Кошмар в Нью-Йорке - Дон Пендлтон

Разбитое стекло уже заменили, и в доме все, казалось, было спокойно. Мак обошел дом по толстому слою мокрого снега, и в тот самый момент, когда он приблизился к задней двери гаража, к нему медленно, пробуксовывая на мокром скользком асфальте, подъехал большой автомобиль. На повороте его фары осветили двор, и машина вкатилась в гараж. Болан бросился вперед и подбежал к воротам гаража как раз в ту секунду, когда машина остановилась.

Открылась одна, а затем и вторая дверца, и тотчас послышался чей-то обеспокоенный тихий голос. В гараже вспыхнул свет, створки ворот сразу же сомкнулись, а над гаражом, освещая задний двор, загорелся фонарь. Мак спрятался в тени и стал ждать.

Вновь послышались мужские голоса. Один ворчливо заметил, что в такую погоду нечего без особой нужды разъезжать по городу. Другой голос возразил, что в это время года всегда плохая погода. Открылась боковая дверь, и из гаража вышел высокий мужчина, одетый в полосатый пиджак. Едва он поравнялся с Боланом, как тот мгновенно ударил его по затылку рукояткой пистолета. Тихо застонав, мужчина упал.

В дверном проеме показался Сэм «Бомбардир» и буркнул:

— Ах ты, придурок! Я же говорил тебе: смотри под...

В эту секунду он заметил Болана с «береттой» в руках и грустно добавил:

— Я подумал, что он поскользнулся.

— Вы оба поскользнулись, Сэм, — спокойно ответил Мак.

Между тем из гаража появился третий человек — на сей раз женщина. Она холодно взглянула на Болана, и у того сразу возникло желание убраться отсюда. Она была невероятно похожа на Валентину — девушку, которую он очень любил и которую ему пришлось оставить в разгар «войны» в Питтсфилде. Просто поразительно похожа, ну разве что чуточку старше. И она с таким же осуждением, столь свойственным Валентине, смотрела на него.

Разумеется, она увидела «беретту», узнала Болана и, безусловно, поняла, для чего он пришел. Однако она не подала виду и спокойным тоном произнесла:

— В такую ужасную погоду добрый хозяин собаку из дома не выгонит, а вы так легко одеты. Я говорила Сэму, что можно съездить и в другой раз, положим, в четверг, но он заявил, что у него больше не будет времени. Вот нам и пришлось поехать в Коннектикут повидаться с детьми, и это в такой-то снегопад. А ведь мы были у них в воскресенье.

Она в упор посмотрела на Болана, и тот невольно отвел глаза. Он прекрасно понимал, о чем она безмолвно просит, но не хотел обнадеживать ее понапрасну.

Сэм приказал:

— Иди в дом, Тереза!

Ей было около сорока, и она казалась гораздо умнее и утонченнее своего мужа. Валентина тоже была умнее и утонченнее Болана, но она молилась за него, плакала и умоляла Мака, чтобы тот позволил ей любить его. Болан вдруг подумал: а просит ли Тереза у Бога удачи для мужа, вообще — жалеет ли она Сэма?

Тереза смотрела Маку прямо в глаза, делая вид, что не замечает пистолета. Наконец она сказала мужу:

— Пригласи твоего приятеля зайти к нам, а я приготовлю кофе.

— Действительно, — кивнул Сэм, — свари-ка нам кофе, Тереза. Мы скоро придем.

Во время этой сцены Болан не проронил ни звука. Глядя на Терезу Чианти, он поневоле думал о прекрасной и нежной Валентине, которая при всей хрупкости своей души была храбрее любого из викингов.

Мак уже давно не вспоминал о ней, просто не мог себе позволить этого. Не хотел он задумываться и о тех чувствах, которые Тереза питала к Сэму: он всегда избегал мыслей об этой стороне своей «войны».

Мак обратился к женщине подчеркнуто ровным тоном:

— Чашечка кофе была бы сейчас очень кстати, миссис Чианти.

Ее глаза блеснули, она бросила быстрый взгляд на мужа, словно хотела подбодрить его, улыбнулась Болану, мельком посмотрела на оглушенного телохранителя и пошла в дом.

— Подожди минутку, Болан. Хорошо? — прошептал Сэм. — Пусть она закроет дверь.

Болан ждал.

— Мне жаль твою жену, Сэм, — сказал он.

Обреченно вздохнув, Чианти ответил:

— Мне тоже. Надеюсь, ты меня куда-нибудь отвезешь, чтобы... Ну, я хочу сказать... Терезе совсем не нужно видеть это.

Снег, падавший на лицо Сэма, таял и ручейками стекал по его щекам. На стволе «беретты» образовался маленький сугробик, однако рука, державшая оружие, не дрогнула.

Наконец Мак повел пистолетом:

— Сэм, у тебя есть пушка?

Чианти кивнул:

— За поясом, слева.

— Возьми ее двумя пальцами левой руки и выбрось.

Лицо Сэма не отражало никаких эмоций, он беспрекословно выполнил приказ, и короткоствольный револьвер 38-го калибра упал в снег.

Промозглый ветер совсем не беспокоил Болана, а вот сердце у него словно заледенело.

— Тебе пора уйти на покой, Сэм.

— Я давно об этом думал, — мрачно отозвался Чианти.

Теперь в освещенном окне кухни Мак видел силуэт женщины, хлопотавшей у плиты.

— На твоем месте я бы не тянул резину, а сразу поставил бы точки над "i".

— Если бы мне представился случай, Болан, я бы так и поступил, — ответил Сэм тоном приговоренного к смерти.

Мак ответил ему жестко и спокойно:

— У тебя есть такая возможность, Сэм. Но только сегодня. Больше ее никогда не будет. Иди, пей кофе и думай над этим.

Чианти понял смысл сказанного только через несколько секунд. Он недоверчиво посмотрел на Болана и спросил:

— Я не ослышался? Это правда?

— Я делаю это для нее, Сэм, а не для тебя! Для нее — и только сегодня!

Сэм повернулся и неуверенно двинулся к дому. Обернулся он только один раз, когда уже подошел к двери, бросил ошеломленный взгляд на Болана и шагнул в дом. Мак увидел, как Тереза бросилась к мужу и обняла его. Палач быстро повернулся и ушел.

Однажды изменить своим принципам ради женщины — не так уж страшно. Мак лишь надеялся, что потом ему не придется об этом сожалеть. Только теперь у него возникло ощущение, что сегодняшний день закончился довольно успешно.

Когда Болан въехал в гараж на Истсайд, на, нем уже был замшевый костюм, а его глаза скрывали фиолетовые очки. Сторож скептически оглядел микроавтобус, расписанный маргаритками, водителя и, наконец, заявил:

— Это частный гараж.

— Кончай, старик, — небрежно бросил Палач. — Я приехал к Линдлей. Она должна кое-что передать мне.

— В час ночи?

— Лучше поздно, чем никогда, — пожал плечами Мак. — А что, у вас здесь комендантский час?

Сторож, похоже, несколько смягчился:

— Так чью фамилию вы назвали?

— Линдлей, — устало повторил Болан, глядя в раскрытую книжку, которая лежала рядом с ним на переднем сиденье, и добавил:

— У меня тут написано: квартира 11 "Г".

Сторож покачал головой и взялся за трубку внутреннего телефона.

— Скажите ей, что приехал человек из «Ран», — подсказал Болан.

Сторож посмотрел на него настолько сурово, что Мак невольно рассмеялся:

— Это название нашей фирмы! Если оно вам не нравится, обратитесь с жалобой к боссу, меня оно вполне устраивает.

Сторож переговорил по телефону и повернулся к Маку:

— Поставьте машину у рампы и не шумите. Сейчас уже слишком поздно, чтобы что-то грузить.

Минуты через полторы Болан уже звонил в дверь квартиры Линдлей — Клиффорд — Силвер. Линдлей сама открыла ему дверь. Вид у нее был озадаченный. На ней была прозрачная ночная рубашка, и она, разумеется, очень удивилась, увидев перед собой какого-то хиппи.

Болан улыбнулся, снял очки и, шагнув в прихожую, закрыл за собой дверь. Паула узнала его и радостно вскрикнула.

— А мы думали, что вас уже нет в живых.

— Да нет, я пока жив. Я всего на минутку, мне тоже хотелось узнать, как у вас дела.

Болан заметил, что девушка немного нервничает.

— Мы вас не успели вылечить, а вы вдруг исчезаете, не даете о себе знать...

Она запуталась в словах, просто молча прижалась к Болану и обняла его.

Мак погладил ее по спине.

— Вы правы, я должен был дать знать о себе раньше.

— Разумеется, — проговорила Паула, опуская руки. Она потерла лоб ладонью. — Эви была очень расстроена... Она вышла в восемь, чтобы попытаться найти вас... и еще не вернулась.

— Ну зачем же делать такие глупости?..

— У нее были на то веские основания! — с отчаянием воскликнула Паула. Она опять начала волноваться.

Мак взглянул на нее и нахмурил брови:

— Объясните-ка мне все с самого начала.

— Все началось с того, что в прихожей мы увидели пятна крови, а квартира оказалась пуста. Мы поняли, что нас навестила вовсе не полиция. Полицейские дождались бы нас и допросили. Потом у Эви началась настоящая истерика. Она считала себя виноватой во всем случившемся. Один раз она говорила о вас, и теперь...

— С кем она разговаривала? — сухо перебил ее Болан.

Паула нервно откинула волосы со лба и взглянула ему в глаза:

— Среди ее знакомых есть ребята из политического движения молодых либералов. Она должна была с ними сегодня обедать. Так вот, уже некоторое время на это движение оказывает давление уголовный мир. Эви, конечно же, сболтнула, что знает человека, который может им помочь. Слово за слово, и она, заставив их поклясться в молчании, рассказала о вас.