Болтливые куклы - Елена Кочешкова

Шен Ри хотел броситься ему навстречу, но передумал и тихо скрылся в темноте сада, не желая мешать этому триумфу. Его собственное сердце в эти минуты, неизвестно отчего, вдруг наполнилось горечью и болью. Спрятавшись в самой глубине сада, там, где он когда-то укрывал от чужих глаз плачущего Хекки, Шен позволил этой боли уйти прочь вместе со слезами. Когда их долгий — слишком долгий — поток иссяк, Шен Ри еще несколько минут просто лежал в высокой мягкой траве и смотрел на луну.

Луна была прекрасна — как всегда.

Любопытство оказалось сильней страха снова столкнуться с болью, поэтому вернувшись в келью, Шен очень хотел расспросить Зара, как ему понравился город. Старший друг, однако, не был расположен к длинным и витиеватым рассказам — распластавшись по своей узкой деревянной кровати, он крепко спал. Нерасплетенные косы свисали до пола (в спальнях для актеров кровати все же были повыше, чем в общей комнате для мальчиков-учеников), собирая кончиками пыль, а на лице Белого Змея застыло совершенно несвойственное ему счастливое выражение.

Историю своей прогулки Зар поведал другу только наутро, когда они оба выполняли привычные с малых лет упражнения для крепкости тела. Загибая ногу выше головы в просторном зале для тренировок, беловолосый огляделся убеждаясь, что никто из других актеров не стоит слишком близко, и проникновенно поведал:

— Шен, я вчера был с женщиной.

Шен Ри не нашелся, что ответить на это.

С женщиной, да… Что тут скажешь?

— И я пил вино, — Зар еще выше вытянул носок ноги, а затем осторожно опустил обе руки на пол и сделал плавный переход в стойку на ладонях. — Абрикосовое! Шен, ты не поверишь, как это вкусно! Я хотел взять с собой, для тебя… но вспомнил, как за это наказали Такку и передумал. Зачем тебе такие неприятности?.. Лучше уж подождать немного. Не так долго тебе осталось быть узником этой великой могилы, — Зар прошелся на руках от одного края комнаты до другого и добавил вернувшись и встав обратно на ноги: — Меньше пяти лет, Шен. Это можно вытерпеть, я знаю.

Шен Ри кивнул. Само собой, можно. Не помирать же вот прямо сейчас только от того, что друг не принес тебе абрикосового вина. И от того, что женщины приходят лишь во сне, да и там ведут себя уж слишком целомудренно.

Хотя пять лет — это невозможно долго.

Зар тоже понимал, что подобные слова особенно не утешают, а потому подошел к Шену и крепко взял его за плечи.

— Не грусти, дружок, — он пригнулся и коснулся своим лбом головы Шена. — Если мне дали глоток свободы, это не значит, что я забуду о тебе. Тем более, накануне твоего первого настоящего выхода.

Да! Первый выход! Если и можно было чем-то утешиться, то именно этим прекрасным событием. Шен Ри готовился к нему все последние месяцы после встречи с главным распорядителем. Роль служанки, у него, хвала Великой Богине, забрали вместе со скучным серым платьем. Вместо него мастер Ро сшил для Шена прекрасный наряд, украшенный, как и положено жемчугом и горным хрусталем. Роль Феи Снов, разумеется, не могла принадлежать только одному актеру, тем более — такому юному. Ее исполняли еще два танцора, но оба они были намного старше Шена и потому их платья не подошли бы ему. Да и не принято в ритуальном театре передавать одежду друг другу, если это наряды для главных ролей.

Жемчужное платье было прекрасно. Когда Шен Ри увидел его в первый раз, он едва не лишился дара речи — ведь это его первый настоящий наряд для сцены! Невзрачное одеяние служанки нельзя назвать даже тенью такого великолепия. Впрочем, и сама роль никак не сопоставима с предыдущей.

Фея Снов, названная сестра Лунной Девы была одним из самых интересных персонажей во всем танцевальном репертуаре храмового театра. Многие актеры с удивлением косились на слишком юного для такой чести Шена. Но не пытались оспаривать решение Дабу Реа. И змей в ботинки наследнику рода Ри никто не подкладывал.

Выступление было назначено на первый лунный день шестого месяца. Шен Ри очень волновался. Каждый раз, когда он думал о выходе на сцену, сердце у него начинало учащенно биться. Движения были отработаны до абсолютной безупречности, все участники представления искренне желали Шену удачи и помогали ему как могли… Но сердце все равно билось.

Шен Ри понимал, что вместе с первым выходом на сцену в настоящей, 'взрослой' роли, он перевернет очень важную страницу своей жизни.

К слову о страницах. За день накануне выступления к Шену прокрался малыш Хекки (который давно уже приобрел нехорошую дерзкую привычку без спросу покидать ту часть храма, что отведена ученикам) и притащил с собой увесистый древний фолиант.

— Шен! Смотри, здесь написано, что первые актеры театра Великой Богини были все свободными! — Хекки до сих пор очень гордился, в храме его научили читать, но Шену даже в голову не приходило, что ушлый маленький лисенок догадается утащить книгу из храмовой библиотеки!

— Хекки! Тебя выпорют за это! — воскликнул он, сердито отбирая книгу у мальчика.

В ответ Хекки лишь хитро улыбнулся, показав свежую дырку между жемчужно-белых зубов.

— Не выпорют, я ее тихонечко взял. Никто и не заметил. А потом обратно положу.

— Ну зачем тебе это, глупый? — Шен в недоумении смотрел на младшего друга, силясь понять, что за демоны выкрали душу наивного малыша и оставили вместо нее этого лукавого подменыша, вечно готового на шалости и опасные забавы. — Хекки? Зачем? Ты мог бы просто позвать меня в библиотеку и показать там!

Лисенок только плечом повел. И посмотрел на Шен Ри своими ясными глазами цвета лесной глубины. Невинными, как у Воздушной Феи в день ее рождения. Вот только за последнее время Шен уже неплохо научился противостоять этому невозможному обаянию.

— Ничего не хочу знать, — звенящим от холодного гнева голосом сказал он Хекки. — Возьми это и отнеси обратно. Сейчас же!

Он и сам не ожидал, что может так рассердиться на одного из самых близких людей. Но эта бессмысленная дерзость, эта доходящая до неприличия беспечность возмутили его, как не возмущало ничто и никогда.

Зачем лишний раз гневить богов? А людей гневить еще глупее.

Хекки такого приема тоже не ожидал. Распахнув глаза в уже непритворном изумлении, он сделал шаг назад, а потом выхватил книгу у Шена из рук и бросился прочь.

Все это произошло так быстро и так нелепо, что Шен Ри опомнился лишь, когда тень Хекки исчезла за узкой раздвижной дверью.

— Хекки… — его голос растворился в каменной тишине.

Это было плохо. Так плохо, что Шен в отчаянии опустился на свою низкую кровать и обхватил голову руками. Они и с Хекки и прежде могли не сойтись во мнениях, поспорить, но прежде младший всегда смиренно принимал волю старшего. Как это и положено. Он огорчался, но искренне верил, что с высоты своего опыта Шен Ри лучше знает, что можно делать, а чего не стоит.