Шпионка для тайных поручений - Лариса Шкатула

— Не может такого быть! — воскликнула пораженная Софья. — Зачем же тогда нужно было представлять нас семейной парой?

— А ему какая разница? — довольно хмыкнул Флоримон. — Небось это ваш прежний «муж» придумал, а барон и не стал возражать. Ему бы только сестру домой вернуть. Кто вы для него такие? Иностранцы! А вот у меня с юности в подельниках кого только не было — и турки, и португальцы, и англичане — да разве всех перечислишь! Вот и вас я взял бы в жены безо всяких обманов, с венчанием в церкви и обетом быть рядом в горе и радости…

— Вы хотите сказать, что Григорий… тот русский не знал о вашем сговоре?

— Понятное дело, не знал. Мы все обстряпали с Себастьяном шито-крыто… Все-таки вы, русские, люди не слишком острого ума. Вцепитесь во что-нибудь одно и ничего больше вокруг не видите. Его зачем послали, вашего Грегора? Найти девушку. Вот он ее и нашел! Этим-то он наконец и утешится.

— Думаете, он не станет меня разыскивать?

— Думаю, не станет! — Флоримон оскалился в хищной улыбке. — Да и где искать-то? С этих пор Меченый в Марселе больше не появится, пусть весь город хоть вверх дном перевернут. Мы с вами, княжна, отправимся к нашему золоту. Я, знаете ли, ему уже и применение нашел. Мне на него пару кораблей построят, и возьму я все дело в свои руки. А то в последнее время моряки что-то слишком дорого стали брать за свои перевозки. К тому же условия… В таких условиях мой хрупкий товар доходит к покупателю частенько в попорченном виде… Нет, я свое дело разверну совсем иначе…

— И вы хотите всерьез заниматься работорговлей? — спросила Соня.

— А почему бы и нет? Если быть точным, я этим давненько занимаюсь и могу вам признаться: торговля людьми — очень прибыльное дело. О, я здорово поднаторел в подобных сделках. И я не отношусь к ним так бездарно, как это делают некоторые пираты. Или скряги. Перевозят рабов целыми сотнями, а потом продают почти за бесценок. Нет, мои рабы — а точнее, рабыни! — стоят очень дорого. И пусть их совсем немного, но это лучшие из лучших. Жемчужины в людском море. Достойные ублажать правителей: султанов, королей, императоров. Поэтому и придется потратиться. Не перевозить же эти хрупкие цветки в каком-нибудь вонючем трюме или тесном кубрике. Значит, будущие суда необходимо отделывать со всевозможной роскошью. Представляете, моя дорогая, сколько денег на это понадобится?..

Внезапно его взгляд переместился Соне за спину. Она почувствовала присутствие кого-то сзади, хотела обернуться, но не успела. Что-то сильно сдавило ее горло, и княжна потеряла сознание.

Пришла Софья в себя оттого, что ей было холодно. К своему ужасу, она обнаружила, что… полностью обнажена! Причем лежала на каком-то возвышении в странной комнате с высоким потолком, с которого свисала на цепи старинная лампа, и было здесь довольно прохладно, даже сыро, и немудрено, что княжна вся покрылась пупырышками гусиной кожи.

Она попыталась пошевелиться, но не смогла, потому что на ноги и на руки ее были накинуты ременные петли, поддерживающие ее в распятом положении.

Чуть поодаль она услышала мужские голоса — несомненно, Флоримона де Барраса и незнакомого мужчины, который ему что-то доказывал, а Флоримон с ним не соглашался.

— Это хорошо, что она девственна. Честно говоря, я побаивался, что после всех ее приключений княжну можно будет использовать лишь для немецкого заказа. Теперь же… Султан будто ее описывал: золотоволосая, зеленоглазая, аристократка. Вот только возраст… И почему она до сих пор не вышла замуж?! В ее возрасте многие женщины имеют уже по нескольку детей…

От осознания положения, в котором она оказалась, Соня еще плотнее смежила веки, будто создаваемая ими темнота закрывала ее от нескромных взглядов мужчин.

— Посмотри, Леон, какая прелестная у нее грудь!

Кто-то из мужчин взял ее за сосок и довольно крякнул.

— Она даже в беспамятстве откликается на мужскую ласку. Тот, кто разбудит в ней женщину, будет многократно вознагражден.

— Что же делать с ее возрастом? Такой бриллиант — не хотелось бы продешевить.

— Ты меня удивляешь, Флоримон! — сказал второй, незнакомый Соне мужчина. — Можно подумать, тебе никогда не приходилось подделывать документы. Лет семь ты смело можешь убрать, никто и не догадается.

— Спасибо тебе, дружище Леон! Кажется, ты прав, со всеми этими передрягами даже моя природная сообразительность от страха куда-то спряталась.

Они засмеялись.

— Оставляю тебя наедине с твоей прекрасной пленницей, — сказал тот, кого звали Леоном, и вскоре Соня услышала, как отворилась дверь, громко заскрипели петли и дверь со стуком захлопнулась.

— Довольно, ваше сиятельство, притворяться! — громко сказал Флоримон у самого ее уха. — Вы уже давно пришли в себя, так что пора нам поговорить о наших делах насущных.

Соня открыла глаза и покраснела. Что может быть унизительней, чем лежать обнаженной под насмешливым взглядом мужчины в таком вот положении, не в силах хоть как-то прикрыть свою наготу!

— Развяжите меня, — сказала она.

— Э нет, — не согласился Флоримон. — Я вовсе не собираюсь уравнивать наши шансы. Тогда вместо переговоров мне останется лишь торговаться с вами.

— Ну хотя бы прикройте меня, — жалобно попросила Соня, а поскольку Флоримон медлил, она твердо сказала: — Или я больше и рта не открою!

— Вы мне угрожаете? — изумился де Баррас. — Да я кликну сюда Рауля, и он сделает с вами то же, что и с вашей горничной. Помните? Правда, я не смогу выполнить заказ султана. Но это пока. Найдутся и кроме вас золотоволосые да зеленоглазые.

Но, посмотрев на ее закаменевшее в упорстве лицо, закушенную губу, неохотно пробурчал:

— Хорошо, хорошо, пойду вам навстречу.

Он прикрыл ее мягким шерстяным пледом. Неужели Флоримон настолько сообразителен и коварен, что предвидел даже такое развитие их переговоров?

— Понятное дело, предвидел, — кивнул он, с насмешкой наблюдая ее попытки осмыслить свое положение и предвосхитить его поступки.

Ах, вот оно что! Флоримон де Баррас придумал и разыграл спектакль для русской княжны Софьи Астаховой. Какая девица не испугалась бы на ее месте после такого жестокого урока? Теперь Флоримон небось ждет, что Соня станет умолять его о снисхождении и согласится на все его условия.

А все условия — наверняка все золото.

— Кажется, моя жизнь ценится очень дорого, — медленно произнесла она. — Сколько же вы хотите золота?

Но нет, он слишком умен, этот негодяй! Вслух он не собирался признаваться, что намерен отобрать у нее все. Решил, что спугнет свою жертву раньше времени.