Серебряный змей в корнях сосны - Наумова Сора
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Попасть за неприступный с виду забор оказалось до смешного просто, потому что они с Сасаки были не первыми, кому понадобилось тихо улизнуть из деревни. Воспользовавшись лазейкой, они оказались среди деревьев, сомкнувших строй буквально в паре шагов от ограды. Под их сумрачной тенью было неспокойно, вязко и холодно. У Хизаши возникло чувство, будто он погружается под воду, и чем дальше шел, тем мутнее и непрогляднее становилась толща воды. Сасаки шел чуть позади, но даже так не мог скрыть от спутника нервозности.
– Здесь… неправильно, – наконец, выдавил Сасаки.
Хизаши кивнул. Та самая неправильность, которая пугала Арату, гуляла по коже острыми коготками, хотелось скинуть ее с себя, освободиться от зуда, путающего чувства. В макушках сосен заблудился ветер, скрип старых ветл звучал надтреснуто, старчески, так похоже на ржавое карканье ворон. Хизаши прислушивался к лесу, но оставался глух к его сущности. Сегодня лес не отвечал ему.
– Разве не лучше было бы подождать Кенту и Джуна?
Хизаши раздраженно дернул плечом.
– Зачем? Пусть дальше выковыривают грязные кости.
– Кости?
– Неужели это так сложно понять? Руки не путешествуют отдельно от остального тела, как и другие его части. Даже головы рокурокуби остаются привязаны к телу длинной шеей. Очевидно же, что руки отрубили, и они попали к Сакума вместе с древесиной упавшего дерева, в корнях которого обязательно найдется что-то еще.
Сасаки побледнел, но мужественно смог спросить:
– Этого человека разрубили на куски?
– Так проще спрятать труп.
Сасаки ойкнул и вдруг схватил Хизаши за рукав хаори.
– Не пойдем дальше! Там… Там грязно.
Хизаши прищурился и посмотрел сначала на Арату, потом на едва заметную тропинку между деревьями. Когда-то сюда ходили люди. Отвернувшись от юноши, Хизаши отвел с правого глаза длинную челку и посмотрел снова.
Трава пожухла, земля покрылась копотью. Скрюченные сосны ощетинились пожелтевшими иголками, и между искаженными ветками натянулось кружево паутины, где вместо росы блестели рубиновые капли. Хизаши увидел это место таким, каким его делало зло, разлитое в пропахшем прелой хвоей воздухе. Сасаки Арата этого не видел, но остро ощущал, потому и боялся идти дальше.
Хизаши хмыкнул и легко вырвал рукав из его пальцев.
– Можешь подождать меня здесь.
И ничуть не удивился, когда Сасаки побежал за ним.
Даже простым людям наверняка становилось неуютно на этой старой тропе. Птицы не щебетали над головой, и ветер стих, неприятный озноб забирался под одежду, и Хизаши с трудом поборол порыв запахнуться посильнее. Холод был ненастоящим, от него не спрячешься даже за шерстяной тканью.
– Кажется, я знаю, куда мы идем, – обратился он к Сасаки. Ему нравилось оказываться правым, быть умнее остальных, но одерживать верх над Сасаки все равно что драться на мечах с ребенком. Хизаши вздохнул и более мягко продолжил: – Дочь деревенского главы упоминала про заброшенное святилище. Кто бы сомневался, что без него в этой истории не обойдется.
Тропинка стала заметнее, появилась насыпь из камней, очерчивающая ее границы, и с этого момента дорога незаметно пошла вверх. Хизаши одним глазом видел шелестящий зеленый лес, другим – мертвую, проклятую чащу. То, что он не мог объяснить остальным, то, что должен сохранить в тайне. Ярко-красная тория на пути в мире смертных давно утратила цвет, обветшала от дождей и покрылась островками бархатистого темного мха. Отсюда начинались каменные ступени, ведущие к простому деревенскому святилищу, вход в который охраняли два комаину[21], утративших силы. Львиные морды растрескались, и их обвивали стебли вьюна.
Хизаши смело прошел под перекладиной тории и поднялся по выщербленным ступеням. Святилище ками. Когда-то Хизаши с завистью смотрел, как люди приносят сюда дары и молятся о насущных вещах, и молитвы пропитывают землю и кормят божественного покровителя. Здесь же и следа от благодати не осталось, только пятна черноты, осквернившие порог и стены маленького храма. Ветра не было, но бумажные полоски сидэ на пеньковой веревке над входом беспорядочно раскачивались.
– Здесь никого нет, – сказал Сасаки, рискнувший приблизиться, но не отнимающий вспотевших ладоней от рукояти меча Цубамэ, и его сердце билось точно так же, как раненая ласточка.
– Верно, – кивнул Хизаши. – Ками оставил этот храм.
Он поднялся на крыльцо и задел макушкой веревку симэнава[22]. В стылом неподвижном воздухе распространилась вибрация, и Хизаши поежился. И храм, и земля были заражены, странно, что люди в деревне допустили такое. Он замер у двери и за миг до того, как отодвинул створку, услышал детский плач.
– Кто вы? Что вам здесь нужно?
Хизаши отдернул руку и повернулся на голос. Рядом с растерянным Сасаки стояла женщина в неопрятной грязной одежде, из-под платка выбивались длинные волосы с серебряными нитями седины и бросали тень на лицо. На спине женщина несла короб с хворостом.
Ребенок больше не кричал, и Хизаши уже не мог понять, было ли это взаправду, или померещилось.
– Меня зовут… – Сасаки осекся и быстро поправился: – Мы оммёдзи из школы Дзисин, приехали по приглашению старосты деревни Суцумэ. А вы из деревни?
Хизаши спустился к ним и задумчиво постучал ногтем по пластине веера. От женщины не исходило нечеловеческого запаха, и ее аура была аурой простой смертной, и все же интуиция подсказывала держаться подальше.
Арата попятился, словно тоже это ощутил.
– Я просто нищая торговка, – ответила женщина, низко склонившись перед оммёдзи. – Нашла приют в храме, чтобы провести ночь-другую.
– И вам не страшно? – поинтересовался Хизаши.
– На все воля богов.
Никто не трогался с места первым, нищенка не разгибала спины, и тогда Хизаши сказал:
– Верно. На все воля богов.
Он заложил руки за спину и медленно прошел мимо, почти касаясь полами хаори ее замызганных одежд. Сасаки поравнялся с ним возле тории и обогнал, стремясь оказаться подальше от жуткого храма и его не менее жуткой обитательницы, а вот Хизаши задержался. Опустился на корточки и подставил руку, чтобы маленькая змейка могла оплести ее.
– Следи за храмом, – велел он.
– Хизаши-кун?
Змейка нырнула обратно в траву и скрылась, Хизаши выпрямился и отряхнул ладони. Оставалось только ждать.
Как он и говорил, в корнях поваленного дерева Куматани и Мадока откопали кости. Они выглядели куда хуже кисти, хранящейся в мешочке, с ошметками гнилой плоти, облепленные сырой землей и насекомыми. Судя по цвету лица, Мадока еще долго не сможет питаться в прежних объемах, и Хизаши пожалел, что не видел, как того выворачивало наизнанку от вида и запаха человеческих останков. Куматани не стал забирать их в дом, потому что в них самих не было семени зла, и они не причинят людям вреда, но хоронить их было рано, для начала стоило отыскать и другие потерянные части.
Хизаши сел в углу и раскрыл веер, чтобы разогнать смрадный душок, идущий от мрачных товарищей.
– У тела нет головы, – сказал Куматани.
– Это проблема.
– Может, голова в пустующем храме? – предположил Сасаки и стушевался, когда все повернулись к нему.
– Вы ходили в храм? – спросил Кента. – Почему не дождались нас?
– Кто-то же должен был откопать бедолагу, – ответил за него Хизаши. – И вообще, не припомню, что обещал отчитываться о каждом шаге.
– Верно, не обещал, – неожиданно согласился Куматани. – Тогда я сам схожу к святилищу и посмотрю, что да как.
Мадока недовольно дернул массивным подбородком.
– Кента, ты не можешь оставить это так. Мацумото тебя не слушается.
– Он и не должен. Вы можете мне помогать, как и я вам, но никто из нас не должен подчиняться другому. Понимаете?
Хизаши прищурился, но, как ни старался, не мог найти, к чему прицепиться. Куматани спокойно вернулся к обсуждению дела, Мадока с неохотой, а Сасаки с готовностью его поддержали.