Zona Incognita - Вольнов

Рука с треснувшей чашкой отломилась, упала и рассыпалась. Вслед за нею и вся фигура повторила это действо. По принципу домино повалились на пол и две соседние фигуры. Длинная трещина ползла по платформе, дальше идти по ней опасно. Ботаники чёртовы, и после смерти вредят на полный вперёд!

Уже не хочется верить, что всего несколько минут назад здесь стояли живые люди, говорившие, дышавшие, думавшие, желавшие...

Установка была смонтирована в центре зала и висела внутри колец, шарниры которых позволяли свободно ориентировать её в пространстве, нацеливать в любом направлении. По стенам тянулись галереи с верстаками и столами, на них в различных креплениях находились какие-то образцы. Присмотревшись, можно было различить и клетки с замёрзшими животными. Сволочи яйцеголовые, они, значит, и живые организмы преспокойно облучали! Ну и занимались бы своими вивисекторскими делишками тихонечко, в нычку. Так нет же! Какой-то вусмерть гениальный урод открыл, что импульсам этой установки любые преграды нипочём, и эта машинерия способна хоть на обратной стороне Земли поджарить чьи-нибудь разумы.

И ничего более умного им в яйцеобразные башки не взбрело, как внести рацпредложение: жахнуть излучателем прямо по моей напарнице. Вот прямо сегодня вроде намеревались...

Заварили горькую кашу, гады уродские, теперь нам последствия предстоит расхлёбывать со страшной силой. Мне, в частности, светит уйма ходок наверняка. Однако прежде чем упорядочивать хаос, нужно попытаться искоренить его причину. Поэтому я здесь. Никто из умерших в этом чёртовом бункере даже не понимал, что именно вытворял своими действиями, и тем более не осознавал, что придётся за всё это расплачиваться.

Хобот направленного рефлектора зловеще торчит из установки. Сейчас он нацелен на один из столов с биологическими образцами. Мой взгляд невольно, скользнув по «линии огня», определяет последнюю цель... В свете фонаря там мелькает какое-то движение! Кто-то выжил при абсолютном нуле?! С центральной платформы без специальной перенастройки собственного зрения трудно различить, что за существо мечется в небольшой прозрачной клетке. Похоже, какое-то насекомое. Но у меня просто нет ни времени, ни тем более желания знакомиться с жутким результатом модификационного эксперимента. Будто мало я навидался мутантов с того момента, когда сделал первый шаг в черноту Зоны...

Извлечённый из рюкзака шар бомбы я установил с краю платформы. На узкие технические дорожки, ведущие к самой установке, я ступить не рискнул. Их вид не внушал доверия и при нормальных физических условиях, а сейчас и подавно. Загорелся красными цифрами таймер реликтового детонатора. А что делать? В условиях сверхнизких температур работоспособней всего оказывается старая, ещё советская электроника.

Очень скоро от этого дьявольского местечка не останется и воспоминаний. Пора и мне отчаливать подобру-поздорову...

2

Фатальные ограничения у него преодолеть не получилось и не получалось. Вот почему узнать, что же там дальше произойдёт, уже после закупоривания Зоны, Штрих не сможет. В тот день центральная, внутренняя область аномальности, собственно Зона, полностью закрылась от проникновения. И он успел это увидеть собственными глазами, ещё до исполнения собственного истинного желания.

Никто и ничто снаружи — не могло больше попасть внутрь неё.

Ни из Предзонья, внешнего круга аномальности, ни, следовательно, из всего остального, нормального мира.

Словно непроницаемый силовой «колпак» накрыл Зону. Прямо вдоль границы, по линии красного забора, установленного интервоенными для визуального разделения собственно Черноты и окружающей территории непосредственного влияния Зоны, прозванной Предзоньем.

Если в будущем это положение не изменилось, тогда для всех, кто остался снаружи, Зона совершенно недоступна. Что в ней творится, никто не имеет понятия. Только одно будет известно «наружным»: внутри неё застряли те зонные сталкеры, которые не успели или не захотели выбраться. Поэтому человечеству осталось лишь теряться в догадках: уничтожила ли Зона всех, кто в ней остался, или они каким-то образом выжили?

Все, кто остался внутри... Люди, которые не выбрались наружу. Сталкеры, не успевшие покинуть Зону, превратились в её пленников. И будущий Штрих, которого в тот невероятный день ещё звали совершенно по-другому, тоже угодил в плен. Хотя в тот день ни он, ни другие «внутренние» ещё толком не сообразили, что произошло.

Он, собственно, может лишь предполагать, в кого на следующее утро после «объявления полной независимости» превратились все, кто остался в закрывшейся, схлопнувшейся Зоне. Это в частности. А в общем, он точно так же не имеет ни малейшего понятия, сумели они выжить или нет.

Его там нет. Ему туда не просочиться, не пробраться, не прокрасться. Для него это время — в запретном будущем.

Он-то совершил побег. В прошлое. Во всяком случае, надеялся, что убежит. Кто же знал, что просто из камеры в камеру переместится, вроде графа Монте-Кристо какого-нибудь!

Иногда он подумывал о том, что зря, зря бросился удирать от наступающей серости. Отправился бы вместе со всеми в будущее по течению времени, разделил бы участь... и не терялся в мучительных догадках, что там будет дальше. Что в будущем произойдёт с Предзоньем, Зоной и сталкерами в частности, а также с человечеством в целом и с остальным «белым светом», Землёй, в общем.

Но подобные сожаления теперь к нему приходили очень редко. Гораздо чаще он думал о том, что всё-таки поступил совершенно правильно. Точнее, пожелал совершенно правильно. Судьба такая, видать... В конечном итоге он, способный перемещаться по времени сталкер Штрих, сумел разглядеть и напасть на след именно благодаря тому, что движется по времени в любом «направлении», а не просто живёт из прошлого в будущее.

Он способен становиться непосредственным свидетелем и участником событий. Любой настоящий историк за эту возможность душу дьяволу продаст, не колеблясь! Мечта исследователя: добывать непосредственно факты, а не ломать голову над их последующими разноречивыми толкованиями.

О сожалениях он совсем позабыл, когда прошёл по найденному следу достаточно далеко и во всей полноте осознал, насколько дело нечисто. Он давным-давно понял, что с причиной возникновения Зоны всё более чем непросто. Поэтому, собственно, когда-то и заявился в неё. Пришёл добывать ценнейший из хабаров: знание.

Но ответы на вопросы разыскивать и здесь было труднее некуда. Чернота не породила артефакта более редкостного, чем тайну собственного возникновения. Все «официальные» версии будущего Штриха изначально не устраивали. Даже та версия, которую приняли за аксиому так называемые ловчие желаний. Посвященные, избранные сталкеры, что самоотверженно, десятилетие за десятилетием, воспитывали Зону, «делали» из неё человека. Лично для него и эта вер-