Европа в огне. Диверсии и шпионаж британских спецслужб на оккупированных территориях. 1940–1945 - Эдвард Кукридж

Периодически имитировались допросы в гестапо. Они выглядели очень натурально, разве что обходилось без избиения и пыток. Все остальные атрибуты – грубые крики, яркий свет в лицо, плетки, прутья и т. п. на этих допросах присутствовали. По окончании этого весьма неприятного урока студенту давали выпить, после чего объясняли все допущенные им ошибки и объясняли, как следует себя вести в реальной ситуации.

РАДИОСВЯЗЬ

Будущие агенты были обязаны как следует проникнуться сознанием необходимости и жизненной важности радиосвязи. Выполнение полевым агентом задания напрямую зависело от наличия регулярной связи со своим штабом. Отрезанный от штаба, не имеющий возможности получить инструкции и доложить о результатах своей работы, агент сразу потеряет свою значимость, и даже самые отчаянные подвиги будут иметь небольшую ценность. Вероятно, такой агент сможет выступить в роли одинокого волка и причинить врагу ощутимое беспокойство, проведя акцию саботажа или осуществив диверсию – к примеру, подорвав железнодорожную ветку или электростанцию. Но даже такое внушительное действо станет не более чем булавочным уколом для врага, если оно не будет частью целенаправленной общей стратегии.

Главной задачей агента SOE была организация и обучение групп Сопротивления, которые впоследствии должны были слиться в тайные армии, оказывающие действенную помощь войскам союзников путем проведения диверсий на вражеских коммуникациях, разрушения железных и автомобильных дорог, создания помех продвижению грузов. На завершающем этапе тайные армии должны были начать военные действия в тылу врага. Каждый полевой агент напрямую зависел от возможности получения соответствующих инструкций своего руководства, равно как и от снабжения его по воздуху различными грузами, оружием, взрывчаткой и деньгами. Он должен был регулярно информировать штаб о своих действиях. Во многих отношениях благополучие агента зависело от регулярности его радиоконтактов с руководством. Если организованная им сеть или же его собственная безопасность оказывалась под угрозой, агент мог попросить о помощи, к примеру, вывезти его в безопасное место, направить к другому агенту в один из соседних районов, указать путь ухода. Поэтому подавляющее большинство агентов учились работать с радиопередатчиком. С теми, кто имел специальные задания и должен был выступать в роли офицера связи, инструктора по диверсионным операциям и т. д., посылали «пианиста».

Если агент по какой-то причине не имел прямого радиоконтакта со своим руководством, существовала возможность передачи ему инструкций, используя радиовещание Би-би-си. Заранее оговоренные кодовые фразы, предназначенные лично для конкретного агента, передавались в различных иностранных программах. Радиостанция Би-би-си вела круглосуточные передачи на иностранных языках на все оккупированные страны. Такое послание должно было непременно попасть к агенту, потому что у последнего непременно отыскались бы друзья, имеющие радиоприемник (хотя немцы запрещали жителям оккупированных стран слушать Би-би-си). Но полагаться только на такой способ связи было очень рискованно хотя бы потому, что он был односторонним. Даже если агент получил сообщение и правильно его понял, он все равно не имел возможности ответить.

Для контактов с агентами часто использовали специальных курьеров, которые передавали и собирали сообщения через нейтральные страны. Таким способом часто пользовались в Дании и Норвегии через нейтральную Швецию. Нередко к нему же прибегали во Франции и Италии, на этот раз через Швейцарию. Такой способ связи тоже был достаточно рискованным и использовался нерегулярно.

Единственным способом установить регулярный и двухсторонний контакт с агентом оставалось использование радиосвязи. Поэтому на оккупированных территориях создавались подпольные радиостанции, несмотря на то что и в этом случае риск был исключительно велик. Агент или его радист должны были уметь передавать и принимать зашифрованные сообщения. Немцам, если они успевали их перехватить, приходилось немало потрудиться, чтобы расшифровать.

Используя специальные кристаллы, каждый передатчик настраивали на одну из принимающих станций, которые были в изобилии установлены в самых разных частях Великобритании. Обычно радиооператоры выходили в эфир в строго установленное время, например каждый вторник, четверг, субботу и воскресенье в 7.00. Все сообщения были зашифрованы и содержали один или два сигнала проверки безопасности. В дополнение к этому оператору обязательно задавались проверочные вопросы и тщательно проверялись полученные ответы. Ответ должен был состоять из заранее установленной короткой фразы. К примеру, на вопрос «Ваша рубашка чистая?» ответ мог быть таким: «Солнце светит ярко».

Конечно, были случаи, когда агент на допросе в гестапо называл все предусмотренные сигналы проверки безопасности или, по крайней мере, один из них. Но если проверочные ответы были правильными, шифр все равно мог оказаться неразгаданным. У радиста на приеме также существовала возможность проверить, кто передал сообщение: свой радиооператор или же чужой. Обычно сообщения от агента в установленное время принимались одной и той же телеграфисткой FANY. Таким образом, у каждого агента где-то в далеком Оксфордшире или Глосестершире существовала «крестная мать», сидящая у радиоприемника. Она отлично знала «почерк» своего подопечного и моментально определяла чужака.

Но во многих случаях все перечисленные меры безопасности оказывались бесполезными. Некоторые операторы забывали передать сигналы проверки безопасности, поскольку слишком торопились или были чем-то напуганы. По этим же причинам у агентов мог меняться и почерк. Иногда поступали обрывочные сообщения, а также сообщения с перепутанными буквами и цифрами. Во многих случаях на это не обращали внимания, а информацию рассматривали как достоверную и подлинную. Как мы в дальнейшем увидим, последствия этого зачастую оказывались трагическими.

Хотя небрежность и невнимательность к правилам безопасности в любом случае недопустима, в особенности там, где речь идет о человеческой жизни, нельзя забывать, что через радиостанции SOE проходило около двух миллионов слов в неделю. Это очень много!

Радисты, работающие на оккупированных территориях, постоянно подвергались серьезной опасности. Немецкая служба радиопеленгации (Funkpeildienst) денно и нощно бдительно несла свою вахту. Нельзя было сбрасывать со счетов и наличие объективных причин возникновения ошибок в передачах – атмосферных и прочих помех. Тем не менее радиосвязь с агентом была движущей силой всей его деятельности.

Многие радисты блестяще овладели профессией, даже превзошли ожидания своих наставников. В Великобритании у приемных станций сидели сотни мужчин и женщин из FANY и войск связи, выполнявших кропотливую работу по шифровке, дешифровке и техническому обеспечению передачи и приема сообщений. Иногда шифровальщицами были только женщины из FANY. Можно привести такой характерный пример: весной 1942 года начала работать станция № 53А в Бисестере. На ней было три радиста и четыре шифровальщицы из FANY. Через год число работающих на этой станции достигло 125 человек. В феврале 1943 года в Эйлсбери была открыта станция № 53В, чтобы немного разгрузить станцию в Бисестере. Сначала туда перевели 83 служащих из FANY, но уже к октябрю 1943 года численность персонала станции возросла до 200 человек, включая 60 шифровальщиц FANY.

В ПОЛЕ

На завершающей стадии обучения агент попадал в сборный лагерь, куда в обязательном порядке прибывали все выпускники, которым предстояла отправка на оккупированные территории. Один из них располагался в Фоли-Корт (неподалеку от Хенлион-Темз). Его командиром был майор Томас Линдси, бравый ирландский гвардеец. Другой находился в Темпсфорд-Хаус (Бедфордшир) рядом с аэродромом, на котором базировалась Лунная эскадрилья, занимавшаяся заброской агентов в Европу. Здесь командовал майор Арчибальд Роуз. Школа безопасности в Болье тоже использовалась как сборный лагерь.

Время пребывания агента в лагере зависело от погоды и готовности самолета. Если агент попадал в лагерь за несколько дней до начала новолуния и погода была плохой, ему приходилось ожидать три-четыре недели. Многие агенты испытывали непреодолимый страх перед грядущей заброской, поэтому им приходилось несколько раз пересекать Ла-Манш или Северное море, прежде чем они набирались смелости и совершали прыжок с парашютом. Иногда самолеты несколько раз подряд были вынуждены возвращаться на базу из-за ненастной погоды, плохой видимости, атак вражеских самолетов или зенитного огня. Только в исключительных случаях агента сбрасывали «вслепую», то есть когда на земле его никто не ждал и не обозначил огнями посадочную площадку. Как правило, время прибытия агента сообщалось радисту «в поле», тот получал сообщение и подтверждал его. Это означало, что в назначенное время в условленном месте все будет готово к приему нового агента. Конечно, не обходилось без случайностей, но они были скорее исключением, чем правилом.