Славное дело. Американская революция 1763-1789 - Роберт Миддлкауф
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Третьего декабря армия Вашингтона достигла Трентона на реке Делавэр; Хау, присоединившийся к Корнуоллису три дня спустя, приказал возобновить преследование, и на следующий день в который уже раз едва не поймал американцев у Принстона. Утром 8 декабря британцы, войдя в Трентон, обнаружили, что река разлилась, а лодок найти невозможно: переправившись на другой берег, Вашингтон приказал вывести из строя или отогнать к западному берегу все лодки, которые только можно было найти вниз и вверх по течению[631].
Хау неделю метался вдоль берега Делавэра, пока посланные им патрули пытались найти лодки. Может, он и рассматривал возможность построить для переправы плоты, но всерьез до этого не дошло. 14 декабря Хау приказал войскам отойти на зимние квартиры, так как стало уже очень холодно, а никакой встречи с врагом в ближайшее время не предвиделось. Большая часть британской армии отправилась в Нью-Йорк, где пребывание было более комфортным, и Хау вместе с ними. Корнуоллис получил разрешение вернуться в Англию, а Клинтон, к тому времени полностью разочаровавшийся в Хау, остался фрондировать в Ньюпорте. Честь патрулирования территории вдоль берега Делавэра выпала гессенским наемникам.
В это же самое время Вашингтон вновь и вновь сталкивался со своими старыми, хорошо знакомыми неприятностями, главными из которых были недостаток людей и боевых качеств у тех, кто еще оставался с ним. Пока в его распоряжении было 3000 человек, но свыше половины из них должны были покинуть лагерь в конце месяца — истекал срок их службы. Разумеется, некоторые не хотели дожидаться конца месяца. Вашингтон с горечью смотрел на свою стремительно таявшую армию, и отчаяние его становилось все сильнее, так как он оценивал численность войск противника по меньшей мере в 10 000 человек[632].
Не добавил ему настроения и провал попытки генерала Чарльза Ли прийти к нему с корпусом в 5500 солдат, оставленных в Норт-Касле, когда Вашингтон в начале ноября двигался в Нью-Джерси. Вашингтон покидал Норт-Касл, предупредив Ли, что продвижение британцев вглубь Нью-Джерси может оказаться ложным маневром: «Они вполне могут нанести визит и вашей армии». Однако Вашингтон также уведомил Ли, что если вся английская армия или большая ее часть пойдет за ним в Нью-Джерси, то ему, Ли, следует присоединиться к Вашингтону: «У меня нет никакого сомнения в том, что вы тотчас пойдете ко мне навстречу со всей возможной быстротой, оставив в случае необходимости ополченцев и небоеспособных прикрывать границу Коннектикута». Здесь не столько примечательно насмешливое упоминание небоеспособных рядом с ополченцами (Вашингтон ставит между ними знак равенства), сколько неопределенность его обращения к Ли. На этом этапе взаимоотношений между двумя генералами рефлексирующий провинциал Вашингтон слишком заискивающе относился к опытному командиру Ли, понюхавшему пороху в Европе, чтобы отдавать тому приказы. На протяжении целого месяца после этого в письмах Вашингтона эта почтительность сохраняется. Так, в письме от 21 ноября он говорит Ли, что «интересы государства» требуют от того привести его армию в Нью-Джерси (в этот день Ли приказал бригадному генералу Уильяму Хиту направить ему 2000 человек из Пикскилла, но получил холодный отказ); 24 ноября Вашингтон пишет опять, пребывая в заблуждении, что Ли уже начал свое движение. Хотя 27 ноября он берет решительный и сухой тон: «Мои предыдущие письма, касавшиеся необходимости вашего появления в Нью-Джерси, были настолько ясны и конкретны, что больше нет необходимости что-либо добавлять по этому поводу»; но уже 10 декабря он возвращается к прежнему стилю; «Я могу лишь настоятельно просить вас» (присоединиться к основной армии). К тому времени Ли уже и вправду пересек Гудзон, но передумал двигаться дальше, ожидая возможности ударить по армии Хау с тыла. Такого шанса ему не представилось, так как 13 декабря в таверне около Вил-Тауна его захватил британский патруль[633].
Призывая Ли поторопиться, Вашингтон вдруг понял, что сам не верит в то, будто отряд Ли, даже присоединившись к его войскам, сделает американскую армию серьезной силой. Однако отряд Ли, отнюдь не являясь крупным, так или иначе усилит армию, и к тому же «народная молва преувеличит ее численность, что позволит считать нашу группу настоящей армией». Видимость была важна, почти столь же важна, как и сама реальность, особенно для поддержания духа войск да и всего народа Америки, который должен был поверить, что может победить в войне[634].
Принимая во внимание шаткость и ненадежность позиций американцев, следующий шаг Вашингтона может ретроспективно показаться нам на удивление рискованным, авантюрным, если не сказать глупым. Он решил предпринять наступление на Трентон в надежде потом нанести удары по Принстону и Нью-Брансуику, где размещались самые значительные магазины британской группировки в Нью-Джерси. Зачем ему это было нужно?[635]
Частично ответ нужно искать в его столь долго подавляемых инстинктах, желании покрыть себя славой и честью, каковые могло принести стремительное возвращение за Делавэр. Кроме того, он хотел ослабить эффект неизбежного наступления британцев на Филадельфию весной: «Я боюсь за Филадельфию», — отмечал он в одном из писем. Однако был ли этот город так важен для него, чтобы поспешное наступление могло считаться оправданным? Филадельфия на тот момент была столицей Америки, и ее потеря могла нанести серьезный моральный урон общему делу, «ранив в сердце каждого благонамеренного американца», как говорил Вашингтон Джону Хэнкоку. Итак, мотивами наступления было поддержание боевого духа в армии и игра на патриотических струнах общества. Ибо «конец свободе», который британцы «хотят увидеть, заключается в распространении своего владычества над Америкой так глубоко, как это только возможно, в том числе и сея безнадежность в душах американцев, что естественным образом приведет к прекращению притока добровольцев в армию, от которой зависят все наши надежды, — именно этого они всеми силами и добиваются». Все надежды возложены на армию, а армия полагается на население — такой была максима, в истинности которой Вашингтон был совершенно убежден. Между тем и армия и население порой приводили Вашингтона в ярость: первая стремительно таяла в ходе отступления по Нью-Джерси, а поведение второго Вашингтон в письме своему брату называл «позорным» за ту поддержку, которую гражданские оказывали врагу. Территориальное ополчение — «разлагающая умы, недешево обходящаяся и неуправляемая толпа» — так злорадствовало при
