The Happy Prince and Ohter Tales - Oscar Wilde

against [ə'ge(i)nst] crystal ['kristl] ebb [eb]

And when the Moon shone in the heavens the Nightingale flew to the Rose-tree, and set her breast against the thorn. All night long she sang with her breast against the thorn, and the cold crystal Moon leaned down and listened. All night long she sang, and the thorn went deeper and deeper into her breast, and her life-blood ebbed away from her.

She sang first of the birth of love (сперва он пел о зарождении любви; birth — рождение; зарождение, начало) in the heart of a boy and a girl (в сердце мальчика и девочки). And on the top-most spray of the Rose-tree (и на самой верхней веточке Розового Куста; top — верхний, высший) there blossomed a marvellous rose (расцвела великолепная/изумительная роза; to blossom — цвести; расцветать; marvel — чудо, диво, нечто необыкновенное), petal following petal (появлялся: «следовал» лепесток за лепестком; to follow — следовать, идти за кем-либо), as song followed song (как песня звучала: «следовала» за песней). Pale was it, at first (поначалу она была бледной), as the mist that hangs over the river (как легкий туман, что висит над рекой; to hang — вешать, подвешивать; висеть) — pale as the feet of the morning (бледная, как поступь утра; foot (мн.ч. feet) — нога, ступня; шаг, походка), and silver as the wings of the dawn (и серебристая, как крылья зари/рассвета; silver — серебряный; поэт. серебристый). As the shadow of a rose in a mirror of silver (как неясное отражение: «тень» розы в зеркале из серебра; shadow — тень /от предмета/; неясное очертание), as the shadow of a rose in a water-pool (как отражение розы в озерце /воды/; pool — лужа, прудок; озерцо), so was the rose (такова была роза) that blossomed on the topmost spray of the Tree (что расцвела на самом высоком побеге /Розового/ Куста).

heart [hα:t] marvellous ['mα:v(ə)ləs] petal ['petl]

She sang first of the birth of love in the heart of a boy and a girl. And on the top-most spray of the Rose-tree there blossomed a marvellous rose, petal following petal, as song followed song. Pale was it, at first, as the mist that hangs over the river—pale as the feet of the morning, and silver as the wings of the dawn. As the shadow of a rose in a mirror of silver, as the shadow of a rose in a water-pool, so was the rose that blossomed on the topmost spray of the Tree.

But the Tree cried to the Nightingale (но Куст кричал Соловью; to cry) to press closer against the thorn (/чтобы тот/ прижался еще ближе к шипу; to press — жать, нажимать; прижимать, close — близко). “Press closer, little Nightingale (прижмись ближе = сильнее, маленький Соловей),” cried the Tree (кричал /Розовый/ Куст), “or the Day will come (не то День придет = наступит) before the rose is finished (до того, как роза будет завершена; to finish — кончать; завершать).”

So the Nightingale pressed closer against the thorn (тогда Соловей прижался сильнее = ближе к шипу), and louder and louder grew her song (и все громче и громче становилась его песня; to grow (grew, grown) — расти; становиться, делаться), for she sang of the birth of passion (так как он пел о зарождении страсти) in the soul of a man and a maid (в душе мужчины и девушки).

loud [laυd] passion ['pæ∫(ə)n] soul [səυl]

But the Tree cried to the Nightingale to press closer against the thorn. “Press closer, little Nightingale,” cried the Tree, “or the Day will come before the rose is finished.”

So the Nightingale pressed closer against the thorn, and louder and louder grew her song, for she sang of the birth of passion in the soul of a man and a maid.

And a delicate flush of pink (и нежный розовый румянец; delicate — утонченный, изящный; нежный, едва уловимый; flush — внезапный прилив /воды/; прилив крови /к лицу/) came into the leaves of the rose (появился на лепестках: «листьях» розы; to come (came, come) — приходить, идти; появляться, возникать, leaf (мн.ч. leaves)), like the flush in the face of the bridegroom (подобный румянцу на лице жениха) when he kisses the lips of the bride (когда он целует губы /своей/ невесты). But the thorn had not yet reached her heart (но шип еще не достиг его /соловья/ сердца; to reach — протягивать, вытягивать; доходить /до какого-либо места/), so the rose’s heart remained white (поэтому сердце розы оставалось белым), for only a Nightingale’s heart’s-blood (так как только кровь из сердца Соловья) can crimson the heart of a rose (может окрасить в красный цвет сердце розы; crimson — малиновый цвет, темно-красный цвет, кармазинный цвет, to crimson — окрашивать в малиновый или кармазинный цвет).

And the Tree cried to the Nightingale (и /Розовый/ Куст закричал Соловью) to press closer against the thorn (прижаться еще ближе к шипу). “Press closer, little Nightingale (прижмись сильнее = ближе, маленький Соловей),” cried the Tree, “or the Day will come before the rose is finished (или День придет до того, как роза будет завершена).”

delicate ['delikit] bridegroom ['braidgru(:)m] crimson ['krimz(ə)n]

And a delicate flush of pink came into the leaves of the rose, like the flush in the face of the bridegroom when he kisses the lips of the bride. But the thorn had not yet reached her heart, so the rose’s heart remained white, for only a Nightingale’s heart’s-blood can crimson the heart of a rose.

And the Tree cried to the Nightingale to press closer against the thorn. “Press closer, little Nightingale,” cried the Tree, “or the Day will come before the rose is finished.”

So the Nightingale pressed closer against the thorn (тогда Соловей прижался сильнее = ближе к шипу), and the thorn touched her heart (и шип коснулся его сердца), and a fierce pang of pain (и невыносимая боль: «приступ боли»; fierce — свирепый, лютый; сильный, pang — внезапная острая боль) shot through her (пронзила его тело: «пронзила его насквозь»; to shoot (shot) — стрелять; пронизывать, дергать /о боли/). Bitter, bitter was the pain (мучительной, /еще более/ мучительной была боль; bitter — горький; мучительный), and wilder and wilder grew her song (и все громче и громче становилась его песня; wild — дикий; громкий, бурный), for she sang of the Love (так как он пел о Любви) that is perfected by Death (которая Смертью сделана совершенной; perfect — совершенный, безупречный, идеальный; to perfect — наделять совершенством, улучшать), of the Love that dies not in the tomb (о Любви, которая не умирает в могиле).

And the marvellous rose became crimson (и удивительная/великолепная роза стала темно-красной), like the rose of the eastern sky (подобно цвету неба на рассвете: «как роза восточного неба = неба цвета утренний зари на востоке»; eastern — восточный, относящийся к востоку, находящийся на востоке). Crimson was the girdle of petals (темно-красным был венчик /лепестков/; girdle — пояс, кушак, кольцо), and crimson as a ruby was the heart (и темно-красным, как рубин, было ее сердце).

But the Nightingale’s voice grew fainter (но голос Соловья становился все слабее; to grow (grew, grown)), and her little wings began to beat (и его маленькие крылышки затрепетали: «начали трепетать»; to beat — бить, ударять; биться, трепетать), and a film came over her eyes (и легкая дымка заволокла его глаза: «появилась на его глазах»; film — пленка, тонкий слой чего-либо; легкий туман, дымка; to come (came, come) — приходить, идти; появляться, возникать). Fainter and fainter grew her song (все слабее и слабее звучала: «становилась» его песня), and she felt something choking her in her throat (и он почувствовал, как что-то сжимает: «душит» его горло; to feel (felt), to choke — душить, задыхаться, давиться).

fierce [fiəs] tomb [tu:m] girdle [gə:dl] throat [θrəυt]

So the Nightingale pressed closer against the thorn, and the thorn touched her heart, and a fierce pang of pain shot through her. Bitter, bitter was the pain, and wilder and wilder grew her song, for she sang of the Love that is perfected by Death, of the Love that dies not in the tomb.

And the marvellous rose became crimson, like the rose of the eastern sky. Crimson was the girdle of petals, and crimson as a ruby was the heart.

But the Nightingale’s voice grew fainter, and her little wings began to beat, and a film came over her eyes. Fainter and fainter grew her song, and she felt something choking her in her throat.

Then she gave one last burst of music (затем он издал /одну/ последнюю музыкальную трель: «взрыв музыки»; burst — взрыв, разрыв). The white Moon heard it (белая Луна услышала ее; to hear (heard)), and she forgot the dawn (и она забыла о рассвете/заре; to forget (forgot, forgotten)), and lingered on in the sky (и задержалась на небе). The red rose heard it (ее услышала /и сама/ красная роза), and it trembled all over with ecstasy (и вся затрепетала в экстазе/восторге; to tremble — дрожать, трястись; трепетать; all over — всюду; полностью, целиком), and opened its petals (и раскрыла свои лепестки; to open — открывать, раскрывать) to the cold morning air (/навстречу/ холодному утреннему воздуху). Echo bore it (эхо отнесло ее /трель/; to bear (bore, born) — переносить, перевозить) to her purple cavern in the hills (к своей багряной пещере в холмах), and woke the sleeping shepherds (и разбудило спящих пастухов; to wake (woke, waked) — просыпаться, будить) from their dreams (от их снов). It floated (она пронеслась; to float — плавать; нестись /по течению, по воздуху/) through the reeds of the river (между камышами у реки: «через речные камыши»; through — через, сквозь), and they carried its message to the sea (и они донесли ее послание морю; to carry — нести, носить; доноситься /о звуке/; message — сообщение, донесение; послание).