Зрелые годы Джульетты - Маргарита Южина

– А вы знаете, – вдруг оживилась Мика. – Я могу вам помочь! Да! Глашенька, ну полы-то мыть умеете? Борщи там всякие варить? Пыль протирать? Господи, да это даже я умею, но… мне, конечно же, некогда! А вот мой муж, он никак не хочет меня понять, ему непременно в доме нужна чистота! Так что я бы могла вас пристроить! И платить буду. Каждый день. Не слишком много, конечно, но если себя проявите…

– Вообще-то, я хотела бы проявить себя на сцене, – робко возразила Глаша.

– Глафира! Ну какой разговор! Порепетируй у Мики, а там и сцена не заставит себя ждать! – радостно воскликнул Рудольф.

– Однако пока заставляет, – слабо упиралась Глаша. Она и сама понимала, что им очень нужны деньги. И на пьесу, и просто на жизнь. Вон как эта Мика одета, точно куколка. Потому с нее Рудик и не сводит глаз. И если уж Глаша согласится подрабатывать, то… будет деньги тратить по своему усмотрению! – Но я же работаю!

– Со скольки? – деловито нахмурилась Мика.

– С десяти утра до шести вечера.

– Ничего страшного, – кивнула благодетельница. – Будешь приходить в семь, тихонько убираться в тех комнатах, где мы не спим, а в выходные – генеральная уборка. До работы ты справишься.

– И все же я хотел бы уточнить заработную плату, – вспомнил Рудольф.

Мика, не моргнув глазом, назвала сумму, которую Глаша зарабатывала за неделю.

– Я согласна, – торопливо кивнула Глафира. – Когда приступать?

– Так с завтрашнего дня и давай – генераль, – пожала плечиками Мика. – Завтра же суббота. Сейчас я тебе черкану адресок.

Она написала адрес, и, казалось бы, больше ничего дамочку здесь не держало, однако Мика не спешила уходить.

– А скажите, – обернулась она к Рудольфу, – вы в самом деле режиссер?

– Да! – гордо дернула шеей Глафира. – Мой муж очень талантливый режиссер-постановщик! В данный момент он трудится над постановкой новой пьесы… моей пьесы, поэтому нам и нужны…

– В данное время, – перебил ее Рудольф, – я ищу актрису на роль прекрасной молодой особы. В моем арсенале, увы, только дамы очень скучные и тучные! Поэтому я нахожусь в некотором замешательстве… спектакль под угрозой срыва.

– Ах… – покраснела вдруг Мика… – Если бы я могла вам чем-то быть полезной… Я сама с радостью согласилась бы на роль, но… подойдут ли мои внешние данные?

При этом она плавно, по-кошачьи, выгнулась, провела рукой по бокам, распустила волосы и как-то совсем неприлично посмотрела на Рудольфа.

– Я думаю… я думаю… – замурлыкал Рудольф и заиграл глазами.

– Правильно, – кивнула Глафира. – Правильно ты, Рудик, думаешь. Надо ее тоже на паперть посадить сначала. Пусть проникнется, правда? Надо ж посмотреть, умеет ли она в роль вживаться!

Мика дернулась, а Рудольф сверкнул на жену гневным взглядом.

– Это возле магазина сидеть? – вытаращилась красавица. – Мне?

Рудольф повернулся к Глаше и сунул ей в руки недоеденный кусок хлеба, который предназначался для Мики.

– Глафира. Иди поставь чайник да унеси это убожество. А мы… обговорим, как именно Мика будет проникаться ролью.

Глаша кивнула и унеслась на кухню. Да пусть они там о чем угодно говорят, но эта красотка так просто в театр мужа не просочится, уж она-то, Глаша, Рудика знает как облупленного!

– Ну что? – вошла она, когда чайник уже вскипел. – Вы обсудили? Чай нести?

– Нет-нет, – заторопилась Мика. – Мне не надо чаю, я и так у вас засиделась, пойду. Глашенька, значит, завтра прямо в семь… а на кой черт так рано? Вы же в субботу не работаете? Значит, в десять! Ну, я вас жду! Ведро и тряпка у нас имеются. И всякие там порошки – тоже. – Она повернулась к Рудольфу и махнула ему рукой. – Чао! Я подумаю над вашим предложением.

И убежала.

– Смешная какая, правда? – усмехнулась Глафира. – Можно подумать, ты вот так сразу и схватишь ее в свои артистки. Вон я сколько бьюсь, а толку – как от козла молока.

Рудольф уставился на нее с непониманием:

– А ты какого козла имеешь в виду?

– Да я не козла, я эту… Мику! Смешная, говорю!

– А мне она показалась… достаточно яркой натурой. Очень яркой, – глаза мужа отчего-то маслено заблестели. – И на главную роль она бы оч-чень даже подошла…

– Да? – запыхтела Глаша. – Она, значит, подошла бы на главную роль, а я ни на что не гожусь, кроме как идти в ее домработницы, да? Так и шагай тогда к ней! Чего ты ко мне-то приклеился?! Подошла бы она! Яркая натура!

– Глаша, ты чего? – вдруг весело усмехнулся Рудольф и поднял ей голову за подбородок. – Эй! Ты чего это, ревнуешь?

– А я что, не живой человек? – обиженно буркнула Глаша. – Я же вижу, как у тебя глаза… поплыли!

– Да, поплыли, – довольно прищурился муж. – Потому что эта куколка, эта Мика, она же знаешь кто? Она не просто наша будущая актриса, она жена оч-чень состоятельного мужа! И ей оч-чень хочется на сцену! А это значит, что ради своей женушки ее богатенький «кошелек» выложит любую сумму, которая нам понадобится для спектакля, поняла?

Глафира только сейчас сообразила, насколько же она глупа! Ее муж ничего не замечает, кроме своего театра, и даже при виде очаровательной женщины он думает лишь о том, сколько может выложить ее муж!

– Рудик, – всхлипнула от переизбытка чувств Глаша. Она нежно погладила его по ру-ке, потом по шее и тихо проговорила: —Тебе надо себя беречь. Ну какой еще дурак будет так болеть о своем театре? Может, пойдем отдыхать, а? Я и постельку тебе постелю.

Муж также трепетно провел своей рукой по ее волосам, чмокнул в макушку и тоже тихим голосом прошептал:

– А что, мы есть сегодня вообще не будем?

– Рудик! Я же совсем забыла! – спохва-тилась Глаша и понеслась на кухню.

А уже через полчаса, уложив подбородок на кулачки, Глаша влюбленными глазами смотрела, с каким удовольствием ее талантливый муж уплетает жареную картошку.

Глава 3

Песнь о курочке Рябе

У Мики в квартире Глаша трудилась уже целую неделю. В самый первый день новоиспеченная домработница умоталась до дрожи в ногах, вытаскивая застарелую грязь изо всех углов, остальные дни ушли на то, чтобы привести в порядок кухню и санузлы, а конца и краю еще не предвиделось. Квартира была такая большая, что Глаша и в самом деле, приходя рано утром, даже не сталкивалась с мужем Мики. Платила за уборку новая знакомая исправно, но с каждым днем Глаша все меньше этому радовалась. По-настоящему отдыхать ей теперь не удавалось.

Вот и сегодня, в субботу, когда Глаша должна бы заслуженно валяться в кровати, ей пришлось встать пораньше и бежать к Мике, чтобы успеть вымыть окна, сварить обед и удрать домой еще до часу дня – она хотела побывать на генеральной репетиции в театре у Рудольфа.