Эпоха мертвых. Москва - Андрей Круз

– Ладно, попробую сделать что-то вроде Сэ-Зэ, чтобы с решеткой долго не возиться. Какая она по высоте? – спросил я.

– Метра полтора там. Насколько я помню. Я туда в последний раз лет семь назад лазил.

– А толщина прутьев?

– С палец. Указательный. Твой. – в три приема ответил Сергеич. – Сантиметра полтора, как я думаю, крепкая решетка. И прутья частые.

– Понятно. Значит, нам надо удержать «бардак» у бойлерной и не дать его сжечь ровно столько времени, сколько мне потребуется взорвать решетку. И убедиться, что проход есть. Затем машину отпускаем, пусть убегают, а сами минируем вход и уходим тоннелем. Что думаешь?

– А что тут можно думать? – пожал он плечами. – Нет других вариантов. Если пытаться ночью пройти, втихую… Если засекут, то с этого поля уже не уйдем.

– А засекут ли? ПНВ у них есть? Сомневаюсь. Хотя, за забором то что делать будем?

Хоть я сам план с прорывом на броне и придумал, но браться за него не хотелось. Очень уж все на «авось» в нем рассчитано. Что прорвемся, что «бардак» потом сумеет скрыться, что в бойлерной спуститься удастся, и все это под обстрелом с крыш. Если бы удалось пройти так, где ползком, где перебежками, скрытно… До периметра мы так дойдем, пожалуй, если постараемся хорошенько. А вот за забором уже трупаки бродят, и скрытности нашей дальше грош цена. Придется отбиваться, поднимется шухер, и последние пятьсот метров от пролома до бойлерной превратятся для нас в путь в преисподнюю. Нет, не работает в новом мире старая тактика. Мы, пока по местным лесам шлялись, от зомби с мутантами отвыкли, а теперь перед нами город, пора заново привыкать. Тут зараза погуляла не хуже чем в Москве, разве масштабы поменьше.

– Ладно, хватит гадать. – сказал Сергеич. – Приняли решение, так давай и дальше по плану действовать.

– Давай, что нам еще остается? – вздохнул я.

Действительно, а что еще делать? И лезть туда неохота, и назад повернуть уже не сможем – слишком близко подошли к цели нашего похода, теперь уже по любому туда полезем, хотя бы из чистого любопытства, для того, чтобы узнать, а правильно ли мы сделали, когда сюда направились?

– Сегодня и двинем, как стемнеет. ПНВ у бандитов если и есть, то только в бэтээре, а его мы в первую очередь загасим. А если он загорится, то еще и всех вокруг слепить будет, нам даже легче.

– Возражений не имею. – кивнул Сергеич.

Анатолий Еременко, командир отряда из Центра.

13 мая, воскресенье, день.

Все воскресенье Еременко провел, словно на гвоздях сидючи. Извелся весь, то сидя на броне своего командно-штабного «Водника», утыканного антеннами, то бегая возле него кругами. Его машина, а также еще один «водник» с эсбэшниками – последний уцелевший резерв Еременко, расположились на холме неподалеку от периметра закрытого города, выбрав это место по условиям приема радиосвязи. Настроение у него было такое, что его заместитель, Витька Серых, несколько раз осведомляясь о его самочувствии. Еременко понимал, что сейчас решается его дальнейшая судьба. Стоит ему провалить дело и дать Крамцову уйти, и обратно можно не возвращаться.

Такой исход операции он тоже допускал, и готов был поискать счастья на новом месте, но знал он и о привычке Пасечника многократно подстраховываться. И очень возможно, что тот же Серых, или кто-то другой, получил какие-нибудь особые распоряжения относительно судьбы Анатолия, когда неудача того станет очевидна. Поэтому даже на своих черных эсбэшников он не мог полагаться до конца. На кого он действительно рассчитывал, так это на «уродов», лично ему подчиненных, но серьезной военной силой он их не считал. Так, банда живодеров, не больше.

Циммер укатил на своей командирской БПМ организовывать действия подчиненных подразделений. Его задача усложнялась тем, что опасаться следовало не только прорыва преследуемого аспиранта внутрь города, туда, где в настоящих крепостях окопались военные вперемешку с учеными и эфэсбэшниками, и в ус себе не дули, сидя на горах припасов, а того, что их нынешние уголовные союзники попытаются ударить в спину. В том, что это случится, рыжий спецназовской капитан ни минуты не сомневался.

Более того, Еременко казалось, что к основной цели их похода Циммерман относится без должного пиетета. Контейнеры, документы… Гораздо больше его волновали угрозы реальные, военные. А втолковать ему все, что знал сам, Еременко не мог – закрытая информация. В результате вышло так, что патрулированием периметра занимались преимущественно «уроды», а спецназ Циммермана выстроился заслоном с тыла, ожидая нападения. Однако, если пророчества бывшего офицера спецназа ВВ были верны, то Еременко сам бы предпочел иметь его бойцов между собой и бандитами из того же «Джамаата» Маирбека Цацаева.

Не выдержав ожидания, он сунулся в тесное нутро своей КШМ и спросил у сидящих там двух бойцов в черной форме:

– Ну что слышно?

– По перехвату ничего интересного. – сказал один из них, худой, в очках в черной пластиковой оправе. – Банды иногда общаются, есть ЗАСовский перехват, скорее всего те, что в городе сидят, общаются. По нашим задачам ничего не слышно, от Циммермана дежурный поток информации. Ничего особого.

Ответ был вполне исчерпывающим, даже спросить дополнительно было не о чем. Еременко выбрался наружу, достал сигареты из разгрузки, закурил. Легкий ветерок понес табачный дым в сторону опустевшего города, раскинувшегося за многочисленными рядам сетки и колючей проволоки. Даже отсюда были видны иногда появляющиеся в промежутках между домами блуждающие без ясной цели мертвяки. Серость, мрак, запустение. Под серым, давящим небом дымы пожаров. Откуда-то совсем издалека доносились звуки ленивой перестрелки.

Едва он пару раз затянулся, как из машины, в овальную небольшую дверь, раскрытую настежь, высунулся радист в очках.

– Анатолий Александрович, есть информация от Циммера.

– Докладывай! – чуть не подскочил Еременко.

– Разведдозор от хлебозавода доложил – обнаружили следы съезда транспорта в лес. Начали прочесывать местность.

Еременко глубоко вздохнул, вытер неожиданно покрывшийся ледяной испариной лоб. Затем подумал, обращаясь неизвестно к кому: «Сделай так, чтобы это были они!». Затем повернулся к радисту, сказал:

– Если обнаружат кого-нибудь, пусть пытаются взять пленных. И сразу передадут «уродам», чтобы те вытянули все, что может быть известно. Понял?

– Так точно, понял. – кивнул очкастый и исчез в бронированном нутре машины.

Сергей Крамцов, партизанский командир.

13 мая, воскресенье, вечер.

Когда стемнело, мы с Сергеичем уже были готовы к выходу. Я в последний раз перепроверил все, что нес на себе и с собой. Вес экономили на всем. От своей спиленной «помпы» пришлось отказаться, как ни обидно. В тоннелях этот дробовик мог бы быть незаменимым. Но в тесноте есть риск им, висящим сбоку, зацепиться за что-нибудь. Ну и вспышка от него немалая, для наших трофейных ПНВ в темноте тоннелей – не лучший фактор. Поэтому взяли только «девятки» с длинными глушителями и новенькие ГШ-18. Достаточно. Зато каждый взял по восемь гранат. Из броников вытащили все пластины, оставив лишь противоосколочную оболочку, способную остановить разве что пулю ПМ метров с десяти. Зато веса теперь в них меньше двух килограмм.

От шлемов избавиться не удалось – на них трофейные ПНВ крепятся. По-другому, к сожалению, никак не получится. Да и не подобает лазить под землей хотя бы без строительной каски. Хлопнешься черепом в какую-нибудь арматурину, торчащую сверху, и что тогда? Или свалится что тяжелое на голову, тоже радости мало.

Васька, принявший от Сергеича его драгоценный ПКМ, занимался подрезанием гранатных запалов. И подготовил их пять штук, для растяжек. В тоннельной темноте и тесноте, да еще и против не людей, а возможной нежити, удачно размещенная «фенька» может многих дел натворить.

А я же занимался изготовлением специальных «тоннельных подрывных комплектов», состоящих из килограммового брикета пластита на пятиметровом отрезке детонационного шнура, соединенного другим концом с еще одним, уже двухметровым отрезком, с «буровой» тротиловой шашкой на конце. В месте же соединения шнуров был закреплен МУВ – взрыватель накольного типа, ненадежное в процессе установки и коварное изделие, снятое уже с вооружения. Слишком чувствительным оказалось. А нам как раз того и надо при данных обстоятельствах, и очевидный минус превратился в не менее очевидный плюс. Предохранительная чека из этого взрывателя выдергивается на диво легко, а пластинки-замедлителя в нем нет. Мгновенное срабатывание гарантировано.

Еще у нас была одна «монка», которую я почитал нашим «оружием возмездия», вроде атомной бомбы. В тоннелях ее применение могло гарантированно метров на пятьдесят-шестьдесят расчистить нам путь путем распыления противников в мелкий винегрет. Но, увы, всего одна.