Наступление продолжается - Юрий Стрехнин

— Что у тебя там?

— Военная тайна! — важно ответил Вартанян.

Саша больше не стал расспрашивать: военная тайна — это он понимает. Но что все-таки прячет Вартанян?

Вернулся Дорофеев. Сапоги и полы его шинели были в темной грязи с приставшими к ней белесыми сухими травинками и алыми осиновыми листьями. До половины была измазана грязью и березовая жердина.

— Не пройти там! — стерев пот со лба, сказал Дорофеев. — Едва вылез. Трясина.

Все вопросительно смотрели на Дорофеева: «Куда теперь?»

— Вдоль болота надо, — сказал он. — Пока не найдем, где перебраться.

Снова пошли: впереди Дорофеев с жердиной, сзади, цепочкой, остальные. Самым последним, все время отставая, шел Галиев. Временами он останавливался, не то присматриваясь к чему-то, не то отдыхая. Потом, припадая на правую ногу, спешил догнать ушедших вперед.

Справа в сером осиннике на болоте все чаще стали белеть березы. Это означало, что там сушь. Дорофеев снова остановил всех и, свернув к болоту, опять отправился с жердинкой искать путь. Он вернулся довольно скоро, сказал обрадованно:

— Свернем! Здесь вроде потверже.

Стараясь ступать точно в след идущему впереди Дорофееву, все потянулись за ним. Сашины башмаки сразу же заполнила болотная жижа, леденящая ноги. Эх, если бы у него были такие сапоги, как у солдат!

Болото становилось все более вязким. Но Дорофеев шел не останавливаясь. Саша загряз по колена. Если бы не Вартанян, он, наверное, остался бы на месте. Вартанян за руку выдернул его.

Болото оказалось не широким. Вскоре вслед за Дорофеевым все выбрались на твердую почву. Последним, тяжело дыша, вышел Галиев. Его пальцы и обшлага шинели были в грязи. Наверное, он по пути несколько раз упал. Лицо его кривилось, словно от боли.

На ногах у каждого налипла тяжеленная, густая и цепкая, как вар, черная болотная гуща, ее отчищали с трудом. Саша, сняв башмаки, вытряхнул из них грязь, выжал чулки — так идти будет все-таки легче.

…Дорофеев вел дальше. Кругом было по-прежнему тихо.

Впереди меж стволами берез забелело тусклое осеннее небо. Стволы все реже…

Пересекая путь, тянулась прямая просека шириной не менее двухсот шагов. За нею белела стена нетронутого березняка. На просеке сохранились только высокие — наверное, пилили зимой, по глубокому снегу, — березовые пни и серые кучи давно засохших ветвей, сквозь которые проросла теперь завядшая трава, и кое-где краснели кусты тальника. По-видимому, лес сводили еще тогда, когда в этих местах был глубокий немецкий тыл. Все присели, всматриваясь.

Далеко слева на краю просеки чуть приметно серели тесовые и соломенные крыши.

— Деревня! — обрадованно сказал Прягин. — А вдруг там свои?

— Пойдем! — приподнялся Вартанян.

— Сиди! — остановил Дорофеев. — Как бы не нарваться. Один посмотрю. А вы пока не обнаруживайтесь.

Пригибаясь, чтобы со стороны остаться незамеченным, Дорофеев пошел опушкой к деревне. Все смотрели вслед, пока его не скрыли стволы берез.

Ждали молча. Было тихо. Вблизи, совсем низко, бесшумно и медленно помахивая крыльями, неторопливо пролетел на ту сторону просеки большой черный ворон. Все проводили его взглядом.

Вернулся Дорофеев раньше, чем можно было бы ожидать, встревоженный. Сказал вполголоса:

— В деревне машины слышно. А тут, вдоль просеки, фрицы ходят!

— Ты их действительно видел? — дрогнувшим голосом спросил Прягин.

— Самих нет, а следы, где грязно, ясные. Тридцать две заклепки на подошве, известно.

— Но, возможно, это кто-либо из наших, в трофейных сапогах? — Прягин все еще не хотел верить.

— Следов-то много. Да вот, — Дорофеев вытащил из кармана шинели яркую коробочку из-под сигарет, слегка припачканную землей. — Свежая. Не раньше как сегодня раскурили.

Коробка пошла по рукам. Последнему досталась Саше. Он рассмотрел этикетку — рыцарский шлем с пышными перьями и непонятная надпись угловатыми буквами — и спрятал коробочку в карман бушлатика, на память.

— Целесообразнее — обратно, — сказал Прягин. — В лес. Здесь явно небезопасно.

Галиев молчаливым кивком поддержал Прягина. Но Дорофеев, набычившись, возразил:

— Обратно? А там тоже немец. Гляди, не прочесывает ли следом! Нам с направления сбиваться нельзя. Просеку перейдем, дальше — снова чаща укроет.

— Но весьма вероятно — немцы за этой просекой следят, если они в деревне.

— Возможное дело, — согласился Дорофеев. — Так мы ползком, промеж пеньков. Кто за мной?

— Я! — мигом откликнулся Вартанян, поднялся, как на пружине.

— Ну, ясное дело. А вы? — спросил Дорофеев переглянувшихся Галиева и Прягина. Галиев, поморщась, промолчал. Прягин, слегка замявшись, ответил:

— Что же, куда ж нам… Взялся командовать — командуй!

— Вартанян! — распорядился, встав, Дорофеев. — Ты первым. Парень с тобой. В рост не вставайте. В случае чего, броском, к лесу. А мы — за вами.

— Давай! — позвал Сашу Вартанян. — На четыре ноги пойдем. По-пластунски. Вот так. — Вартанян подоткнул за ремень полы шинели, перекинул лейтенантскую планшетку за спину, взял автомат в правую руку. Лег, показал: — С локтей, с колен не вставай. Животом иди! Давай вперед меня!

Застегнув бушлатик на все пуговицы и покрепче натянув кепчонку, Саша послушно опустился на землю.

— Прямо на лес держи! — предупредил Вартанян. — Пошли!

Саша двинулся. Сначала он бойко действовал руками и ногами, но быстро выдохся. С непривычки таким способом и по ровному месту передвигаться нелегко, а тут ноги и руки все время путаются то в длинных цепких стеблях старой травы, то в колких сучьях. И земля сырая, локти и колени продавливают ее, увязают. Саше хотелось остановиться, полежать, передохнуть. Но, оглядываясь, видел: следом за ним ползет, посматривая на него большими выпуклыми глазами, Вартанян, ползут остальные. Саша не хотел, чтобы из-за него задерживались все. Ведь им придется ждать, пока он отдыхает. Вперед, вперед!..

Где-то вверху громко свистнуло. Донесся щелчок выстрела, за ним второй, третий. Саша приник к земле, лицом касаясь влажной, пахнущей холодной прелью травы.

— Беги! — гортанно крикнул сзади Вартанян. Снова донеслось далекое щелканье.

— Беги, Саша! — прокричал Вартанян опять. Саша вскочил, помчался, перепрыгивая через кучи хвороста, меж березовыми пнями, стараясь не налететь на какой-нибудь из них. Скорее бы добежать до берез! Сзади дважды коротко протрещал автомат. Вартанян? Сердитый голос Дорофеева прокричал:

— Не задерживайся!

Позади громко хлестнули выстрелы, Это свои, это Дорофеев, Галиев по немцам стреляют?

Березы уже близко… А где Вартанян?

Саша еще раз оглянулся. Вартанян бежал следом, всего в нескольких шагах, наклонив голову, как-то странно неловко размахивая автоматом.

Вот и лес. Вартанян, шумно дыша широко раскрытым ртом, догнал Сашу, поравнялся, ухватил его свободной рукой под локоть, повлек за собой.

Кругом все теснее толпились березы, бежать становилось все труднее, однако Вартанян все влек Сашу за собой. Но вот он выпустил локоть Саши, пошатываясь, расслабленно качая зажатым в руке автоматом, прошел несколько шагов и как слепой ткнулся плечом в белоствольную березку, встретившуюся на его пути, — она вздрогнула, откуда-то с ее ветвей слетел, кружась, коричневый с зазубринками лист, упал на погон Вартаняна, зацепился на нем. А Вартанян, закрыв глаза, выронил автомат, ухватился за березку, припал к ней щекой, его колени подогнулись.

Саша хотел спросить Вартаняна, что с ним, но глаза того открылись, они казались сейчас еще бо́льшими, чем прежде, их взгляд был тревожен, кого-то искал. Вартанян что-то проговорил — тревожно, быстро. Саша не понял что. Может быть, Вартанян говорит по-своему, по-армянски?

Скользя ладонями по гладкому белому стволу березки, Вартанян медленно опускался, ноги его подгибались. Он схватился за подвернувшуюся под руку веточку, но она хрустнула, подломилась.

Одной рукой еще держась за ствол березки, Вартанян другую сунул себе за шинель. Что-то искал вокруг взглядом, что-то пытался сказать Саше. Тот разобрал только:

— Возьми… отдай…

И Саша увидел в руке Вартаняна туго свернутое красное полотнище. Знамя? Так вот отчего так оттопыривалась на груди Вартаняна шинель! Саша подхватил полотнище из дрогнувшей руки. Теплое, как живое… Прижал к груди, боясь уронить. Шелк под пальцами холодел, уходило отданное ему Вартаняном тепло…

Бессильно выпустив ствол березки, Вартанян боком повалился к ее подножию, на коричневые листья.

Опустившись возле Вартаняна на колени, Саша тряс его за плечо, звал.

Но Вартанян не откликался. Глаза его были закрыты. Только руки что-то искали, вороша темные волглые листья, толстым слоем устилающие землю.