Категории
Самые читаемые книги
ЧитаемОнлайн » Проза » Русская современная проза » Против неба на земле - Феликс Кандель

Против неба на земле - Феликс Кандель

Читать онлайн Против неба на земле - Феликс Кандель

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 8 9 10 11 12 13 14 15 16 ... 46
Перейти на страницу:

С того дня фарфоровый Мотеле тронулся, должно быть, умом. Слышал за спиной запаленное дыхание, приправленное луком, а потому отпахивал всякую дверь на пути, как искал выхода, отмыкал всякие ворота, сараи с погребами, шкафы с сундуками, крышки у кадушек и заслонки у печей. Отомкнешь – а там праздник, восторг, светлая звезда над головой «Покинь грусть».

– Доброе утро, – говорил в любой час, даже к вечеру, а ему резонно отвечали:

– Утро позади, Мотеле.

И глядели с жалостью на женатого человека, приотставшего в развитии. Пошел к раввину, сказал:

– Вот я просыпаюсь пораньше, гляжу на небо: ну и подарок! А потом, что потом? День в заботах, вечер в огорчениях, ночь в опасениях. Уж лучше желать доброго утра.

Ребе вздохнул:

– Научись с этим жить, Мотеле.

Но у Мотеле был свой резон:

– Дверей к небу – их много, ребе. Дверей к человеку – не меньше. Создатель сотворил несчетное их число, а мы завалили житейской необходимостью – не приметить. Здесь не удержаться в детстве, ребе.

И отыскал ворота на выход.

– Там турки! – взволновались соседи. – Там Махмуды! Спать негде и есть нечего! В той земле требуются железные люди, а не фарфоровые, – ты пропадешь там, Мотеле, умрешь и не будешь жить!..

Уходили – головы повернуты назад. Плыли на корабле, высматривая из-под ладоней землю по курсу. Мотеле разъяснял Шайнеле, а она слушала:

– Там розы в меду – лакомкам. Высушенные лепестки – к благоуханию в домах. Фиалки в сезамовом масле – для притирания кожи…

Спросили с палубы, углядев дальний берег:

– Что здесь?

Матрос ответил:

– Здесь плачут.

– Кто здесь?

Матрос ответил:

– Дети смерти.

– Что делают?

– Строят на песке.

Мотеле поправил:

– Сыновья сыновей. Строят на камне.

Розой в меду не лакомились. Не натирали кожу, зудевшую от кровососов, сезамовым маслом. Сушеные лепестки в домах не благоухали. То место называлось «Покой и удел», однако скалы не источали мед, холмы не истекали молоком, покоя в их уделе не было. «Моя кровь прольется, но прольется и твоя…» Мотыжили землю, отваливали валуны, рыли канавы, измозолив руки, прокладывали дороги, соревнуясь с Махмудами. Жалил скорпион в поле – пили водку до беспамятства, чтобы перетерпеть жгучую боль. В войну, в голодные зимы, отыскали на чердаке сухарные обломки и сахара огрызок – мыши натаскали про запас. Мыши обойдутся.

По вечерам танцевали на лужайке. Допоздна пели хором: «Мы пашем… Мы засеваем… Мы не с неба упали – проросли из земли…» Время было такое, когда держались вместе, чтобы выстоять, и говорили «мы», только «мы»; потом появилось «я». Погуживал поезд, сближая расстояния. Промелькивал диковинный биплан – ребятишки бежали за небыстрой его тенью, чтобы наступить на голову пилота. Дым возносился из первых труб. Молоко тренькало в первых подойниках. Несушка скудахтывала первое яйцо. Сколачивали первые люльки из порожних ящиков. Запрягали верблюда к изумлению соседей – впервые в этих краях. Забредал нищий, руку тянул за первым подаянием. Первую дверь запирали от первых воров. Почтальон приносил первое письмо. «Мотеле, – уведомлял ребе. – Уясни и запомни: когда нечто существует не ради самого себя, его существование зависит от того, ради чего оно вызвано к жизни…»

Неугомонный Мойше спрашивал отца:

– Папа, а другого семечка нет? Папа, хочу петуха с хохолком…

– Петушок от тебя не уйдет, – отвечал Мотеле, который не был уже фарфоровым. – Держи удар, Мойшеле. Держи – не падай. Тебе далеко идти…

…Мойше Шпильман жил в кибуце под Иерусалимом, на земле, украшенной розами, и жил он великолепно, с веселым сердцем и благодарностью за каждую дождевую каплю. Взял в жены девушку Райку, которую ублажал по ночам. Купил по случаю пузатую мандолину, которая ублажала его. Отрастил ноготь на мизинце и щекотал брюшко мандолины, щекотал Райку, а они отзывались на ласку. Горела керосиновая лампа по вечерам, глядел со стены лихой рубака с огромными усами, а дядька Шпильман сидел под его портретом, выращивал золотистое великолепие под носом, пел между делом под мандолинный перебор: «Буденный, наш братишка, с нами весь народ…»

Приходили друзья, прикладывали линейку к усам рубаки, мерили затем у Шпильмана:

– Догоняешь, Мойшеле.

– Догоним, – отвечал Мойше-швицер.

Надевал по утрам короткие штаны с синей рубахой, нахлобучивал на голову соломенную шляпу, и когда выезжал из ворот, трактор проходил свободно, а усы задевали за столбы, – так уверяли свидетели. Тень от усов дядьки Шпильмана торжественно плыла по полям; товарки заглядывались на немыслимое великолепие и выспрашивали у Райки, не щекотно ли.

– Нет, – отвечала Райка. – В самый раз.

Подрастали мальвы на высоченных стеблях – приметой отлетевшего прошлого. Сквозистый тамариск осыпа́л землю бело-розовыми лепестками. Кустился пахучий бальзамин в щедром произрастании. Под окном у Мойше распускался по весне своенравный цветок ташлиль, словно диковинные петухи вылезали из земли, чтобы вспорхнуть на забор и закукарекать. Никто их не сажал – сами проклевывались; буйствовала под окном радость, ветром занесенная, но держались петухи недолго, от холода ночей в горах опадала невозможная красота, никли к земле привядшие хохолки Птицы райских садов, восторженно-оранжевые и глубинно-лиловые.

Жизнь складывалась нормально, даже лучше того, в окружении крохотных приятностей, только дети не завязывались в Райкиной утробе, и это печалило. Они старались, очень старались, преуспевая в истощении мужского семени, но нужных результатов практически не было, а если точнее, результатов не было совсем. Дядька Шпильман отпрашивался порой на работе; они исчезали на пару дней, даже в столовую не ходили, а потом появлялись, изнуренные и голодные.

– Ну как? – интересовались товарки.

– Когда мужчина приходит к женщине… – отвечала Райка. – На этот раз, кажется, получилось.

Затем оказывалось, что на самом деле получилось, и хорошо получилось, но только не у них. Не шло это дело, не проклевывалось в утробе наподобие цветка ташлиль – в ожидании, должно быть, особого знака, но злые языки утверждали, что у Мойше-швицера вся сила ушла в усы, а на прочее не осталось.

Вновь приходили друзья с линейкой, сравнивали его великолепие с усами на портрете:

– Догнал, Мойшеле.

– Перегоним, – отвечал он.

Была зима в Иудейских горах, зима лютая. Дядька Шпильман заночевал в поле возле трактора, а к утру кончик его знаменитого уса примерз к железу.

– Отрежем, – сказали друзья.

– Отрежьте лучше голову.

– Оборвем пару волосков, – сказала Райка.

– Я тебе оборву…

Холода не отпускали пару дней, и Мойше лежал, не шевелясь, терпеливо ожидал наступления тепла. Райка брала ломоть хлеба, поливала оливковым маслом, сверху посыпа́ла солью, добавляла тертый чеснок – Мойше откусывал понемногу лакомую пищу, запивал чаем с ложечки.

– Лежи спокойно, – говорила Райка. – Хоть до весны. Пока не оттаешь.

К ночи подкрались вороватые соседи – угнать трактор, и Райка, лютая львица, плетью прошлась по спинам на поругание с посрамлением: «Ой вам, воры, разбойники!..», с честью отбила мужа и общественное имущество. Мойше с места не сдвинулся, чтобы не повредить ус, лишь покрикивал одобрительно:

– Райка, не спускай! Секи их, Райка!..

Потом потеплело. Ус оттаял. Мойше вернулся домой, сел под портретом знаменитого рубаки, приказал:

– Меряйте.

– Перегнал! – восхитились друзья и спели на радостях: – Шпильман, наш братишка, с нами весь народ…

А ночью ему явился рубака на коне, проговорил с угрозой:

– Мишка, окороти усы.

– Не окорочу.

– Мишка, тебе сказано!

– Кому Мишка, а кому Моше бен Мотл бен Йосеф бен Ушер бен Шолем бен Герш бен Фишель бен Аврум.

– Да я на тебя Первую Конную напущу!..

И шашку потянул из ножен.

– Грозить?! Мне? Мойше Шпильману?.. Райка, давай!

Шпильман разозлился, Райка разозлилась тоже: разверзлась наконец женская утроба, заглотала без остатка мужское семя, и выродили они сына – хоть сейчас на врага! Бен-Шахар, Сын Зари – никакая Конная не устоит, ни Первая, ни Вторая, ни Пятая. С тех пор и пошло, откликом на мировые события: возвысился бесноватый с усиками, Чемберлен продал чехов, британцы затворили ворота в страну, а они возмущались до глубины души и выводили на свет Шпильмана за Шпильманом, молодца к молодцу – только отворяй.

– Места не осталось в доме! – вскрикивала Райка в счастливом ужасе. – Даже на полу! Неуместительно, Мойшеле, неуместительно…

– Поместимся, подруга, поместимся.

Птицы райских садов на газоне, словно великолепные заморские петухи, не опадали теперь ко всеобщему восторгу. Усы не опадали – пиками на врага. И дядька Шпильман не опадал тоже…

…открывается дверь, входит простак с бубном:

– Мы завершаем, идн, мы завершаем! Злодея Амана повесили, Мордехая возвеличили, спасительницу Эстер благословляли и благодарили. Прошлое надежнее будущего, его не отнять…

1 ... 8 9 10 11 12 13 14 15 16 ... 46
Перейти на страницу:
На этой странице вы можете бесплатно скачать Против неба на земле - Феликс Кандель торрент бесплатно.
Комментарии
КОММЕНТАРИИ 👉
Комментарии
Татьяна
Татьяна 21.11.2024 - 19:18
Одним словом, Марк Твен!
Без носенко Сергей Михайлович
Без носенко Сергей Михайлович 25.10.2024 - 16:41
Я помню брата моего деда- Без носенко Григория Корнеевича, дядьку Фёдора т тётю Фаню. И много слышал от деда про Загранное, Танцы, Савгу...