Библия. Ужас и надежда главных тем священной книги - Джон Кроссан

В итоге Инанна решает выйти замуж за пастуха Думузи. Последний решает ответить любезностью на любезность и приглашает земледельца Энкимду на свадьбу:

Я же, пастух, приглашаю тебя на свадьбу,Приходи, земледелец, как друг,Земледелец Энкимду, как друг, земледелец,как мой друг,Да будешь ты на моей свадьбе, как друг!

В Библии божественные братья, пастух Думузи и земледелец Энкимду, становятся человеческими братьями, пастухом Авелем и земледельцем Каином: Ева «зачала и родила Каина… И еще родила брата его Авеля. И был Авель пастырь овец, а Каин был земледелец» (Быт 4:1–2). Однако, когда каждый приносит Богу свои неолитические дары – соответственно зерно и овец – Бог предпочитает младшего Авеля старшему Каину (Быт 4:3–5).

Конечно, это типичный для Библии контркультурный вызов патриархальному миру, в котором наследником всегда был сын-первенец. Скажем, Бог избирает младшего Исаака (Быт 17:19), а не старшего Измаила (Быт 16:11); младшего Иакова (Быт 25:26), а не старшего Исава (Быт 25:25). Это идет вразрез с социальными устоями: получается, что старший служит младшему (Быт 25:23). Предпочтение Авеля Каину в Быт 4:4б-5а – первый случай в данном ряду. Но оно провоцирует трагические события. Как поступит Каин с Авелем в ответ на немилость со стороны Бога?

Далее в Быт 4 мы видим предельно лаконичное изложение шумерских достижений: развитие ирригационного земледелия в аллювиальной пойме Южного Междуречья; появление таких городов, как Эриду и Ларса, Киш и Урук, Ниппур и Ур; создание рассказов и диспутов, поэм и пословиц, в которых осмысливаются эти удивительные события. Однако в своем пересказе месопотамских свершений Книга Бытие добавляет важный элемент. Знаком цивилизации становится знак Каина.

«Грех таится, но ты будешь господствовать над ним»

В рассказе о Каине и Авеле есть две маленькие поэмы со схожей композицией: в начале (Быт 4:6–7) и в конце (Быт 4:23) главы. Первая содержит предупреждение Бога Каину, а вторая – похвальбу человека, слова Ламеха своим женам. Если читать их вместе, они подчеркивают библейский вызов. Быт 4 развивает и переосмысливает неолитический спор шумерского бога земледельцев с богом пастухов.

Я воспользуюсь переводом этих двух поэм Роберта Альтера, профессора гебраистики и сравнительного литературоведения Калифорнийского университета в Беркли.[12] В первом случае Бог говорит Каину:

Отчего ты разгневался?

И отчего поникло лицо твое?

Ибо приносишь ли ты хорошо,

или не приносишь хорошо,

у дверей грех таится,

и к тебе влеком,

но ты будешь господствовать над ним.

Слова удивительные и очень важные для Библии (и для нашей книги). Отметим, к примеру, что Бог не говорит: «Ты можешь (или должен) господствовать над ним». Он говорит иначе: «Ты будешь господствовать».

Прежде всего, Быт 4:6–7 содержит первое в Библии упоминание о грехе. Как видим, о «грехе» сказано в единственном числе, а не во множественном.

Далее, грех не мыслится как некая внутренняя и неодолимая сила, характерная для человечества в целом или для Каина в частности. Бог скорее уподобляет ее дикой кошке, которая затаилась у дверей шатра и готова напасть.

И наконец, Каин может и должен победить грех, как он побеждает любого другого дикого зверя. Самая важная строка в поэме, к которой подводят предыдущие две, – «ты будешь господствовать над ним». К несчастью, получилось (да и ныне у всего человечества получается) иначе: не «ты будешь…», а «ты можешь…» (но не сделаешь).

Вместо этого грех одолевает Каина. Каин убивает своего брата Авеля «в поле» (Быт 4:8), то есть в своей собственной области (ибо он земледелец). Затем происходит следующее:

И сказал Господь Каину: где Авель, брат твой? Он сказал: не знаю; разве я сторож брату моему? И сказал: что ты сделал? голос крови брата твоего вопиет ко Мне от земли; и ныне проклят ты от земли, которая отверзла уста свои принять кровь брата твоего от руки твоей; когда ты будешь возделывать землю, она не станет более давать силы своей для тебя; ты будешь изгнанником и скитальцем на земле.

Земля (по-еврейски «адам…») осудила Каина, ибо он запятнал ее кровью брата. Чрезвычайно важно, что Бог не наказывает Каина. Последнего изгоняет сама земля, лишая его плодов неолитической революции. Как мы бы сказали, Каин откатывается назад по эволюционной шкале: из земледельца превращается в лучшем случае в охотника и собирателя. Последствия своего поступка, которые несет человек, не представлены как наказание свыше. Однако Каин реагирует так, слово его карает Бог, а не земля:

Ты теперь сгоняешь меня с лица земли, и от лица Твоего я скроюсь, и буду изгнанником и скитальцем на земле; и всякий, кто встретится со мною, убьет меня.

Бог отвечает: «За то всякому, кто убьет Каина, отмстится всемеро» (Быт 4:15а). Последнюю фразу необходимо внимательно обдумать.

Кем именно «отмстится всемеро»: Богом? Привело ли человеческое насилие к угрозе насилия еще большего, божественного? Неужели Каин убил одного человека, а Бог, в случае чего, угрожает убить еще семерых? Не спровоцировал ли Каин Бога на эскалацию ответного насилия? Прежде чем отвечать на эти вопросы, читаем дальше:

И познал Каин жену свою; и она зачала и родила Еноха. И построил он город; и назвал город по имени сына своего: Енох.

Здесь, в Быт 4, мы видим первый лаконичный рассказ о возникновении цивилизации в результате неолитической революции: земледелец убивает пастуха и строит первый город.

Теперь вернемся к вопросам о семикратном воздаянии в Быт 4:13–15. Бог вовсе не угрожает еще большим ответным насилием против всякого, кто убьет Каина. Это становится ясно из второй поэмы в Быт 4:23, которая, по замечанию Роберта Альтера, содержит «предельно четкий параллелизм».[13] (Кстати, библейский поэтический параллелизм также восходит к Шумеру.) Прочтем медленно:

Ада и Цилла, слушайте, жены мои!

Вы, жены Ламеховы, внемлите моей речи!

Ибо мужа я убил за рану мою,

Мальчика – за удар.

Ибо всемеро за Каина отмщается,

и за Ламеха – в семьдесят семь раз.

Первые два двустишия содержат синонимический параллелизм. «Ада и Цилла» и «слушайте» первой строки перекликаются с «женами Ламеховыми» и «внемлите» второй строки. Аналогичным образом, «муж» и «рана» из третьей строки перекликаются с «мальчиком» и «ударом» из четвертой строки. Но как быть с третьим двустишием?

С одной стороны, в плане формы последние два стиха также содержат типичную библейскую поэзию. Перед нами обратный параллелизм: слова «всемеро» и «за Каина» из пятой строки перекликаются со словами «за Ламеха» и «в семьдесят семь раз» из шестой строки. И последовательность «7-77» принадлежит к числу стандартных поэтических приемов (возрастанию чисел). Например, мы встречаем ее у Иисуса, но в словах о прощении, а не о насилии: «Не говорю тебе: до семи, но до семидесяти семи раз» (Мф 18:22).

С другой стороны, в плане содержания эскалация до «77» напоминает о Каиновой печати, призванной предотвратить его убийство, и о потенциальном семикратном отмщении. Иными словами, если первые два двустишия содержат древнюю похвальбу Ламеха, третье связывает Ламеха, через пять поколений, с Каином. При этом важно, что вектор направлен назад. Все это имеет значение для понимания Быт 4:15 в частности и Быт 4 в целом.

Библейский «грех» как эскалация насилия

Четвертая глава Книги Бытие повествует не только о первом братоубийстве. Она говорит об эскалации насилия почти как о соблазнительной неизбежности. Однако есть в ней и иное: слова Бога о том, что такое насилие не было неизбежным и может быть преодолено («будешь господствовать над ним»). Иными словами, естественный ход человеческой цивилизации не вытекает

фатальным образом из человеческой природы. (Кстати, это сквозная мысль нашей книги.)

Мы, люди, не прирожденные убийцы (иначе откуда посттравматический стресс после битвы?) Каинова печать лежит на человеческой цивилизации, а не на человеческой природе. Эскалация насилия – немезида, а не природа. Это решение, которого можно было избежать, а не неизбежная участь. Да, это наш «первородный грех». Но его можно было (да и доныне реально) преодолеть.

Эскалация насилия в Быт 4 происходит между пустынными племенами, а не национальными государствами (которые еще не существовали). Описаны не войны, а насилие родовой вражды, отношения чести и бесчестья, когда небольшие группы сталкиваются между собой в отсутствие ясных юридических норм и компетентного, адекватного общинного руководства. (Впрочем, иначе ли обстоит дело с национальными государствами без всемирного правительства?)