Короткое замыкание - Микки Спиллейн

— По какому признаку ты будешь его искать?

— В местах, где работают над миниатюризацией. Баллистика дала сильный толчок этой специализации. Все зашло уже очень далеко. Вот увидишь, кончится тем, что ракеты весом в дюжину тонн будут запускать с помощью электронных соединений размером с булавочную головку. Я знаю журналистов, которые много писали об этом, кроме того, специалисты, как правило, обмениваются информацией... Возможно, кто-нибудь наведет нас на нужный след...

— Есть одно но, Эрни. Агрунски все бросил, чтобы освободиться. Он словно растворился и больше не всплывал на поверхность.

Эрни покачал головой:

— Агрунски никогда не возьмется за небольшую работу. Его мозги созданы не для того. Что бы этот человек ни делал, он будет на виду.

— Ты забыл про его паршивую депрессию.

— Даже если такое и случилось с ним, это ему не помешает. Вся его формация ученого, все его интеллектуальные привычки когда-нибудь снова проявятся. Правда, неизвестно как и когда... Но он не сможет это задушить.

— Чушь! Если Агрунски окончательно свихнулся, то все пропало.

Эрни пожал плечами. Что он может сделать? Найти человека и захватить его — это работа для парней из службы «Действие», а ему не по силам, да и в настоящий момент у него более неотложные дела.

Он сдвинул очки на лоб и спросил:

— Ты связался с Доном Лавусом?

— Нет.

— Тогда тебе будет интересно сделать это поскорее... Он что-то накопал насчет наркотиков.

— Боже мой!

Я бросился к телефону и положил трубку только после того, как насчитал двенадцать длинных гудков.

— Его нет. Послушай, Эрни, я пойду переоденусь. Если Дон позвонит, пошли его ко мне.

— Хорошо, старина. Держи себя в рамках.

Такси довезло меня до Салема. В отеле я принял душ, побрился и переоделся. Потом позвонил Дону. В конторе его отеля мне сказали, что он еще не вернулся. Я оставил для него извещение: «Позвонить как можно скорее мистеру Мартину».

То время, которое телефонистка истратила на поиски Дона, я использовал на изучение списка кандидатов, которых проверял Гамильтон. Это мне ничего не дало. По-прежнему дыра. Обозленный, я бросил листки в портфель. Время! Время! Оно все время поджимает... Каким будет следующий этап? В каком направлении?

Причина, по которой Вито Салви уничтожил двух агентов из Вашингтона, была ясна. Но Гамильтон... Почему Гамильтон?

Я мысленно восстанавливал картину, которую обнаружил в той квартире у Салви: три искалеченных тела. И я вдруг вспомнил одну деталь: Гамильтона явно пытали дольше остальных. Вито Салви не стал бы этим заниматься, если бы Гамильтон оказался там случайно. Он просто убрал бы помешавшего ему человека и сделал бы так, чтобы его труп не нашли. Но поскольку Салви убивал Гамильтона медленно, пытая, это означает, что он хотел заставить его говорить. Значит, Гамильтон был замешан в игре. Во всяком случае, знал что-то про Салви и где его найти. По какой-то причине кинулся вперед головой, а люк за ним захлопнулся. Возможно, Дуг Гамильтон был дураком, но не до такой же степени! Он умел скрываться.

Взглянув на часы, я увидел, что уже 9.40. Схватил шляпу и выбежал из отеля. У администратора оставил записку для Дона, чтобы тот меня дождался. Одновременно попросил дежурного дать ему ключ от моего номера. После этого прыгнул в такси и отправился к дому Гамильтона. Поездка заняла не более десяти минут, но за это время моя рубашка стала мокрой от пота.

Увидев меня, управляющий не расплылся в восторженной улыбке. Он явно дал мне понять, что всему свое время. Беспокоить честного гражданина посреди его любимой телепередачи просто неприлично! Но особенно спорить не стал, потому что в его глазах я оставался легавым, а следовательно, благоразумнее оторваться от телевизора.

— Хорошо. О чем теперь пойдет речь? — спросил он меня.

— После моего посещения приходили письма для Гамильтона?

— Очень немного.

— Могу я их посмотреть?

— Но это ведь должно вернуться к экспедитору?

— Разумеется, но после того, как я проверю адреса.

— Они в конторе.

Под его недовольным взглядом я прошел через холл, а он через дверь в перегородке — прямо в свою контору. Там пошарил по полкам и протянул мне пять конвертов, три счета и два рекламных послания.

— Это все?

— Он никогда здесь много и не получал. У него ведь был собственный офис, не так ли?

— Э... Конечно, но только мы вынуждены продолжать наше расследование.

— Мне вернуть их на почту?

— Подержите еще несколько дней у себя. Вам скажут, что с ними делать.

— Очень хотелось бы этого. Но он ведь все оплатил. И пока остается съемщиком. Это входит в мою обязанность.

— Никто не приходил его повидать?

— Нет. Его не часто посещали, а потом, знаете ли, тут не монастырь. Люди звонят и входят. Днем сторож на службе, а у меня хватает работы по зданию.

— Но ведь сначала нужно позвонить?

Управляющий пожал плечами:

— Можно войти и вместе с другими. При всех обстоятельствах к чему это может привести? Ведь съемщики запирают двери на ключ.

— Стандартная серия?

— Естественно.

— Замки поддаются отмычкам?

— Это зависит от того, кто ею пользуется. Слесарь из третьего, которого беспокоят тогда, когда съемщики теряют свои ключи, делает это довольно быстро... Славный парень этот слесарь, порядочный и скромный.

— У вас есть отмычка?

— Нет. Только ключи от входной двери здания и вспомогательных помещений, вот и все. Вы считаете, что его замок взломали?

— Возможно.

— Он был странный человек.

Я с любопытством посмотрел на него:

— Почему?

— Ничего особенного. — Управляющий ухмыльнулся и проговорил: — Однажды он написал письмо самому себе. Приблизительно дней за восемь до... до случая. Смешно, а? И что он мог себе написать?

Опираясь о стойку, я так на него посмотрел, что его лицо вытянулось.

— По какому адресу Гамильтон отправил это письмо?

— Дьявол его знает. Я видел только, что это ему от него самого. Он дал письмо мне, чтобы я опустил его в почтовый ящик, как делал для него иногда. Как все здесь делают. Это входит в наши обязанности.

Я постарался не очень заметно нервничать.

— Хорошо... понятно... Куда оно было адресовано?

— Я ведь уже сказал вам, что не знаю. Во всяком случае, не сюда, потому что тогда я просто сунул бы письмо в его ячейку.

— Может, в его контору?

— Кто об этом помнит? Послушайте, мистер...

— Вы ведь посмотрели на конверт?

— Конечно. Я же вам уже сказал. Но прочел только имя, и это все, что нашел смешным... Послушайте, мне еще надо сделать уйму вещей... и я...

— Ладно. Располагайте собой.

Я проследил, как он, пытаясь обрести спокойствие, прошел, едва волоча ноги, в свою конторку. Переступив ее порог, управляющий бросил на меня взгляд, по которому было понятно, что он думает о фликах, потом, надув губы, исчез.

Наконец-то что-то! Правда, ничтожно мало, но появилось! Я это чувствовал нутром.

Добравшись до первой телефонной кабины, я позвонил Чарли Корбинету. На другом конце провода раздалось «Да» с ленцой в голосе.

— Чарли? Это Тайгер.

Тон мгновенно изменился.

— Ничего нового, старина. Казалось, что мы наткнулись на след Агрунски, но все лопнуло.

— Тогда попытайтесь с этим... Заставьте с помощью почтового ведомства разыскать в почтовых конторах и раздаточных пунктах одно письмо, которое Дуг Гамильтон адресовал самому себе. Он был на крупном деле и знал, что это очень рискованно, поэтому принял меры предосторожности. Гамильтон был полностью погружен в дело, старик, никаких сомнений.

— Откуда такие сведения?

— От управляющего его ломом. Случайно... Возможно, это мало что даст, но все-таки надо проверить...

— Сделаем, и как можно скорее. Позвони мне через два часа.

— Договорились.

Я повесил трубку. При удаче почтовые чиновники найдут письмо еще быстрее, тогда мы сможем двинуться вперед.

Я был голоден, так как ничего не ел с самого утра. Поэтому зашел в «Голубую ленту» перекусить. Утолив голод, заторопился в отель.

Служащий регистратуры, вспомнив о моем поручении, улыбнулся:

— Ваш друг ожидает вас наверху, мистер Мартин. Он пришел через несколько минут после вашего ухода. Ключ у него.

— Спасибо.

Лифтера в лифте не было. На моем этаже дверь лифта отворилась не торопясь, будто устав от своей работы.

Мой номер находился в конце коридора, покрытого ковром. Я условно постучал в дверь два раза и, по привычке, немного отошел в сторону.

За стеной по телевизору шли спортивные новости. Я постучал снова. Никто не ответил. Мне это не понравилось — почувствовалось что-то неестественное. Когда вдоль моего хребта возникает такое ощущение, обязательно что-то происходит. Резким движением я выхватил мой сорок пятый, снял его с предохранителя, рукояткой толкнул дверь. Она открылась легко, слишком легко. Это тоже было абсолютно неестественно. Дон Лавус ни за что на свете не стал бы сидеть в номере с открытой дверью.