Рай. Пионэрэн! Зайд Бэрайд! - Владимир Буров

– Хорошо. У вас есть деньги?

– Деньги?

– Прости, он хотел сказать, у вас есть документы?

– Документы?

– Извините его, он хотел сказать, как вас зовут? Вот из ё нейм?

– Я не помню.

– Вы незаконно рожденная графиня, – сказал я. – Ваш отец изнасиловал вашу мать, когда она пришла, чтобы наняться к нему горничной.

– Я ничего не помню. Незаконно рожденная графиня? – девушка задумалась. – Нет, не могу вспомнить.

– Вы могли бы у нас подработать, – сказал я.

– Может быть, вы студентка? – спросил мой напарник.

– Я? Думаю, я уже стара для этого дерьма.

– Если хотите, вы можете у нас подработать, – сказал я.

– Я согласна.

– Послушай, – сказал мой напарник, – у нас столько одна проблема.

– Совсем небольшая проблема, – сказал я, – мы не можем принять на работу женщину.

У нас был договор с соседями: они принимают на работу только женщин, а у нас работают только мужчины. Поэтому мой начальник предложил девушке переодеться мужчиной и дал кличку: Граф Монте Кристо. Так вышло потому, что у нас был костюм Графа Монте Кристо. Обычный костюм, но с надписью:

– Граф Монте Кристо. – Кто это написал и зачем – неизвестно.

Я выдал Монте коньки с белыми ботинками, и она начала скользить с подносами между гуляющими гостями столицы. Мы едва успевали готовить ростбиф – жаркое из английской говяжьей вырезки. Американцы с другой стороны Пушкинского музея жарили фарш из аргентинской говядины. Там мы договорились. У них гамбургеры, а у нас мясо. У них девушки, а у нас парубки. Ведь наши люди были одеты в старинные русские одежды. Хотя и c надписью: Граф Монте Кристо.

Вечером мы собрались в кино на Аватара.

– Предложим леди пойти с нами? – спросил я Льва Толстого, так звали моего напарника. Он был настоящим мужчиной. Мечтал, как Ной уплыть отсюда куда-нибудь подальше. Хоть в одиночестве. Хоть в Шоушенк. Точнее, Шоушенком он называл Москву, и хотел бежать отсюда хоть на берег моря. Как Михаил Пуговкин. Его звали Львом Толстым не потому, что он, как некоторые часто повторял:

– Я не читатель – я писатель.

Или:

– Чукча не читатель, а чукча писатель. – Это было бы не логично, ведь этот парень ничего не писал. Хотя с другой стороны, и Апостолы не знали некоторых уравнений высшей математики, а творили такие чудеса, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Как говорится, достаточно создать мир, а уж другие потом пусть разбираются. Но как я уже сказал, дело не в этом. Просто Лев каждую, пришедшую ему в голову ситуацию, пытался разделить на Войну и Мир.

Вот и сейчас он сказал:

– Был мир, а кажется, наступает война.

– Это ты по поводу китайцев? – Дело в том, что в последнее время нас доставали китайцы. Они уже договорились с служителями храма, который был тут рядом. В мэрию тоже заплатили за место. Только мы и американцы с другой стороны Пушкинского были против. Ну, действительно, куда? Можно совершенно испортить имидж этого благословенного места. Мы делаем английскую бычатину, американцы аргентинский фарш, а эти что? Они же будут ловить и жарить тигров и медведей. Тигры – это кошки, а медведи – это собаки.

– Мама Дзедун разрешает это – слово на б – сказал наш Монте. – А я так считаю, китайцам здесь не место. Имидж упадет. – Так она сказала.

– Дело не в китайцах, – разъяснил Лев, – а нашего нового работника уже нет на месте.

– Как? уже ушла и никого не предупредила?

– Вот я и говорю: был мир, а теперь будет война.

– Почему?

– Потому что так не делается. Мы хотели пригласить ее в кино, а она ушла не попрощавшись. Так не делается, понимаешь.

– Ладно, – сказал я, – пусть поступает, как хочет. Пусть идет, куда хочет после работы. Давай мою долю, и пошли в кино.

– Не понял.

– Разве сегодняшняя выручка не у тебя?

– Нет. Значит, все наши деньги взял Граф Монте Кристо.

– Воровка. Мы приютили настоящую воровку.

– Ладно, на билет у меня хватит.

– На один? У меня денег нет, – сказал я, наклонившись, чтобы завязать шнурки кроссовок. В одной из них лежала записка:

– Ребята, простите меня, пожалуйста. И да, мне очень нужны деньги.

– Она нас не обманула! – радостно сказал я, – вот деньги.

– Где? – спросил Лев. И добавил: – Это записка, а не деньги.

– Для меня все равно. Вера в Графа Монте Кристо для меня выше, чем деньги.

– Но в кино пойду я один, – сказал Лев.

– А я что буду делать?

– Читать это завещание.

Мы шли по Арбату. Было уже совсем темно. И вдруг в ряду проституток я увидел Монте.

– Она проститутка! – радостно воскликнул я.

Лев Толстой тоже удивился.

– Ты думаешь, теперь она расплатится с нами натурой? – спросил он.

– Я не против.

– Я тоже.

Мы уже почти подошли к трем девушкам среди которых стояла накрашенная, как профи Монте, когда ее снял лысый мен.

– Опоздали, – разочарованно сказал Лев Толстой.

Но тут Монте вытащила из заднего кармана мужчины большой черный бумажник. Он открыл ей дверь Мерседеса, а леди уронила платок. Парень нагнулся, и обнажил черный портмоне.

Теперь Монте увидела нас и воскликнула:

– О! как я рада вас видеть!

Интересно, чтобы она стала делать, если бы нас здесь не было. Леди побежала к нам и сказала, чтобы мы спасли ее.

– Кажется, ты сама хотела, – сказал Лев.

– Мы видели, как он снял тебя, – сказал я.

– Я потом вам все объясню, – залепетала Монте, – А сейчас я прошу вас спасти меня от этого монстра. Ну! – А этот мен прекратил свои раздумья, и уже приближался к нам.

– Мы заплатили этой проститутке две тысячи долларов, —

сказал я. – Теперь она наша.

– А что делать, – шепнул я Льву, – я не знаю другого способа спасти эту женщину.

– Так можно делать? – спросил лысый мен и представился: – Генри Морган. – Он мило улыбнулся и добавил: – Шучу. Просто Дерипаска.

– Дери, что, то есть кто? – спросил Лев.

– Извините, мы не поняли, – сказал я.

– Если я серьезно, то я Березовский. Недавно приехал из Англии. Эту девушку я возьму себе. Она прекрасна. Поэтому… – он прищурился, как будто оценивал, хороша ли Шералесская, а? Четыре тысячи, – сказал он.

– Четыре тысячи долларов?! – не выдержав, ахнула наша Монте.

– Нет, – серьезно ответил Береза, – четыре тысячи фунтов.

– Четыре тысячи английских фунтов, – Монте сначала подняла глаза к небу, а потом опять схватила этого мена под руку. Я не верю, что это был настоящий Березовский. Он бы не приехал так просто в Москву. Он ведь очень боится русских контрразведчиков. Я решил проверить его. Надо же было как-то разоблачить его перед дамой.

– А мясо какой породы вы едите в Англии? Шаралесской? – Я-то был в курсе, что мясо этого быка жирновато. Не думаю, что настоящий Березовский ест жирноватое мясо. Думаю, у него хватает денег на настоящее мраморное мясо.

– Я люблю Абердин-Ангусов. И съедаю, как правило, пол быка за раз. – Я открыл рот, чтобы достойно ответить, но Береза трусцой побежал к своему темно-синему Мерсу. – Как баба, – подумал я, – любит синий цвет. Известно, что англичанки любят синий. Замечу к их чести, что любили они его еще до Аватара.

– Вы сорвали мне выгодный заказ, – сказала наша леди.

– Что я такого сказал?

– Просто он передумал, – сказал Лев Толстой.

Но тут мы увидели, что за Мерсом Березы бегут двое в штатском.

– Все ясно, – сказал Лев, – за ним следили. И добавил: – Нам надо уходить. Девушка согласилась, и мы быстро, через Старый Арбат, прошли к кинотеатру.

После Аватара мы решили, что эта девушка подходит нам обоим. Но она сказала, что этого не будет.

Мы оба в одних шортах стояли перед ее диваном.

– Вы оба думаете, что после всего случившего теперь будете спасть со мной по очереди?

– Да, – кивнули мы одновременно.

– Нет, идите в свою комнату.

– А вы, что будете делать? – спросил Толстой.

– Я буду смотреть телевизор, – ответила дама. И она натянула на себя одеяло. Теперь мы уже не могли видеть ее голых ног.

Перед тем, как лечь спать я сказал:

– Не могу понять, как мы будем жить с ней. Она ведь патологическая воровка.

– Может быть, она просто больна клептоманией.

– Тогда бы она была богата, – ответил я. – Ведь только богатые болеют этой экзотической болезнью.

– Просто так эту ситуацию не поймешь, – ответил, уже засыпая Лев Толстой, – надо разделить ее на Войну и Мир.

Далее они бегут и попадают в иностранный легион, т.е. вербуются на Пандору.

На следующий день начали работать китайцы со своим рисом.

Монте подкатила на своих белоснежных роликах.

– Всего пять заказов! – эти наглые рисоеды перебивают наших людей.

– Почему это происходит? – спросил Лев Толстой, поправляя белый колпак на голове.