Дело и Слово. История России с точки зрения теории эволюции - Дмитрий Калюжный

Повсеместно проявлялось гостеприимство к чужим, попросившим крова, в том числе и нищим. Просто удивительно, какое большое количество упоминаний о распространении милосердия, милостыни, гостеприимства у русских крестьян всей территории России встречается в документах XVIII—XIX веков. «Нищему никогда не откажут ни в хлебе, ни в ночлеге», – сообщали из Вельского уезда Вологодской губернии. «Нищие в редком доме получают отказ», – утверждал информатор из Пошехонского уезда Ярославской губернии. «Очень гостеприимны и внимательны к нищим и странникам», – писали из Белозерского уезда Новгородской губернии.

В последней информации подмечено, что наибольшим гостеприимством и радушием к постороннему человеку отличаются крестьяне «среднего и бедного состояния», хотя есть и утверждения (из Вельского уезда Вологодчины), что как раз зажиточные крестьяне больше принимают просящихся на ночлег, и обязательно накормят при этом. Можно сделать вывод, что гостеприимны были все крестьяне. И в самом деле, в рассказе 1849 года о нравах помещичьих крестьян сёл Голунь и Новомихайловское Тульской губернии (Новосильский уезд) отмечалось равное гостеприимство всех крестьян:

«При такой набожности ни у кого, по выражению народному, не повернётся язык отказать в приюте нуждающемуся страннику или нищему. Лавку в переднем углу и последний кус хлеба крестьянин всегда готов с душевным усердием предоставить нищему. Это свойство крестьян особенно похвально потому, что бедные семейства, до какой бы крайности ни доходили, никогда не решаются нищенствовать, но стараются или взять заимообразно, или пропитываться трудами рук своих, и из этого-то слезового куса они никогда не отказывают страннику-нищему».

Таков высокий образец нравственности наших предков: даже тот крепостной крестьянин, который сам стоял на грани обнищания, делился со странником – чужим ему человеком…

Крестьяне резко осуждали лень, неумелое или недобросовестное отношение к труду. Житель Шадринского уезда Пермской губернии Андрей Третьяков так писал в 1852 году: «Похвальная черта в характере жителей – общественность и соревнование к своевременному отправлению полевых работ… Господствующие добродетели суть: трудолюбие и воздержание от хмельных напитков. Гласно и колко смеются все над тем, кто по своей лености затянул пар, то есть в надлежащее время не вспахал, или кто зимней порой не успел окончить молотьбу до талицы».

На общих сенокосах, на помочах и других коллективных работах проявлялись сообразительность и ловкость каждого, сила и виртуозность в отдельных приёмах. Да и по результатам работы крестьянина можно было наглядно судить о его умелости, сноровке и в ведении хозяйства, и в других, существенных для репутации занятиях. Так, мнение односельчан о девушке как о работнице, непременно учитывающееся при выборе невесты, складывалось не только при наблюдении за её работой. У всех на виду была её одежда собственного изготовления, украшенная в праздничные дни сложным рукоделием. В некоторых местностях женщины специально проводили осмотр девичьего рукоделия.

Большое значение для развития внутренней, нравственной дисциплины, для совершенствования силы воли, умения ограничить себя, соблюсти запрет имела система представлений и норм поведения, связанных с постами. Дети с малых лет приучались понимать, что не всё, что хочется, дозволено. Воспитывалось понятие о превосходстве духовного начала в человеке над телесным. В пример детям и взрослым ставились те крестьяне, которые постились особенно строго. Считалось, что человек тем и отличается от животного, что «сила духа в нём позволяет одолеть хотение».

Большим уважением пользовались у односельчан те из разбогатевших крестьян, которые вкладывали свои средства в строительство церкви. В архивных фондах сохранилось немало дел о таком строительстве, предпринятом отдельными крестьянами. Так, в начале 1890-х годов торгующие крестьяне братья Севастьяновы (Омская губерния) затеяли строительство церкви на свои средства в деревне Низовая Малокрасноярской волости. Отец М.В. Ломоносова, крестьянин Василий Дорофеевич, принимал участие в строительстве каменной церкви Дмитрия Солунского в Куростровской волости Архангельской губернии и много жертвовал на украшение этой церкви.

Случалось, что общины участвовали своими средствами даже в строительстве монастырей. Известно решение (приговор) сходки станицы Пшехской Кубанского края от 1882 года. Сход ходатайствует об открытии на землях, подведомственных общине, Александровского женского монастыря сестёр милосердия, в память императора Александра II. Своё участие в создании монастыря община оговаривает условием: «учредить из монастыря крестный ход в станицу нашу ежегодно 30 августа (Александров день), которой должен быть там до 9-го сентября (день после Рождества Богородицы)».

Широко распространённой причиной отлучек крестьян из общины по всей территории расселения русских был уход на богомолье. «Пообещал помолиться и молебен отслужить… образу пресвятыя Богоматери Одигитрии что на Оболаке» и отпущен на «срок за поруками», – указывали, например, конкретную цель поездки крестьян, отправлявшихся на поклонение почитаемой в Сибири Абалакской иконе Богоматери в монастырь под Тобольском.

Из деревень Егорьевского уезда (Рязанская губ.) в Москву на богомолье ходили группами по 10—15 человек весной и осенью; в Киев выбирались лишь единицы; в местные монастыри ходили, по сведениям жителя этих мест, «почти все крестьяне». В Орловском уезде Орловской губернии было принято отпускать крестьян на богомолье в соседние уезды; в Троице-Сергиеву лавру ходили отсюда «по обещанию»; отдельные крестьяне отправлялись в Киев. Из Змиевской волости Орловского уезда на богомолье отпускали весной в Киев или в Белобережскую пустынь, что в Карачевском уезде, в 150 верстах от села Змиева. Из села Петушкова и окрестных деревень крестьяне ходили на богомолье тоже в Белобережскую пустынь и в Киев.

Рассматривая народное благочестие в отдельных его проявлениях, следует помнить, что в действительности религиозность крестьян была очень цельной, слитной с их образом жизни. Для большинства вера служила основой самого их существования, способом жизни. Искренне верующий человек просто не мог плохо хозяйствовать на земле, которую считал созданием Божиим, или отказать в помощи нуждающемуся. Также и в повседневных молитвенных обращениях для него сливались воедино и отношение к иконе святого, и знание его жития, и заказ молебна в сельском храме, и стремление отправиться в дальнюю обитель к чудотворному его образу.

Местному мастеру можно было заказать конкретную икону, чтобы обращаться с молитвой к определённому святому. Образы Зосимы и Савватия, например, просил пасечник, святого Пантелеймона заказывали для исцеления от болезней, Николая Угодника – отправляясь в плавание и т. д. А постоянное созерцание высоких образцов профессионального иконописания в сельских церквах служило источником духовного и эстетического воспитания, развивало вкус.

Нравственность и культурность крестьян

В основе взаимоотношений между поколениями в крестьянской среде лежало уважение к старшим: к родителям, к дедам и прадедам, вообще к старикам общины. «В крестьянстве здешнем родители очень чадолюбивы, а дети послушны и почтительны. Не видано ещё примеров, чтобы дети оставляли в пренебрежении отца или мать устаревших», – писали из Тульской губернии на рубеже XVIII—XIX веков. Уважительное отношение к родителям и к старшему поколению в целом прослеживается по источникам по всей территории расселения русских, хотя уже в XVIII, а особенно в XIX веке отмечалось некоторое ослабление авторитета стариков.

Нормы поведения требовали безусловного уважения родителей. «Дети обязаны родителей во всём слушаться, покоить и кормить во время болезни и старости», – сообщал о представлениях крестьян житель Орловской губернии в самом конце XIX века. «Прошу вас, вселюбезные мои детушки и невестушки, почитайте свою родительницу и во всём к ней повиновение и послушание и без благословения ея ничево не начинайте, отчево будете от Бога прославлены и от людей похвалены…», – писал в 1797 году в частном письме крестьянин Семипалатинского уезда Худяков.

До выделения из отцовской семьи в самостоятельное хозяйство сын должен был подчиняться родителям во всех делах – и хозяйственных, и личных. При этом делами сыновей занимался преимущественно отец, а дочерей – мать. На дочерей безусловная родительская власть распространялась до выхода замуж. Отец решал вопросы об отдаче сына в ученье, внаём, об отправке на сторону на заработки. Сын, а тем более дочь не могли оставить отчий дом произвольно. Браки заключались по воле родителей. Иногда даже по принуждению; но по большей части обоюдное согласие молодых должно было непременно сопровождаться одобрением родителей. Свадьба, как правило, не проходила без благословения родителей. В случае их смерти благословляли крёстные отец и мать.