Отсутствие доказательств - Андрей Кивинов

Я пролистал несколько страниц. Латынь, слава богу, не забыл. Так, что тут? Это гонорея, это курс лечения, провокации. А это что? Сильная половая возбудимость из-за травмы головы в детстве. Такое иногда бывает у некоторых женщин. Поэтому венерические болезни – их постоянные спутники.

Я продолжил изучение истории болезни. Так, что у нас с партнерами? Вот он, голубчик – Белоусов Андрей Викторович. Направлена повестка, пройден курс лечения в районном диспансере. Странно, больше никого. Что, она только с ним трахалась?

Я поблагодарил врача и вышел из кабинета. Все, вроде бы, вставало на свои места. Не понятны были только две вещи – почему Катя пригласила в последний раз в ресторан Сережу и Наташу, если обнесли Борзых, и второе, где видики? Всего лишь. Черт, я ж сегодня в отделении не был. Мухомор съест, тем более, пушку вчера не сдал в оружейку.

Я опять спустился в метро и поехал в отделение. Ничего страшного за мое отсутствие там не случилось, разве что я получил еще парочку материалов и втык от Мухомора.

Зайдя в кабинет, я достал из сейфа заявление Борзых. Ни одной бумажки за то время, пока оно лежало в сейфе, к сожалению, не прибавилось. Обидно. Отказать кражу, вероятно, не получится. Убийц я пока тоже не нашел. Скорее всего это работа Толика или Вадика, но какие у вас, сударь, доказательства? Никаких. А поэтому последний звонок скоро прозвенит. Самое обидное, что неполное служебное я получил, можно сказать, ни за что. Просто отказался писать в полнейшей темноте протокол осмотра обворованной машины какого-то большого начальника. Все равно ничего бы там не увидел и не нашел. Предложил подождать до утра, пока не рассветет. А он разорался, мудила. Я, говорит, тебе покажу, как надо свои обязанности выполнять. Ты у меня сейчас не только протокол напишешь, но еще и магнитофон до утра найдешь, иначе пеняй на себя. Я, конечно, ничего искать не стал. Послал его, все туда же. А через пару дней приказ – последний звонок.

Я вздохнул и убрал материал в сейф.

Затем позвонил в гостиницу, напомнил, что был у них накануне, и попросил уточнить, когда уезжают Алики. Оказалось, послезавтра, в десять утра. Черт. Сегодня, завтра и все. У них «иномарки», автоматы, гранаты, спортсмены. А что у меня? Трамвай, метро, ноги. Они за свои кровные работают, а я за что? А может, плюнуть на все, устроиться на заводик или еще куда? Руки, ноги есть, проживу. Но ведь ты фанат. Где ж твой фанатизм? Может, только тогда он у тебя проявляется, когда все козыри на руках, а как шестерки – так в кусты? Ты же сам потом жалеть будешь. Всю жизнь. Ты же должен жить, как ты хочешь, а не как тебя заставляют другие. Так, кажется, Вика говорила? А кто меня заставляет? Нет, ребята, мы еще подергаемся. Еще два дня.

По местному телефону позвонил начальник отделения.

– Не забыл – в понедельник твое заслушивание на совещании в РУВД? Ты подготовил отчет по борьбе с организованной преступностью?

– Пока нет.

– А чем ты все время занят? Почему тебя в отделении нет? Я тебе еще месяц назад последнее предупреждение делал. Смотри, доиграешься.

– Я больше не буду.

– Готовь отчет.

Он повесил трубку.

Какой гам, к черту, отчет? И что в нем писать? Мало того, что с преступниками возишься, так еще и с начальством воевать приходится. Интересно, а если я не напишу отчет, что будет? Изменится что-нибудь? Да ни фига. Или, может, там по-другому рассуждают – как только я отчитаюсь, так с организованной преступностью покончено будет? Если бы так было, я бы с удовольствием только отчеты и строчил. А сколько другой никому не нужной писанины? Навыдумывали дел уйму, как будто в войну или в шпионов играем. Вот и наезжают клерки всякие – почему, товарищ опер, на вашей территории не все судимые охвачены профилактической работой? Где учетные дела на них? Нехорошо, плохо работаем. А объяснять, что заводи дело, не заводи, он от этого воровать не перестанет – это бесполезно, только на неприятности нарвешься.

Я встал из-за своего стола, выглянул в окно, после чего решил прогуляться. Заняться борьбой с организованной преступностью. Может, бронежилет захватить на случай повторного обстрела? А толку-то, как картонку, из автомата прошьет.

Ну что, проторенной дорожкой на остановку? Хорошо, проезд бесплатный. Оглядываясь, я пошел на проспект. На остановке я обратил внимание на рекламный щит. «Кировскому заводу требуются штамповщики. Оклад до…» Вот, пожалуй, куда пойду, если что.

Подошел автобус.

В отделе кадров БМП царило оживление. Я скромно присел в углу и, дождавшись, когда начальник – мужичок в возрасте – немного освободится от посетителей, представился и спросил по поводу работы в бухгалтерии Кати Морозовой.

Как я логично рассудил, Катя была вынуждена обратиться в КВД, когда устраивалась сюда на работу. Поступила она в БМП, вероятно, не из-за большой любви к бухгалтерии.

Мои опасения подтвердились. Кадровик, полистав папки с личными делами, извлек одну, явно не самую толстую, и протянул мне. Я открыл. С фотографии на обложке на меня посмотрела еще живая Катя, при жизни бывшая намного привлекательнее, чем теперь.

Я полистал бумаги. Несмотря на то, что должность была весьма блатной, Катя отработала всего пару месяцев, после чего уволилась по собственному желанию.

– А с кем она работала? Я имею в виду бухгалтеров.

– Со Степановой Зинаидой Петровной.

– Она сегодня на месте?

– Без понятия, пройдите в бухгалтерию, если не в отпуске, то работает.

Я поблагодарил кадровика, отдал папку и пошел искать бухгалтерию. Интересно, нашли уже местные бойцов, которые мне двери в подъезде испортили. Вряд ли. А вот еще интереснее, какую там статью возбудили? Если, конечно, возбудили. Может быть, мелкое хулиганство усмотрели? В душе я льстил себе тем, что возбудили покушение на убийство и сейчас ищут потерпевшего, то есть меня. Но судя по тому, что Мухомор мне утром ничего не говорил, я понял, что ничем таким и не пахнет.

Наконец я нашел помещение бухгалтерии. Зинаида Петровна по счастью оказалась на месте. Она сидела за одним из столов, щелкала кнопками калькулятора и одновременно прижимала к уху трубку телефона. Такой телефончик я уже видел, только где? Ах, да, у Кати дома, над кроватью.

– Зинаида Петровна, я к вам из милиции. Криминальной.

Бухгалтер положила трубку на стол и перестала щелкать калькулятором.

– Слушаю вас,

– Вы не помните случайно одну вашу ученицу, Катю Морозову?

~ Помню, конечно. А что, натворила что-нибудь?

– А почему вы решили, что она должна что-то натворить?

– Ну, не знаю. Мне так показалось. Она какая-то ше-бутная была, я бы даже сказала, темная,

– В каком смысле?

– Как бы вам объяснить? Да в прямом. Парни ей все время звонили. Встречали на машинах. Вещички каждый день новые. С похмелья часто приходила, курила все время. А я не люблю, когда курят девицы молодые. Или сядет вот тут и семечки лузгает.

Чувствовалось, Зинаида Петровна была женщиной старой закалки и горела желанием излить представителю органов обиду на молодое поколение.

– А как бухгалтер оно ноль на ровном месте была. Неаккуратная. А в нашей работе аккуратность – главное. Ошибешься на одну запятую и все работу переделывать. Я ей постоянно об этом твердила, да все как об стенку горох.

– Неужели она из одних плохих качеств состояла? Ведь так не бывает.

– Ну нет, как-то пришла поддавшая и говорит мне: «Плохо мне, Зинаида, плохо.» Я ей, мол, брось, девка, дурью маяться, выходи замуж, рожай ребенка. Баба-то красивая. Она поплачет, а протрезвеет и опять – звонки, мальчики, семечки. Да она и работала со мной всего ничего, месяца два, потом ушла. А я и не уговаривала – все равно бухгалтер с нее не получился бы. Ушла, одним словом, вот телефон наш один прихватила, да мы уже не стали ее искать – ушла и слава богу.

– А вы не замечали потом чего-нибудь подозрительного? Я поясню, что я имею в виду. Дело в том, что после ее ухода из вашего отдела кадров произошло несколько краж у моряков, у Пирогова, например.

– А ведь точно, он жаловался. Пахал, говорит, пахал, ушел в море, а квартиру и обокрали. Батюшки, неужели ее работа?

– А может, еще кто жаловался?

– Постойте, постойте. То-то она у меня ведомости на льготы брала. Там же адреса домашние указаны. Говорит, изучить хочу, как они составляются. Я дала, конечно. Там почти все БМП есть. А жаловался ли еще кто-нибудь, я не помню, но могу у девочек спросить, они все сплетни по пароходству знают. А тем более сейчас. Знаете, наверно, что у нас творится?

– Слышал. Спросите, пожалуйста.

Зинаида Петровна зашла в соседний кабинет. Минут через десять вернулась.

– Господи, да ведь двух механиков убили. Точно после ее ухода. Убили и квартиры обчистили. Неужели из-за нее?

– Утверждать ничего нельзя, моряки издавна являлись одной из самых подверженных преступным посяганиям частей нашего общества. Но вполне возможно, что вы правы и это связано с Катей. Вы мне не поможете адреса этих механиков найти?