Хроники империи, или История одного императора - Светлана Крушина

Эти ночи, бессонные, безмолвные, наполненные тревожными мыслями, повторялись из недели в неделю — все время, которое император проводил в том или ином городе.

Альберт привык, что император появляется внезапно и бесшумно — он умел передвигаться, не тревожа ни людей, ни предметы, которые оказывались поблизости. Поэтому Альберт не на шутку испугался, когда Барден возник вдруг посреди комнаты, неловко вывалившись из телепорта, причем появление его сопровождалось шумом, приглушенным грохотом и невнятной руганью. Альберт вскочил, не зная, что думать и что делать. Далеко не сразу он сообразил, что Барден не один, что в медвежьих объятиях он сжимает какого-то отчаянно отбивающегося человека, которого он и швырнул на пол, едва прямоугольник телепорта погас за его спиной. Человек, ударившись об пол, глухо вскрикнул и замер на секунду, но тут же резво поднялся на четвереньки и сделал отчаянный рывок в сторону двери. Поймав его движение, Барден быстро повернулся и сильно и безжалостно ударил его ногой под ребра; незнакомец снова повалился на пол, скорчился и затих. Барден повернул покрасневшее, покрытое каплями пота лицо к Альберту; тот стоял неподвижно и безмолвно, силясь осознать происходящее.

— Позови Атанасуса, — бросил император отрывисто.

Атанасусом звали начальника дворцовой стражи.

— Кто это? — в крайнем изумлении и тревоге спросил Альберт, имея в виду, разумеется, поверженного на пол незнакомца.

— Я сказал — позови Атанасуса! — повысил голос император, и Альберт счел за лучшее немедленно повиноваться.

Когда он вернулся в обществе Атанасуса (у него было сильное желание взять еще двух стражников, но он тут же подумал, что император вовсе не обрадуется лишним свидетелям), то застал следующую картину. Незнакомец по-прежнему лежал на полу, но руки его и ноги теперь были крепко — даже излишне крепко и достаточно жестоко, — связаны ремнями; а император, обнаженный по пояс, стоял перед зеркалом и при свете размазанного по воздуху магического огня пытался что-то разглядеть на своей спине. Спина была залита кровью.

— Ваше величество, что с вами? — вскричал мгновенно побледневший Атанасус и схватился за меч.

— Со мной — ничего. Царапина, — ответил император и отвернулся от своего отражения. — Давайте лучше займемся этим вот парнишкой. Но учтите, Атанасус: вы должны держать язык за зубами, не задавать вопросов, и ни в коем случае не болтать о том, что здесь услышите и увидите. Ясно? Ни слова! Ни слова, пока я вам не велю заговорить.

— Клянусь, ваше величество, я буду молчать, как немой, — выговорил Атанасус хриплым от нервного напряжения голосом.

— Хорошо, — сказал император, коротко на него глянул и усмехнулся по-волчьи, — потому что иначе мне придется отрезать вам язык. Теперь приступим. Поднимите его.

Альберт и Анатасус с двух сторон подхватили связанного и усадили его на стул, на котором несколько минут назад коротал ночь личный охранник императора. Несмотря на то, что лицо пленника было изрядно опухшим и частично закрыто прилипшим к щекам растрепанными волосами, Альберт узнал его: это был Газак, личный слуга Карлоты.

По глазам начальника стражи было видно, как сильно его распирает любопытство, но он помнил о клятве и сдерживался. Альберт, однако, никакой клятвы не давал.

— Это же слуга твоей сестры, — сказал он тихо. — Что он тут делает?

— Он пытался убить меня, — ответил Барден и показал короткий, сильно изогнутый кинжал с костяной рукоятью. Клинок его был запачкан кровью. — Шел за мной три квартала, думал, что не вижу его, сукина сына…

Украдкой Альберт бросил взгляд на Атанасуса, которому, очевидно, очень хотелось знать, что император делал ночью на городских улицах — один. Что до Газака, то он сидел тихо, опустив разбитое лицо, как будто происходящее его не касалось. Судя по его помятому виду, между ним и императором произошла нешуточная схватка. Альберт многое отдал бы, лишь бы узнать ее подробности. Судя по всему, победа далась Бардену не так уж и легко: противник его был молод и весьма крепок. Но император, увы, не собирался посвящать присутствующих в детали. Пришлось умерить любопытство.

— Едва ли он решился напасть на тебя по собственному почину, — заметил Альберт. — Его кто-то подослал, и я почти уверен — кто именно…

— Нам нужна полная уверенность, — сказал Барден и посмотрел на Атанасуса. — Поэтому я и позвал вас.

Значит, подумал Альберт, император намерен всерьез взяться за сестрицу и собирается предъявить ей обвинение в покушении на убийство не кого-нибудь, а первого лица в империи. После того, как обвинение подтвердится, не потребуется уже никакого суда, император будет волен поступить с заговорщицей как ему угодно, благо он являлся и верховным судьей. Но чтобы обвинение было «чистым», придется обойтись без ментальной магии. Для этого император позвал и Атанасуса, для этого велел остаться и Альберту. По правилам, требовалось еще присутствие мастера Илескара или другого ментального магика, чтобы он подтвердил отсутствие ментальной составляющей, но этим император пренебрег.

— Ты знаешь, кто я? — обратился он к криво сидящему на стуле горцу.

— Ты, — ответил тот тихо, не поднимая головы, — узурпатор, захвативший власть нечистым путем, и руки твои в крови твоего брата.

— Ого, — сказал Барден и оскалился. — Твоя хозяйка хорошо научила тебя. Сама бы она ни за что не отважилась сказать то же самое. Ладно, значит, ты знаешь, кто я. Хорошо. Теперь отвечай: ты хотел убить меня?

Газак чуть приподнял голову, сверкнул бешеными глазищами, и ответил с истинно горским апломбом:

— Я хотел освободить мир от того зла, что ты принес в него, но боги, видимо, на твой стороне!

На эту тираду Барден вдруг гулко расхохотался и сказал:

— Отвечай коротко и по сути, подлец: ты хотел убить меня? Да или нет?

— Да, я хотел убить тебя, кровавый тиран!

Барден захохотал вовсе безудержно, и даже Альберт не мог не улыбнуться. Лишь Атанасус смотрел на них троих с выражением тихого ужаса на бледном лице.

— Кто послал тебя? — продолжал Барден, отсмеявшись. — И учти: если ты соврешь мне, я это узнаю.

— Никто не посылал меня, — ответил Газак презрительно.

— Лжешь. Кто послал тебя?

Горец только презрительно раздвинул опухшие губы и плюнул императору под ноги. И в ту же секунду повалился со стула вбок от сокрушительного удара кулака императора. Стул отпрыгнул в сторону на фут или два, но устоял на своих четырех ножках.

— Поднимите, — велел император и, дождавшись, пока пленника, с залитым кровью лицом, водрузят обратно, снова спросил бесстрастно: — Кто послал тебя?