Операция «Карибская рыбалка» - Сергей Зверев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Рядом с вахтенным матросом со скучающим видом стоял человек, крепостью и мощью своего телосложения способный посоревноваться с древними атлантами. Рамиро без особого труда вычислил, едва появившись на борту, что это и есть тот самый специалист, которого, по оперативным данным, ждали русские.
«Серьезный конкурент, — подумал он, мельком еще раз оглядев тренированные мышцы Сергея. — Спокойный, уверенный. Стоит, расставив ноги шире обычного, — наверняка привык к качке. Моряк, хоть и в гражданку одет. Лицо слегка обветрено и совсем не загорело — либо он с севера, либо нечасто видит солнце. А может, и то и другое. И выражение глаз специфичное. Такой взгляд бывает только у того, кто во время работы не считается ни со своей, ни с чужой жизнью. Да и, рассуждая логично, простого человечка в такую кашу не сунут. Еще какой должен быть спец, раз его вся команда дожидалась».
Заметив вошедшего помощника, лоцман радостно оглянулся.
— Как самочувствие, Хуан? Справился со своим несварением желудка?
— Спасибо, босс, — Хуан-Рамиро ответил вялой улыбкой. — Мне уже гораздо лучше. Могу я приступить к заполнению отчета?
— Валяй, помощник, — и, обращаясь к Полундре, спросил: — Ничего, что мы на испанском? Хуан не знает великого и могучего. У бедняги что-то с желудком приключилось, съел чего, наверное.
Полундра равнодушно пожал плечами. «Надо бы сюда человечка, языками владеющего, приставить, — подумал он. — Да и помощничком этим Сазапову заняться стоит — пусть за ним пехотинцы походят, понаблюдают. Глазища-то так и бегают по сторонам. Не ровен час, стырит чего или за борт плюхнется, бедолага».
Словно нехотя, он подошел к лоцману и мельком бросил взгляд на показания эхолота. Все было в порядке, кубинец вел судно грамотно. Через пару миль сухогруз возьмет курс на Багамский архипелаг. Правда, идти придется ночью, но к самому сложному участку «Максим Горький» подойдет уже на рассвете. И, если лоцман попробует выкинуть какой-нибудь фокус, он — Полундра — всегда успеет этому помешать. Поэтому на горизонте, как говорит его командир, нет поводов для беспокойства.
Глава 9
Борт американского гидроплана между Кубой и Багамским архипелагомЛопасти двух винтов, вращаемые могучими двигателями гидроплана, сливались в полупрозрачные, отблескивающие в закатном солнце диски. Земной поверхности уже не видно, и очень сложно избавиться от ощущения, что самолет просто висит в воздухе. Лишь то и дело встречающиеся воздушные ямы, заставляющие его слегка переваливаться с борта на борт, да размеренное гудение двигателей напоминали о том, что крылатая машина с приличной скоростью приближается к пункту своего назначения.
Летающая лодка береговой охраны, поднявшись из акватории военно-морской базы «Гуантанамо», направлялась в город-курорт Майами, штат Флорида. Но отнюдь не все пассажиры были этому рады. Десять человек в одинаковых ядовито-оранжевых комбинезонах расположились на полужестких сиденьях, тянувшихся вдоль бортов грузопассажирского отсека гидроплана. Присмотревшись, можно было заметить, что на запястьях и щиколотках каждого из них поблескивали металлические «браслеты», соединенные между собой тонкими, но прочными цепочками. Такие же изящные цепи приковывали каждого из них к скобам под сиденьями. На одежде отсутствовали какие-либо намеки на карманы или завязки, не было никаких металлических застежек или заклепок. Одинаковые для всех простая обувь и оранжевые кепки дополняли их весьма специфическое одеяние.
Пленники базы «Гуантанамо», перевозимые для заслушивания показаний в подкомиссии Государственного департамента США, сидели друг против друга, и каждый занимался чем-то своим. Кто дремал, кто смотрел в иллюминатор, пытаясь разглядеть очертания чужих земель под крылом. На угрюмых лицах застыли маски равнодушного ожидания чего-то недоброго и неизбежного. Понимали, что не на прогулку везут и не на отдых. На счету каждого из них имелся не один десяток загубленных жизней, не только тех, кто воевал с ними и пытался их остановить, но и совершенно ни в чем не повинных людей, просто оказавшихся не в том месте и не в то время. Но вряд ли кто жалел о чем-то совершенном. Жалели об утраченной свободе и о невозможности продолжать свое гнусное дело, но не о своих преступлениях.
На ближнем ко входу в кабину пилотов месте, рядом с полусонными морскими пехотинцами охраны, расположился один из полевых командиров иракских партизан. Родители — обыкновенные иракские арабы, даже не подозревавшие, кем станет их ребенок, назвали его в честь великого пророка Мохаммеда. Отец был военным, и поэтому с младых ногтей его сынишка лучшей игрушкой считал пистолет, а когда подрос — автомат стал его лучшим другом. Но не пошел сын по стопам отца.
Отслужив в армии, как и многие другие крепкие иракские парни, он попробовал найти работу, которая бы удовлетворяла его потребности в деньгах и не сильно обременяла. Но в тяжелых экономических условиях сделать это было непросто, особенно если учитывать величину его потребностей. И Мохаммед, отличный стрелок и спортсмен, выбрал нелегкую стезю бандита, примкнув к одной из многочисленных группировок. Потом была война в Персидском заливе, операция «Буря в пустыне», во время которой он сообразил, что все его прошлые грехи легко списать, если вдруг стать праведником и объявить, что все, чем он и его сообщники занимались, происходило во имя борьбы с неверными.
Патриотические и религиозные лозунги хорошо помогали стяжать сочувствие и неплохие деньги. А когда сами собой наладились связи с международными террористическими организациями, денежный поток и вовсе стал неплохим и вполне соответствовал давним мечтам. Правда, и работать приходилось больше, и работа эта была намного кровавее и жестче, чем все, что было до этого.
Но познавшего вкус больших прибылей и очерствевшего душой Мохаммеда это уже не смущало. За свой беспощадный нрав и животную осторожность братья по оружию и вере называли его Черный Тигр, именно под таким именем он был записан и в списки заключенных американской военной базы.
Тигр заметно выделялся среди всех пассажиров гидроплана отрешенным фанатичным взглядом, в котором читалась звериная сила и такая же звериная жестокость по отношению к врагам. Остекленевшие глаза в течение всего пути смотрели в одну точку, презрительно искривленные губы едва заметно шевелились. Непонятно было, молится ли он или, вспоминая унизительное для него пленение, проклинает американцев. Пальцы, привыкшие с детства держать оружие, ловко, но неторопливо перебирали бусины четок, сделанных из черного дерева.
Ему пришлось сильно постараться, чтобы сохранить эту вещицу у себя. После нескольких дней отказа от пищи и почти поднятого под его руководством тюремного бунта легкие деревянные четки были признаны неопасным религиозным атрибутом и возвращены ему.
Некоторые из перевозимых вместе с ним людей воевали в его отряде. Под его руководством устраивал взрывы в Тикрите и Мосуле сидящий напротив пожилой араб с морщинистым и обветренным лицом. Двое молодых братьев, озерных арабов — маданов, непонятно по каким причинам примкнувшие к его банде и с увлечением уничтожавшие американских солдат, сидели теперь порознь в этом же самолете. О других попутчиках Мохаммед тоже успел кое-что узнать за время недолгого пребывания в американском плену.
И они наверняка слышали о нем, судя по уважительным взглядам. Трое из них — бывшие солдаты иракской армии, которая после вторжения США в Ирак в 2003 году бесследно растворилась, повергнув антииракскую коалицию в недоумение. Самый рослый и крупный из перевозимых преступников был схвачен в Басре — пытался взорвать мост. При попытке остановить его зарезал двух английских морских пехотинцев, отобрал их оружие и долго отстреливался, пока не был контужен. Двое оставшихся — афганские талибы. Попали в руки американцев во время контртеррористической операции в Афганистане. В общем, народ бывалый, стреляный.
С таким отрядом можно было бы натворить немало бед, но сейчас об этом нечего было и думать. Мохаммед не смотрел на них, спокойно продолжая перебирать четки — на все воля Аллаха. Боковым зрением он обозревал борющегося со сном афроамериканца в форме сержанта морской пехоты США, сидевшего спиной вперед у входа в кабину пилотов. Рядом с ним с другой стороны от входа, зажав меж ног автоматическую винтовку, со скучающим видом разглядывал свои бледные ногти второй охранник.
«Негр и белый… Холеные… С новенькими винтовками, — в голове полевого командира текли ленивые мысли. — А чего вы стоите без оружия?»
Подтянутый, накачанный морпех США Джейкоб Рассел перестал вяло заниматься своими ногтями и посмотрел на часы. Зевота разом куда-то испарилась. Утвердительно кивнув сам себе, он подхватил знаменитую винтовку «М-16» и встал со своего места. Второй охранник только повел в его сторону полуприкрытыми веками, нимало его телодвижениями не заинтересовавшись. Держа оружие одной рукой, Рассел поправил на себе камуфлированную форму и жестом показал своему напарнику, что идет к летчикам. Придавленный накатывающими волнами дремоты сержант-негр перевел на него осовевшие глаза и так же жестом ответил. Хлопнув полусонного товарища по плечу, морпех, пригнувшись, скрылся в проеме двери.