Пуговица - Ирен Роздобудько

Вот, оказывается, в чем было дело! Она кого-то ждала. Дождалась. Времена переменились, и она — на коне. А мое ожидание было напрасным, смешным, безнадежным: «Мудрец, я не люблю тебя!»…

Но почему моя жизнь пошла наперекосяк в том августе? Я тихо и спокойно парил над лесами, полями и пустынями и мог бы приземлиться там, где меня действительно ждали, но я неожиданно самопроизвольно катапультировался в неизвестной местности, в другую жизнь и побрел по ней, увязая то в крови, то в болоте, то в купонах, то в купюрах. А ведь я был мальчиком из образцовой семьи! Таким обычно не о чем жалеть, у них все идет по плану до самой старости…

Нас было пятеро. В команду я подобрал (почти в буквальном смысле этого слова — на улице) талантливого оператора, которого знал еще по институту, звукорежиссером была моя студентка-старшекурсница (дородная, в больших очках, но на удивление милая и серьезная девушка, целиком отдавшая себя работе) и — два водителя. Я же исполнял обязанности и режиссера, и сценариста, и редактора, а кроме того, еще и духовного наставника. Работали мы, как негры на плантации, зарабатывали хорошо, а наши ролики имели успех и побеждали на разных конкурсах. Я пытался помочь всем старым приятелям, которых встречал на своем пути. И меня приняли. Я это чувствовал. Однако все же старался держаться особняком, поменьше тусоваться в обществе коллег. Разговоры меня утомляли, мешали продуцировать идеи. Обедал в «Национале», ужинал там же или дома тем, что готовила моя домработница, — она приходила два раза в неделю. Однажды, поддавшись на уговоры оператора, решил пообедать в Доме кино. Это произошло 4 ноября. Погода и настроение были отвратительными: на улице плотной студенистой массой висел густой туман и такой же вязкий смог-сплин забивал легкие изнутри — наверное, я простудился.

Я давно не был в Доме кино. Наверное, лет пятнадцать, а то и больше. Его убогий интерьер и меню в ресторане сразу же навеяли на меня еще бо́льшую тоску. Полумрак подчеркивал нищету и запустение, а безыскусные восковые свечи на столах скорее говорили о нехватке электроэнергии, нежели создавали романтическую атмосферу. Но, как ни странно, жизнь здесь кипела. За каждым столиком сидели люди, оживленно беседовали, выпивали и вообще чувствовали себя непринужденно, и мое настроение потихоньку улучшилось. И вот здесь, именно в тот день — хмурый и тоскливый — я увидел Лизу…

Это было, как… Даже не знаю, с чем сравнить то мгновение! Так бывает в триллере, когда в кадре практически ничего не происходит — показывают интерьер комнаты, камера медленно скользит по картине, висящей на стене, по узорам на обоях, спускается ниже, ниже… И зритель уже понимает, что на полу, посреди всей этой роскоши, сейчас обнаружится труп, лежащий в море крови. Потому что замедленность кадров — невыносимая, музыка — жуткая… Не знаю, почему мне пришло в голову именно это сравнение. Итак, сначала я заметил сережку-капельку, блеснувшую в мочке уха женщины, которая сидела неподалеку от моего столика. Этот нестерпимо резкий мгновенный лучик сам прыгнул мне в глаза. Странно… Она и тогда началась для меня с красного огонька. То есть вначале был отблеск, ослепивший меня.

Женщина сидела вполоборота ко мне, на ней было элегантное темное платье, туфли на высоких каблуках, волосы собраны и стянуты на затылке, длинная шея. Почему я сразу же понял, что это — она? Вот вопрос, на который я не могу найти ответа. Не буду врать, будто я сохранил спокойствие. Да, мне хотелось оставаться спокойным. Но от меня это не зависело. Не зря я вспомнил триллер — меня охватил настоящий ужас. Оттого, что наконец сбылась моя мечта — встретить ее, но еще больше — оттого, что все, что я считал прошедшим, пережитым и по-юношески глупым, оказалось таким же мучительным, как будто к груди приложили раскаленный кусок железа. Мог ли я подойти, непринужденно поздороваться? Оказалось, что это невозможно: сердце колотилось, ноги ослабли, я просто прирос к стулу. Две рюмки водки не спасли положения.

Раньше я думал, что она должна очень измениться — растолстеть или усохнуть, — и тогда бы я смотрел на нее с сожалением. Но даже в полумраке было видно, что эта женщина — прекрасна, элегантна и так же недоступна. Может быть, черты ее лица заострились, а паутинка легких морщинок легла на лицо — не знаю. Я видел другое. То есть, как и тогда, много лет назад, не мог адекватно воспринимать ее внешность. Вокруг нее все так же существовала некая аура, которая ослепляла меня, как и прежде.

Более того, разглядывая ее издали, я вдруг понял, что во всех женщинах, которые встречались на моем пути, искал подобные черты. Собирал их по крупицам. У одной был хрипловатый голос — и я шел за ним, другая — курила, третья — напоминала Лизу ростом и резковатыми движениями… О Господи, да я же был банальным, как мальчишка, выбирающий невесту, похожую на собственную мать!

Я попытался успокоиться и наконец заметил, что она не одна. Ее спутница сидела лицом ко мне. Они оживленно беседовали. Чтобы отвлечься, я стал рассматривать ту, другую. Она была моложе, с рыжеватыми волосами и светлыми, почти прозрачными серо-зелеными глазами — такими ясными, что напоминали глаза ангелов с полотен иконописцев. Слишком большой рот царевны-лягушки, тонкий нос, острый подбородок. В общем, все не очень пропорциональное, но довольно милое.

«Царевна-лягушка» была в обычных синих джинсах и темном свитере. Единственная деталь, привлекавшая внимание, — браслеты на запястье, они мелодично позвякивали при малейшем движении, словно китайские подвески на ветру. В ауре Лизы девушка показалась мне такой же прекрасной, почти красавицей. Впрочем, меня это не волновало.

К их столу подошел официант, Лиза положила в кожаный переплет купюру, и обе встали. Прошли мимо меня.

Я выждал несколько секунд, поднялся и пошел за ними.

Возле гардероба спрятался, переждал, пока они оденутся…

Вышел вслед за ними. На улице Лиза села в машину, махнула рукой спутнице и… все. Я остался стоять на обочине, смотрел, как черный «опель» завернул за угол…

А потом пошел за «царевной-лягушкой». Не знаю почему… Тогда я об этом не думал. «Царевна-лягушка» показалась мне единственной ниточкой, способной привести к клубку неосуществленных надежд.

У девушки была странная походка — слишком стремительная, и это придавало ей шарм. Сумочка на длинной цепочке раскачивалась, как маятник. Постепенно и я втянулся в этот ритм и уже не следил, куда мы идем, — просто шел за ней, стараясь попасть в такт ее шагов.

…Она шла.

Я шагал за ней.

Я догонял ее, но она не убегала.

Она просто еще не знала о моем существовании. Если бы знала, села бы в первую попавшуюся маршрутку и уехала.

И я бы никогда не догнал ее…

Но мы шли — затылок в затылок, и меня уже охватил охотничий азарт. Что я делал в подобных случаях лет десять назад? Я порылся в карманах, нашел там связку ключей от квартиры и офиса и… швырнул ей под ноги. Она вздрогнула от неожиданности, растерянно посмотрела вниз. Я успел нагнуться раньше:

— Девушка, это вы выронили ключи? — И протянул ей связку.

— Спасибо. Извините. — Она быстрым движением схватила ключи с моей ладони, они мгновенно исчезли в кармане ее куртки. Быстрый взгляд строгих зеленоватых глаз… Разворот на сто восемьдесят. И вновь перед моими глазами запрыгали ее рыжие кудряшки. Вот это да! Что же дальше?

Я растерянно смотрел ей вслед. У перекрестка ее походка замедлилась, а еще через пару шагов она остановилась. Открыла сумочку, встряхнула ее. Похлопала себя по карману, достала ключи…

Девушка стояла ко мне спиной, но я понимал, что она внимательно рассматривает связку. Затем она стала озабоченно оглядываться по сторонам. Увидела меня, начала медленно приближаться.

В ее глазах отображались самые разнообразные эмоции. Когда она поравнялась со мной, ее лицо наконец-то приобрело верное выражение: оно улыбалось.

— Это вы нарочно? — спросила девушка и протянула мне ключи.

— Да, — не стал отрицать я.

— И что это означает?

Я пожал плечами. «Царевна-лягушка» улыбалась, в ее глазах прыгали солнечные зайчики, хотя на улице было пасмурно. Но я мог бы дать голову на отсечение, что зеленоватая радужная оболочка ее глаз поблескивала, как стеклышко в лесном ручье.

— Я хочу пригласить вас на чашку кофе.

— Я только что пообедала, — просто сказала она. — И кофе пила…

— Что же мне делать? — Я изобразил отчаяние.

— Я не знаю. А что вы обычно делаете в таких случаях?

— То есть?..

— Ну вы же — большой выдумщик. Должен же быть еще какой-то вариант!

— Конечно! — спохватился я. — Еще есть чай, мороженое, кино, цирк, боулинг, бильярд…

— Я выбираю бильярд! — воскликнула она.

— Отлично. — Я взял ее за руку, а свободной проголосовал проезжающему мимо такси.