Стихотворения и поэмы - Дмитрий Щедровицкий
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Театр
Как секунды очерствели!Пусть раздвинутся в весельеРукоплещущей волной –Мне тебя сыграть дано!
Мы пришли сюда из рая,Отражаясь и играя,И шуршит безумья шёлк:Кто искал – и не нашёл?
Взвейся, занавес шуршащий,На миру погибель слаще,Мы из рая – и назад…Отразись в моих глазах!
Как молчим непоправимо!Мяли травы Херувимы,Умирая день за днём:Ближе, ближе… Соскользнём…
На Фавор спеши подняться,Чтобы с Вечностью обняться,Воскресать и умирать,Отражаться и играть!
Как столетья ни громоздки,Но они легки – подмосткиЧеловеческих зеркал…Кто нашёл – и не искал?..
1978«У книг в многоцветном и вольном плену…»
У книг в многоцветном и вольном плену,Почувствовав сумрак и сырость,Ты встал – и в оконную тьму заглянул,Но будущее не открылось:
Страх тихо стекал по стеклу, словно клей,Судьбы заполняя бездонность,Но множество книг отразилось в стекле,И дождь заслонив, и бездомность.
1978«Не Кёльна зубцы, не мечети Алеппо…»
Не Кёльна зубцы, не мечети Алеппо,Не солнца колонны, где Данте скорбел,Но город – кусок ноздреватого хлеба,Ты – люлька, надгробье, опять – колыбель…
Не в силах исчезнуть и сбыться не в силах,Твой мир барабанный и громок, и пуст –Так ведьма тебя на костях замесила,И вжился январь в перемолотый хруст.
Ты рухнул – как лист на попранье колёсам,Грядущее время успевший проспать.…Проходим вдвоём по мостам безголосым.Ты жив только нами, поющими вспять.
1978Перед войной
Ловила скитальцев далёкая ВенаСтремглавьем небес – наподобье сачка.Порхал мотылёк, по-дневному надменный, –Подвижная точка над «i» стебелька.
И самые чуткие слышали: сумракГустел, как Иисус ни старался Навин.…И молча глядели в бассейнах и ЛуврахПечальные антики с телом живым.
1978«В безродный ум, закрытый наглухо…»
В безродный ум, закрытый наглухо,С попутным воздухом, нечаянно,Ворвутся луговые запахи –И память отомкнут начальную,
И детство шаткое раздвинется,И век слепой, и пост коричневый,И строй тревожных башен Вильнюса,И смерть, сырая и фабричная.
И звёзд смешенье. И рождениеВ стране, где ясень – словно заговор.Мысль умерла. И только тень еёДревесными цветёт зигзагами.
Себе я выберу в товарищиВо тьму вещающего Одина –И пряный запах, раскрывающийБезмерный мир, в порыве пройденный.
1978«Сложившись вдвое, птицы падали…»
Сложившись вдвое, птицы падали,Теряя слух, теряя вес,В твою расколотую надвоеТарелку свадебных небес.
Мой взгляд следил крушений крошево,Набеги океанских ордНа город чёрный, властно брошенныйВетрами смут на смертный одр.
Морской народ, звеня колючками,С червонных чащ сдирал кору.С далеких звёзд сходили лучники –Двенадцать братьев на пиру.
1978Перед резнёй
Что же нас тянет остаться в Стамбуле? –Розовый куст призывной.Это звезда, недоступная пуле,Взглядом следит за мной.
Что окликает нас чаще и чаще? –Разве глухая сирень.Это монах, в наши души смотрящий,Не вставая с колен.
Только жасмин сновиденьем продлится…Что не даёт уцелеть? –Это к тебе обращённые лицаГорьких прожитых лет.
1978Гёльдерлин
Молчанье высокое в будничном шуме…– Кто там? Это ты, Гёльдерлин?Вместивший и солнце, и сумрак безумья,Как сутки – вовек неделим?
Зачем твои руки болезненно сжаты,Как руды – горами тоски?Зачем ты опять отвернулся от брата,Зачем тебе звери близки?
– Тропой, где проходят лишь ночи и вепри,Я нёс на подъёме крутомИз вашего времени пригоршню пепла,И небо не знало о том…
1978«Мы пришли расставанье измерить…»
Мы пришли расставанье измеритьЭхолотом беззвучного плача.Мы закончим, что Иов начал,Перестав удивляться и верить, –
Как его соседские детиНе узнали, друзья – забыли,Как устал он просить о смерти –И просил о пригоршне пыли,Пустотой ночной осенён…
И смеялся над ним Орион.
1978«В широкой лодке перевозчик мёртвых…»
В широкой лодке перевозчик мёртвыхВезёт сегодня одного меня,И жёлтый берег в шестигранных сотахПрошедшим пахнет, сладостью маня.
Ужели, тело, ты – ладья Харона,И грустный ум плывёт не первый годВдоль берегов всемирного урона,В блаженной смерти одинок и горд,
И все, кого я ненадолго встретил,Игрой тумана были на воде,И шепчет старец: «Нам не нужен третий,Мы и вдвоём – повсюду и нигде…»
1978Мифы
Из цикла
[1] НарциссКак тот цветок и отраженье страстиВ невозмутимом озере зрачка…Как свет, упавший в зеркало с обрыва,Своё лицо в воде разъял на части, –
Так мудрецы, державы и векаЗапомнили безумца взгляд счастливый,И трепет в предвкушенье высшей власти,И гордую улыбку Двойника!..
1978[2] Фаэтон…Всё закружится внезапно,И ускорят кони шаг,И покатится на ЗападОпалённая душа.
Но всеведенья свободаВ ней, как море, поднялась –Как дыханье небосводаУ твоих огромных глаз…
1978[3] Гиацинт…Гремящим ударом дискаСозвездья сдвинуты с мест,И небо чрезмерно близко –В осколках лежит окрест.
И я, истекая кровью,Склоняясь душой к ручью,Невиданной, нежной новьюИз крови своей встаю…………………….
…Я умолчанием влеком,Невысказанной вестью,Мой рост сокрытым языкомПриветствуют созвездья.
До нашей встречи, Аполлон,Во времени бездомномЯ замутнённым был стекломИ сомкнутым бутоном.
И я молил тебя: «Согрей!» –И вкруг луча обвился,А ты учил меня игре,Чей строй превыше смысла,
И ты глядел с пустых высот,Мой обрывая выдох, –Так смотрят пчёлы, чуя сокВ цветах полураскрытых……………………….
…Зачем рыдаешь ночью поздней,Мешая травам задремать?Я умудрен беседой звёздной.Я – стебель. Венчик. Аромат.
Я не в тоске и не в обиде:Зачем целуешь бедный прах?Утешься, брат, мой лик увидяВ ночных журчащих зеркалах.
Ты разыграл судьбу по нотам,Ты мне любовь, ликуя, дал,И в ней путём к иным высотамБыл диска гибельный удар…
1979[4] Девкалион и Пирра…Мой разум умирал, но страх ладьёюВладел – и вёл её, вместо меня.Мы белизной занявшегося дняОдни омылись: нас дышало – двое.В надменности безжизненного мираКротчайшие остались – я и Пирра.
Но голос крикнул: «Более не плавай!» –И жилистая синяя рука,Подставив под ладью Парнас двуглавый,Держала нас. Седого двойникаЯ в зеркале волны узрел. И холодПробрал меня: доселе был я молод…
Но загудел могучий рог Тритона –И спало море, гору обнажив.Молчанье. Ни движения, ни стона.Мы огляделись – может, кто-то жив?!Но нет!.. И в отсыревший храм ФемидыВошли мы, задыхаясь от обиды:– Увы, богиня! Род наш уничтожен!..Я дряхлым стал от взглядов страшных рыб,И мы уже детей родить не сможем!..
Но – Голос: «Если б, головы покрыв,Вы на одеждах пояс распустилиИ стали б кости матери за спиныБросать, ваш род продлился бы…»
В сомненье стояли мы: как мёртвых выниматьИз гроба?.. И собрали мы каменья,Как кости той, что всем живущим – мать.Из них восстали юноши – за мною,А женщины – у Пирры за спиною…
Мы их творили – голову покрывИ пояс распустив: с тех пор – в затменьеИх ум! И ни единый их порыв –Не сдержан! И сердца у них – каменья!..
И если смыт потопом прежний род,То этот род – какая кара ждёт?!.
1985[5] Аполлон и Дафна– Я, я влагаю песнопеньеВ прилив морей и в смертных губы!..А ей-то что, грозе оленей,Охотнице простой и грубой?..
– Я, я повелеваю светом,Мной – полдень чуден и слепящ!..А ей-то яркий свет неведомВ дремучем полумраке чащ…
Она желанна и красива,Пока мелькает впереди,Но в обжигающем порыве –Ты только лавр прижмёшь к груди!..
[6] МиниадыГолос назрел виноградный – и каждый склонилсяИ побежал на палящий и ливневый бубен…Только три девы не верят в призыв Диониса,Дочери Миния ткут полотно своих будней.
Сёстры, настигнуты страстью свирели и систра,Над челноком и над нитью склоняются низко –Только вдруг съёжились руки, тончают когтисто,И не слетает с их губ ничего, кроме писка…
Слух свой надменный от флейты закрыв, от тимпана,Ставя себя всех поющих и пляшущих выше, –Дочери Миния в ночь безрассветную впали,Дочери Миния ныне – летучие мыши!..
1986«Сладко солнце видящему солнце…»
