Инсайдер - Юлия Латынина

– Это запрещено: принимать от иномирцев бумаги, написанные не их собственной рукой.

– Слушайте, будьте милосердны! – сказал Уэлси.

– Милосердие – признак благородства, – важно согласился чиновник.

В управе на улице Осенних Листьев Уэлси грохнул по столу кулаком и завопил:

– А в тюрьму вы не опасаетесь угодить?

– В мире нашем, – возразил чиновник, – опасения сменяются покоем, и покой – опасениями, и один государь пребывает в безмятежном благополучии.

И попросил у Уэлси взятку в десять тысяч.

За шесть дней Уэлси позеленел. Контора Рональда Тревиса была не только пятым по величине, но и первым по скандальности инвестиционным банком Федерации Девятнадцати. Уэлси не был невинной институткой; он знал, как давать на избирательные компании, и знал, как объясняться по этому поводу в прокуратуре. Но он воистину не слыхал, чтобы чиновник Федерации, если сказать ему: «Я вам буду благодарен», – немедленно полюбопытствовал бы о размерах благодарности.

На седьмой день Уэлси заехал в компанию «Далко», представлявшую на Вее услуги транссвязи, и заказал разговор с Рональдом Тревисом. Человеком, которого одни называли некоронованным королем финансов Федерации Девятнадцати, а другие – некоронованным бандитом.

Уэлси пришлось провести в переговорной целый час. Обычный стационарный комм передавал слова Уэлси на орбиту, а для трансляции их через гипер требовался физический носитель; капсулу, выпущенную с одного узла транссвязи, ловили на другом, и время зависания между фразами обычно составляло две-три минуты. В данном случае оно составляло семь минут, и дело было, как подозревал Уэлси, вовсе не в отдаленном положении планеты Вея, а в монопольном положении компании «Далко», принадлежавшей непосредственно троюродному брату государя.

– Как дела? – Рональд Тревис сидел в своем офисе из стекла и керамобетона, вознесенном на триста метров над многоуровневыми улицами Сиднея.

– Никак, – сказал Уэлси, – за неделю я не подписал ни одной бумаги. Я семь раз приходил в центральный офис компании – там секретари не знают ничего, а кроме секретарей никого нет.

– А Теренс?

– Теренс Бемиш удит рыбу в Голубых Горах, – мстительно сказал Уэлси.

– Сколько они хотят взяток и кто?

– Не знаю, – сказал Уэлси, – здесь есть человек по имени Шаваш, министр финансов и местный Талейран, а по мнению некоторых – надежда просвещаемого народа. У меня такое впечатление, что эта самая надежда народа получила от компании под названием «Венко» огромную взятку, с тем чтобы ни один из серьезных конкурентов «Венко» просто не смог принять участия в конкурсе.

– Ты считаешь, что неприятности устраивает лично господин Шаваш?

– Да.

Уэлси не намеревался ограничиться одним «да», а хотел вывалить еще целую кучу слов, тем более что ответа все равно бы пришлось ждать семь минут, но сразу после «да» экран пошел синими полосами и потух, и сколько ни пытался Уэлси колдовать над ним, он не выжал из него ничего, кроме извинений насчет технических причин.

Уэлси возвращался в гостиницу по вечерним улицам, когда сзади послышался вой сирены. Полицейская машина прижала его к обочине. Стражник в желтой куртке – национальной полицейской одежде – и с оружием в руках выпрыгнул из машины и рванул с мясом дверь Уэлсиевой «эколожки» с водородным баком, похожим на распухший огурец.

– Документы!

– Да как вы… – начал иномирец, протягивая права.

Но стражник даже не обратил внимания на целлулоидный прямоугольник. Он перегнулся через Уэлси, схватил желтый чемоданчик, лежавший на соседнем сиденье, и поволок его из машины.

– Как вы смеете! – заверещал Уэлси.

Стражник отпихнул хама со звезд.

– Молчать! По личному приказанию господина министра!

Полицейская машина взвизгнула плохими покрышками и уехала.

Уэлси сидел в своем огурце на колесах, совершенно ошеломленный. Это была уже не мелкая взятка. Это… Объяснение было только одно: связь с Землей прервалась не случайно. За ним, по поручению Шаваша, следили. Разговор подслушали.

Для Стивена Уэлси это означало катастрофу.

Как уже сказано, он не был невинным мальчиком, и за эти несколько дней некоторое количество денег перешло из его рук в руки служащих империи. Если кое-где он не мог заполучить самой тривиальной информации, то кое-где, напротив, он заполучил информацию абсолютно конфиденцальную, – и часть этого конфиденциала обреталась в его портфеле. Эта информация вряд ли повредила бы чиновникам империи, но, о Господи, что она могла сделать с «Леннфельд и Тревис»!

С момента блистательного возвышения Рональда Тревиса «Леннфельдт и Тревис» входил в число самых высокодоходных, но не в число самых высокоморальных банков Галактики. Финансовый истеблишмент использовал любой повод, чтобы окоротить «этих бандитов», управляющие компаний, гибнущих под срежиссированными «Эл-Ти» враждебными захватами, жаловались на подслушивающие устройства и прямой подкуп сотрудников, двое из внутреннего круга клиентов Тревиса сидели в тюрьме: один – за инсайдерскую торговлю, другой – за скверную историю с парковкой акций.

Собственно, Теренсу Бемишу, молодому и перспективному выскочке, поддерживаемому Тревисом, в Комиссии по Ценным Бумагам дали понять, что его присутствие на цивилизованных рынках капитала несколько нежелательно, и именно поэтому Бемиш явился на Вею. Уж тут-то, в этой стране денационализируемого капитала, была масса плохо управляемых компаний и никаких биржевых правил.

И вот теперь органы Федерации имели все шансы шваркнуть мордой об стол и Теренса Бемиша, и Рональда Тревиса, и самого Уэлси, и все это благодаря головотяпству Уэлси! Будущее представлялось молодому банкиру в самом черном свете. Тревис вышвыривал за порог и за меньшие грехи, а финансиста, которого вышвырнул даже Тревис, могли в лучшем случае принять кассиром в супермаркет.

Уэлси медленно доехал до ближайшей судебной управы, отпихнул испуганного стражника и прошел в кабинет к начальнику.

– Меня зовут Стивен Уэлси, – сказал он, – я представитель инвестиционного банка «Леннфельдт и Тревис» и прилетел из Сиднея для помощи клиенту, участвующему в инвестиционном конкурсе. Только что меня остановил полицейский автомобиль под номером 34-29-57, стражники забрали документы и скрылись. Вероятно, это недоразумение. Я надеюсь, что бумаги будут возвращены мне в течение трех часов, в противном случае оставляю за собой полную свободу действий.

Молодой полицейский чиновник испуганно сощурился на иномирца, побежал в соседнюю комнату и зашарил по клавиатуре.

– Номер 34-29-57? – наконец сказал он. – Это ошибка. В полиции нет машины под таким номером. Собственно говоря, машины под таким номером нет вообще.