Метод Вильяма Д. Харта. Почти доктор - Эрих Баслей

Ворвавшись в ванную комнату, весь взмокший от жары и высокой влажности, Вильям оглядел ее оценивающим взглядом. Здесь пара было больше, чем в остальных частях квартиры. Харт резким движением открыл одну неприметную створку рядом с умывальником. «Попалась!» – радовался Вильям, поворачивая переключатель нагревателя.

Что Харту понравилось в материализованном внутреннем мире мистера Клоуза, так это его чрезмерная схожесть с внешним. Батареи не могли сами нагреваться, по крайней мере не в случае с Генри. Температура подаваемой воды контролировалась специальным регулятором на котле, находившемся, как и во многих квартирах во внешнем мире, в ванной комнате. Правда, датчик на регуляторе был неправдоподобный: его конечной отметкой являлась цифра в четыреста градусов выше нуля. Вильям поставил регулятор на семьдесят градусов с двухсот восьмидесяти, на которых он стоял. После этого синий мешок снабдил Харта специально разработанным для мистера Клоуза фиксатором. Вильям установил его на постепенно остывавший котел. Теперь необычный регулятор температуры не сможет превысить отметку в девяносто градусов, так как нововведенный в его конструкцию фиксатор не позволит ему этого сделать.

Проходя комнаты, Вильям думал о том, сколько же времени понадобится мистеру Клоузу, чтобы привести свой внутренний мир в порядок. От высокой температуры и влажности кое-где возникли трещины, многие фотографии были помяты, в общем, это вызвало множество мелких деформаций. Но все-таки главное, что теперь Генри оставалось лишь восстановиться, а не полностью отстраивать разрушенное под корень бессознательное. По факту, как уже говорилось, это практически невозможно, тем более когда человек не работает со своим внутренним миром.

Бессознательное дается каждому с рождением. Оно формируется так же долго, как и все остальное в человеческом теле. Этот процесс заканчивается только к восемнадцати – двадцати годам, и то в среднем, у кого-то он длится еще дольше. За это время ребенок, который идет по пути взросления, впитывает преподносимые ему внешним миром понятия дружбы, любви, ненависти и всего остального. Он выбирает в свое бессознательное интерьер в виде воспоминаний, часто делая это неосознанно. Одним словом, становление внутреннего мира – это длительный и сложный процесс, а главное, он проходит во время взросления ребенка. Того, кому уже за тридцать, не будут опекать родители так же, как в детстве. Полностью разрушив свое бессознательное, человек совершенно выпадет из социума, так как его внешний возраст будет очень сильно не соответствовать внутреннему. Поэтому воссоздать все с нуля, будучи уже взрослым, – очень редкое исключение, с которым Харту еще ни разу не приходилось столкнуться.

Вильям стоял около декоративного фонтана и наблюдал, как Генри приходит в себя. Этот мистер Клоуз был уже совершенно другим человеком.

– Извините, не подскажете, что со мной случилось? Мне снилось, как врываюсь в этот кабинет, потом припоминаю вас… А дальше пробел.

– Конечно, подскажу, Генри. Вы пришли на повторную терапию, которая должна была подтвердить ваше психическое здоровье. Что-то вроде профилактики.

– И как все прошло?

– Успешно. Болезней в ходе повторного осмотра обнаружено не было. Так что вы можете идти.

Мистер Клоуз поднялся с кресла, его немного пошатывало. Он покинул необычный кабинет, поблагодарив Харта за уделенное ему время.

Примерно через два дня Вильяму позвонила Сидни. Она передала слова благодарности и признательности от миссис Клоуз, для которой такая резкая перемена в муже была чудом.

Еще один пациент оказался спасен. Такие случаи, в которых человек уже одной ногой заходит за линию невозврата, запоминались Вильяму наиболее ярко. Если бы миссис Клоуз помедлила еще хоть день, последствия могли быть необратимыми. И не только для Генри, но и для нее самой. Сложно сказать, как бы начал действовать мистер Клоуз, если бы лампочки, освещавшие его внутренний мир, лопнули от перегрева. Но все закончилось хорошо, и теперь уже беспокоиться было не о чем.

«Любой страх, который манипулирует человеком и пугает его, скрыт в его внутреннем мире. Именно по этой причине есть люди, которые боятся несуществующих в реальности событий, вещей, существ. Наши страхи подобны сорнякам, только растут они в почве бессознательного. Вначале ничего заметного для человека не происходит, все идет своим чередом. Постепенно, с каждым днем, появляется и начинает нарастать ощущение дискомфорта, раздраженности. При этом индивид может даже не подозревать, с чем связано его состояние. Он думает о переутомлении, об усталости от мирских забот. С течением времени невроз становится все серьезнее, пока не перерастает в бред. И этот бред – самая страшная ступень эволюции страха, так как, стоя на ней, человек действует, не осознавая свои поступки. Точнее, он их осознает, но одновременно с этим его восприятие внешнего мира не является адекватным. Поэтому и само осознание подвержено серьезным искажениям. На этапе бреда человек перегревает свой внутренний мир и, если не вмешаться, может уничтожить его. Это является важнейшей отличительной чертой страха от состояния аффекта: во втором случае человек страдает перебоями в освещении, которое находится в его бессознательном, но он не разрушает свой внутренний мир.

Если кто-то полагает, что страх – это только сиюминутное волнение от просмотра фильма ужасов или от громкого шороха темной ночью, то он пребывает в заблуждении. Некоторые, конечно, подцепляют сорняки благодаря кинематографу и дают им прорасти в своем внутреннем мире, но это касается лишь сильно внушаемых и очень впечатлительных людей. Мистер Клоуз, например, боялся потерять свою жену и помешался на ревности к ней. Этот страх стал причиной серьезного бреда, который чуть не довел его внутренний мир до апокалипсиса. Кто-то боится потерять работу, кто-то – быть высмеянным или непонятым. Наши реальные страхи имеют несколько иную форму, нежели испуг. Они могут прожить с нами всю жизнь, и мы так и не узнаем, почему же наше существование приносило нам только ощущение дискомфорта. Возможно, каждый из нас хотел бы быть другим, да только еще с детства мы взрастили в себе, не без помощи окружающих, боязнь быть не похожими на остальных. Человек, который знает свои страхи и выкорчевывает их, никогда ни о чем не будет сожалеть. Он проживет жизнь без боязни. А у такого есть все шансы достичь полноценной свободы, о которой мечтают если не все, то многие».

Глава 5. Кое-что из прошлого

В прошлом Вильяма Харта имелось множество изгибов, счастливых и несчастливых случайностей. Он появился на свет в городском роддоме. Единственное, что осталось ему от матери, – это второе имя и фамилия. От отца же к Харту перешло первое имя. Отец даже не появился в больнице, но, по словам матери, его звали Вильям. После родов, только оправившись, Джейн Харт покинула больницу в неизвестном направлении. Ее, конечно, пытались найти, но безуспешно. Так и получилось, что Вильям Джейн Харт, покинутый родителями с первых дней своего рождения, сразу столкнулся с неприятной гранью реального мира.

Вильяма направили в детский дом, где и проходило его взросление. В очень раннем возрасте у мальчика проявилась проницательность, которой мог похвастаться далеко не каждый взрослый человек. Похоже, что он обрел самостоятельность и рассудительность раньше, чем начал ходить. Харт на годы обгонял своих сверстников.

Вильям был любимцем воспитателей, так как вел себя всегда спокойно и тихо. Он не старался привлечь к себе внимание, не проказничал, как это делали остальные. Его излюбленным местом был угол, где стена переходила в шкаф с детскими книгами. Он садился на потертый зеленоватый ковер и подолгу о чем-то размышлял. В нем ощущалась самодостаточность в полном своем проявлении. Некоторые учителя, приходившие заниматься с детьми из приюта, считали Вильяма вундеркиндом, так как он невероятно быстро находил ответы на все их вопросы. Он знал даже то, чего никак не мог прочитать в книгах, находившихся в библиотеке детского дома, а она была практически единственным источником информации.

Но у юного Харта имелся свой секрет. Он очень рано открыл в себе способность ощущать других людей, чувствовать их настроение, ожидания. При феноменальной для своего возраста проницательности, которую он использовал для изучения окружающего мира, ему не составило большого труда проанализировать ситуацию вокруг, понять, кто главный и кого следует слушаться. Вильям чувствовал каждую воспитательницу. Они, в подавляющем большинстве, считали идеальным ребенка спокойного и неприметного. И он стал таким прежде, чем сделал свои первые шаги.