Летняя королева - Элизабет Чедвик (Англия)

Фонтевро находилось на территории Анжуйской империи, недалеко от границы Пуату. Оно было основано на земле, подаренной ее дедом по материнской линии, Гильомом, девятым герцогом Аквитании. Две его брошенные жены удалились в светский дом, а бабушка Филиппа умерла здесь задолго до рождения Алиеноры. Аббатство было бенедиктинским, в нем жили монахи и монахини в отдельных зданиях, а общее управление осуществляла настоятельница, тетя Генриха, Матильда.

Матильда была красивой женщиной средних лет с чистой, молодой кожей и острыми серыми глазами, как у Генриха. Ее брови и ресницы были песочно-золотистого цвета, намекая на то, что под белым головным убором ее волосы, если бы им позволили расти, а не брили три раза в год, были бы анжуйски-золотистыми. Она стала монахиней в Фонтевро с тех пор, как ее молодой муж погиб с «Белым кораблем»[35] более тридцати лет назад.

– Я рада приветствовать вас и поздравить с браком с моим племянником, – сказала она с сердечной торжественностью.

Алиенора сделала реверанс.

– И я рада называть вас родственницей, госпожа настоятельница. – Она посмотрела на бледные камни, сверкающие в солнечном свете. – Это место поистине прекрасно.

– Это действительно так, – ответила Матильда. – Здесь царит особое спокойствие, и я надеюсь, что всем в этих стенах становится легче. Когда я приехала сюда молодой вдовой, то сразу ощутила эту особую атмосферу.

Она привела Алиенору в церковь, и, когда женщины вошли в неф с бледными колоннами, Алиенору охватило чувство удивления и правильности. Высокие окна озаряли ранним летним светом гробницу основателя, Робера д'Арбрисселя, и все помещение светилось, словно притвор великого небесного зала. Стены были расписаны сценами из жизни Богородицы, но они не умаляли ясности, а скорее поддерживали и усиливали ее. Это был не реликварий церкви Сен-Дени, а чистый и живой свет. Алиеноре казалось, что она может встать в его центре, раскинуть руки и почувствовать, как Божья любовь заливает ее, словно солнечный свет. Сделав глубокий вдох, она вдохнула тягучий аромат ладана, и вместе с ним пришло ощущение спокойствия и духовной опоры.

– Вы чувствуете это? – Матильда одобрительно улыбнулась. – Здесь я черпаю силы изо дня в день.

Из церкви Матильда отвела Алиенору в светский пансион, предназначенный для женщин, которые не хотели принимать обеты, но по тем или иным причинам нуждались в укромном убежище. Многие из них были вдовами, удалившимися от мира, чтобы провести тут спокойную старость. Но оставались и молодые женщины, которых семьи посылали на обучение.

– Эмма? – тихо позвала Матильда одну из таких девушек, которая сидела за шитьем у окна. Та быстро отложила рукоделие и присоединилась к ним, явно ожидая вызова.

– Госпожа тетя, – сказала она и, сделав реверанс, обратилась к Алиеноре: – Мадам.

Матильда представила их друг другу. Эмма была стройной и не такой высокой, как Алиенора, но хорошо сложенной. В очертаниях ее лица и в изяществе, с которым она держалась, чувствовалось сходство с отцом. Ее волосы, видневшиеся под тонкой вуалью, были густого золотисто-коричневого цвета с оттенком рыжего, и у нее были прекрасные зеленые глаза.

– Твой брат желает, чтобы ты присоединилась к моему двору в качестве одной из дам, – сказала Алиенора. – Теперь у него есть жена, и для вас найдется подходящее место за пределами обители – если вы, конечно, захотите ее покинуть. У вас есть выбор.

Эмма бросила на нее взгляд, который Алиенора сначала приняла за застенчивый, но потом поняла, что ее оценивают так же, как она оценивает сводную сестру Генриха.

– Я говорю серьезно, – сказала Алиенора. – Иметь выбор – это дар дороже золота. Можешь сейчас не отвечать.

– Мадам, я буду рада поехать с вами. – Голос Эммы был тихим, но твердым. – Я счастлива здесь, но я также рада служить своим родственникам, и я благодарю вас за то, что вы спросили, тогда как мой брат приказал бы.

Алиенора одобрила ответ. Эмма Фиц-Каунт обладала и грацией, и мужеством.

– Вы можете быть сестрой господина и подчиняться его воле, – сказала она, – но это мое дело, как я выбираю дам для своего дома. Надеюсь, мы быстро познакомимся и подружимся. – Она заговорщически улыбнулась Эмме, и Эмма ответила ей взаимностью.

Настоятельница Матильда отвела Алиенору на женское кладбище за церковью и показала ей простую каменную плиту, трава вокруг которой была ухоженной и коротко подстриженной. С соседней решетки для цветов доносился тонкий аромат диких роз.

– Это место упокоения графини Филиппы, вашей бабушки, – сказала она. – Она умерла до моего приезда, но некоторые монахини хорошо ее знали и расскажут вам о ней.

Алиенора опустилась на колени у могилы, чтобы помолиться, приложив руку к нагретому солнцем камню.

– Я рада, что она нашла здесь покой.

В этом месте действительно было бы легко жить в спокойствии. Птицы пели, а солнце благословляло ее. «Когда-нибудь, – подумала она. – Но не сейчас».

Алиенора пообедала с Эммой и Матильдой в домике настоятельницы, женщины разделили простое блюдо из форели и свежего хлеба.

– Последний раз я видела Генриха на похоронах его отца, упокой Господь душу моего брата. – Матильда осенила себя крестным знамением. – Он очень повзрослел по сравнению с тем безрассудным мальчишкой, которого я помнила, но ему пришлось это сделать. На его плечи ложится столько ожиданий и ответственности.

– В самом деле, – пробормотала Алиенора. Эмма ничего не ответила и опустила глаза, заставив Алиенору задуматься об отношениях между Генрихом и его сводной сестрой.

– Он постоянно в движении, – добавила Матильда, чтобы разрядить обстановку. – Никогда не сидит на месте – даже в церкви.

Алиенора рассмеялась и согласилась.

– Жаль, что он не прядет, потому что, если бы ему дали шерсти и веретено, он бы в мгновение ока изготовил нить себе на тунику. – Она задумалась. – Но его ум всегда сосредоточен. Он похож на ступицу колеса, из которой выходит множество различных спиц с целями, и все они прямые и ясные. Я думаю, он способен управлять всем, что попадает под его руку.

– Как хорошо вы его разглядели, – сказала Матильда. – Мой племянник – большая редкость, хотя я признаю свою предвзятость. Он мне будто сын. – Она наклонилась, чтобы сжать запястье Эммы. – А ты – будто дочь. Тебе пора выходить в мир, но я буду скучать по тебе.

Женщин прервала горничная настоятельницы, сестра Маргарет, с посланием для Алиеноры на испещренном следами путешествий свитке.

Алиенора сломала печать и быстро прочитала написанное.

– Неприятности, моя дорогая? – Матильда выглядела обеспокоенной.

– Французы нанесли удар по Нормандии, – сказала Алиенора, оторвавшись от письма. – Они атаковали и захватили Нёф-Марше – Людовик, Роберт де