Люди Смутного времени - Александр Борисович Курганов

Колычев так отзывался об опричниках: «Полк сатанинский, собранный на погубу христианскую». Андрей Курбский в одном из писем Грозному писал: «…собрал себе со всея Русские земли человеков скверных и всякими злостьми исполненных». Иоганн Таубе и Элерт Крузе (лифляндские дворяне, служившие в Посольском приказе) рассказывают: царь выбрал «пятьсот молодых людей, большей частью очень низкого происхождения, смелых, дерзких, бесчестных и бездушных парней. Этот орден предназначался для совершения особенных злодеяний».

Вопреки распространенному мнению, Скуратов не стоял у истоков опричнины.

В своих посланиях Курбский упрекал царя за приближение «прегнуснодейных и богомерзких Бельских з товарищи, опришницов кровоядных», но эти слова относились по к нашему герою, а к его племяннику — Богдану Бельскому, который после смерти дяди возглавил сыскное ведомство, став фаворитом Грозного. Согласно Пискаревскому летописцу, опричнина была создана но совету «злых бояр» Алексея Басманова и Василия Юрьева. Именно им, да еще князю Афанасию Вяземскому поручил Иван IV «перебор людишек»: изучение родословных и дружеских связей будущих членов охранного корпуса. К сожалению, мы не знаем, какими критериями отбора пользовались Басманов со товарищи, по отсев был огромный: из 12 тысяч кандидатов в опричнину попало всего лишь 570 человек, то есть менее пяти процентов.

Малюта конкурс прошел и в Александровскую слободу попал, однако занял в «черном братстве» самый низший пост — был параклисиархом, то есть пономарем (видимо, поэтому исторические романисты и решили, что он обладал музыкальным слухом и хорошим голосом). Возвышение Бельского началось позже, когда, как писал Грозный опричнику Василию Грязному, «наши князи и бояре нам учали изменять и мы вас, страдников, приближали, хотячи от вас службы и правды».

В чем же заключалась эта служба? Опричники обеспечивали личную охрану царя. Они же выполняли функции политической полиции: вели следствие и карали «изменников», проявляя поистине изобретательную жестокость: четвертовали, колесовали, сажали на кол, поджаривали на огромных сковородах, зашивали в медвежью шкуру (это называлось «обшить медведно») и травили собаками. Одетые в униформу (черные рясы, наподобие монашеских, на черных лошадях), опричники привязывали к своим седлам собачью голову и метлу — как символ своего стремления вымести с Руси измену.

Александровская слобода в XVI в.

Гравюра из книги Я. Ульфельда

Альберт Шлихтинг (немецкий дворянин, служивший переводчиком у лейб-медика Ивана IV) писал, что царь, живя в Александровской слободе, «каждый день двадцать, тридцать, а иногда и сорок человек велит рассечь на куски, утопить, растерзать петлями, так что от чрезмерной трупной вони во дворец иногда с трудом можно проехать».

В знаменитом «Синодике опальных» — списке казненных, составленном в конце правления Грозного, — можно прочесть, что в поместье опального боярина Ивана Челяднина-Федорова Губине Углу «Малюта Скуратов отделал тридцать и девять человек». По версии властей, глава Боярской думы конюший Челяднин готовился произвести перевороте помощью своих многочисленных слуг. Заговорщики будто бы планировали во время очередного похода в Ливонию перебить личную охрану Грозного, схватить царя и выдать полякам.

Ивана Челядннна подозревали еще и в том, что он был любовником второй жены Ивана IV Марии Темрюковны. Царица, по одной из версий подавшая своему суп руту мысль об учреждении опричнины, сама неохотно бывала в Александровской слободе, предпочитая роскошные палаты в Московском Кремле, где располагалось и земское правительство, руководимое Челядниным. Возможно, боярин, имея перед глазами пример Ивана Овчины-Оболенского, на самом деле лелеял планы основать новую династию, но его планы были решительно пресечены.

Принимал Скуратов участие и в других «неистовствах» Грозного: например, совершал налеты на дворы опальных вельмож, отбирая у них жен и дочерей «на блуд» царю и его приближенным.

Усердие Малюты царь оценил. В 1569 году он поручает Скуратову арестовать своего двоюродного брата князя Владимира Андреевича Старицкого.

Министерство страха

Видимо, именно в это время Григорий Великий и возглавил опричное сыскное ведомство, «высшую полицию по делам государственной измены, которой доселе не было в Московском государственном устройстве», как писал В. О. Ключевский. Именно Скуратов заложил основы политического сыска в России.

Мы не знаем точно, как именно была организована первая секретная служба на Руси, но известно, что ведомство Малюты послужило образцом для всех последующих российских спецслужб, начиная с приказа Тайных дел Алексея Михайловича. А поэтому мы можем предположил», что при Скуратове сыскное ведомство не подчинялось ни Боярской думе, ни опричному правительству — фактическим руководителем Пыточного двора являлся сам царь; точно так же, как приказ Тайных дел лично возглавлял «тишайший» Алексей Михайлович.

В обязанности Малюты входила организация тотальной слежки за неблагонадежными и выслушивание «изветчиков» (именно в это время доносительство на Руси расцвело пышным цветом). Джером Горсей свидетельствует: «Царь жил в постоянном страхе и боязни заговоров и покушений на свою жизнь, которые раскрывали каждый день, поэтому проводил большую часть времени в допросах, пытках и казнях, приговаривая к смерти знатных военачальников и чиновников, которые были признаны участниками заговоров… Возникало много попыток и замыслов сокрушить тирана, но ему удавалось раскрывать их измены при помощи отъявленных негодяев, которых он жаловал и всячески поощрял…»

Главным орудием опричных следователей была пытка. «Были сделаны для мук особенные печи, железные клещи, острые ногти, длинные иглы; разрезывали людей по суставам, сдирали кожу, выкраивали ремни из спины», — писал Н. М. Карамзин.

Сейчас невозможно точно установить, какие заговоры против Грозного существовали в действительности, какие возникли в воспаленном воображении монарха, а какие были инспирированы Скуратовым. Это в полной мере относится и к «делу об измене Владимира Старицкого». Кузен царя был реальным претендентом на престол, «знаменем» для недовольных вельмож. Однако доказательств вины последнего удельного князя у властей не было. Все изменилось, когда следствие возглавил Малюта Скуратов. Главным свидетелем обвинения стал царский повар по прозвищу Молява, который признался, что Владимир Андреевич поручил ему отравить Ивана IV (при поваре «найден» был порошок, объявленный ядом, и крупная сумма денег — 50 рублей, якобы переданная ему Старицким; сам Молява не дожил до конца процесса). 9 октября 1569 года Малюта «зачитал вины» Старицкому: «Царь считает его не братом, но