ФБР. Правдивая история - Тим Вейнер

Она получила по электронной почте отчаянное письмо[662]от Самита во второй половине дня в понедельник 10 сентября 2001 года. Он сообщал, что ITOS отклонил его просьбу получить ордер на досмотр. Ему было сказано, что «это ФБР не касается» и пусть этим делом занимается иммиграционная служба. «Сейчас я настолько отчаялся залезть в его компьютер, что приму что угодно, — написал он Кайзер. — Я не испытываю оптимизма. Спасибо за помощь и содействие. Берегите себя. Гарри».

Кайзер ответила почти незамедлительно в 15:45. «Вы отчаянно сражались. Помоги нам всем Боже, если в следующем теракте будет задействован тот же тип самолета. Берегите себя. Кэти».

Летом 2001 года Бюро работало без руководителя. Прошли пять недель после официальной отставки Луиса Фриха, прежде чем 5 июля в розовом саду Белого дома президент Буш выдвинул на этот пост Роберта Мюллера. «Следующие десять лет принесут новые виды преступлений, новые угрозы террора за пределами наших границ и внутри их, — сказал президент. — Бюро должно занять свое заслуженное место как главная антишпионская и антитеррористическая организация Соединенных Штатов».

Сенату потребовалось два месяца, чтобы утвердить Мюллера. 2 августа, в тот день, когда он был выбран единогласно, он перенес хирургическую операцию по поводу рака простаты. Прошел еще один месяц, прежде чем 4 сентября во вторник он вступил в должность. В тот же день Ричард Кларк из Совета национальной безопасности предостерег свою начальницу Кондолизу Райс, что нападение «Аль-Каиды» может произойти без предупреждения в недалеком будущем. Его слова не были приняты во внимание. Он не предупредил Мюллера. Он сказал: «Я не думал, что в ФБР знают, что «Аль-Каида» чем-то занимается в Соединенных Штатах»[663].

Первая неделя нового директора ФБР была чередой брифингов по всем вопросам, начиная от ущерба, нанесенного Робертом Хансеном, до порядка эвакуации Вашингтона в случае ядерного удара. Утром 11 сентября Мюллера вводили в курс дела по расследованию дела «Коул». Подобно почти всем в Америке, он видел эти катастрофы по телевизору. «Аль-Каида» превратила самолеты в управляемые ракеты.

Через три часа директор антитеррористического управления ФБР позвонил Кларку в оперативный штаб в Белом доме. «Мы получили пассажирские манифесты от авиакомпаний, — сказал Дейл Уотсон. — Мы узнали некоторые имена, Дик. Они боевики «Аль-Каиды». Кларк ответил: «Как, черт побери, они оказались на борту?[664]»

Чтобы ответить на этот вопрос, потребовалось два года.

На протяжении последующих трех лет Мюллер вставал до зари, читал ночные сообщения об угрозах и предвестниках терактов, приезжал в штаб-квартиру на семичасовой утренний брифинг по борьбе с терроризмом, совещался с министром юстиции в 7:30, ехал в бронированном лимузине в Белый дом и в 8:30 беседовал с президентом. Тема беседы была почти всегда одной и той же. Как писал Буш в своих воспоминаниях: «Я сказал Бобу, что хочу, чтобы Бюро стало мыслить как в военное время… Боб подтвердил: «Наша новая задача — предотвращать нападения»[665].

Теперь Мюллер отвечал за крупнейшее расследование в истории цивилизации. В течение сорока восьми часов он отправил 4 тысячи спецагентов вести поиски в Соединенных Штатах, двадцать атташе по юридическим вопросам работали с иностранными правоохранительными ведомствами за границей, трижды в день ежедневно проводились селекторные совещания со всеми пятьюдесятью шестью региональными филиалами ФБР, были разосланы сотни повесток о явке в суд. А суд по надзору за иностранной разведывательной деятельностью выдал по крайней мере тридцать срочных ордеров на обыск. Все, что могло сделать Бюро, — воссоздать место преступления и перегруппировать силы для отражения следующей атаки.

Мюллер явно еще не владел и не контролировал то, что было известно ФБР об угрозе. 14 сентября он публично сказал: «Совершенно очевидно, что тот факт, что был ряд людей, которые, как оказалось, обучались в летных школах, — это новость. Если бы мы понимали, как обстоят дела, наверное, могли бы предотвратить это».

В тот день конгресс разрешил президенту использовать «все необходимые и соответствующие силы» против террористов. ФБР должно было стать одной из таких сил.

Волны страха захлестнули Соединенные Штаты. Каждый телефонный звонок в Вашингтоне звучал как сигнал воздушной тревоги. Угроза террористических атак с ядерным, биологическим и химическим оружием возникала каждый день, спадала и поднималась снова каждую ночь. В ЦРУ были убеждены, что эти угрозы возникают по распоряжению лидеров «Аль-Каиды», находящихся в безопасности в своих афганских редутах. Президенту нужны был щит, чтобы удержать эту волну, и меч, чтобы отбить захватчиков. Он отправил в Афганистан полувоенную группу; удары американских ракет и бомбардировки были неизбежны.

Буш отправился в штаб-квартиру ФБР, чтобы обнародовать список из 22 имен самых разыскиваемых террористов. «Поймайте злодеев, — сказал он агентам, собравшимся в Доме Гувера. — Наша война — война со злом»[666].

Его вице-президент Дик Клини знал, где хранится оружие. Он четыре года был министром обороны при отце Буша и начальником штаба Белого дома при Форде. Эти теракты превратили его в Верховного главнокомандующего национальной безопасностью Америки.

Под руководством Клини Соединенные Штаты стали восстанавливать полномочия тайной разведки, которая процветала на протяжении пятидесяти пяти лет при Дж. Эдгаре Гувере. В публичных речах президент, вице-президент и министр юстиции возрождали дух облав на «красных». В совершенно секретных приказах они воскрешали методы слежки, которые использовало ФБР в войне с коммунизмом.

За восемь недель терактов ФБР арестовало более 1200 человек. Большинство из них были иностранцами и мусульманами. Никто из них, насколько можно было определить, не был членом «Аль-Каиды». Некоторые подвергались побоям и жестокому обращению во время «их пребывания в суровых условиях тюремного заключения», как позднее докладывал главный инспектор министерства юстиции. Сотни человек месяцами содержались в тюрьме согласно политике «задержания до снятия подозрений»[667], навязанной ФБР министром юстиции Эшкрофтом. Эта политика не была писаным законом, и она не обсуждалась. Никто не сообщил о ней Мюллеру. Один из юристов Эшкрофта, расследовавших теракты, знал, что в тюрьму попадают невинные люди, и написал, что директор ФБР, возможно, «захочет знать, что филиалы Бюро не выполняют работу… мы все портим, потому что специальным агентам ФБР не было ясно сказано, что они должны снять с людей подозрение или представить доказательства их вины; и не были обозначены сроки завершения этой работы». Мюллер узнал об этой стратегии и проблемах, которые она создала, шесть месяцев спустя.

Эшкрофт также распорядился задержать по крайней мере семьдесят человек, включая двадцать американских граждан, по закону о важном свидетеле, который обычно использовался в иммиграционном судопроизводстве. Тридцать человек так и не предстали перед судом. Четверо в конечном счете были признаны виновными в оказании содействия терроризму. Двое были объявлены вражескими пособниками.

Эшкрофт защищал общенациональную облаву в речи, адресованной американским мэрам. ФБР, сказал он, была призвана сражаться с «многонациональной сетью зла». Он ясно выразился насчет задержания подозреваемых террористов. «Министерство юстиции Роберта Кеннеди, говорят, арестовывало гангстеров за то, что они плевали на тротуар, — сказал он. — ФБР будет применять такие же решительные аресты и тактику задержания в борьбе с террором. Пусть террористы, находящиеся среди нас, получат предупреждение: если вы просрочите свою визу даже на день, мы арестуем вас. Если вы нарушите наши законы, вы будете посажены в тюрьму и будете содержаться под стражей как можно дольше. Мы будем применять все имеющиеся законы. Мы будем искать любую возможность привлечения вас к ответственности. Мы используем все наши средства борьбы»[668].

Министр юстиции также озвучил некоторые из санкций, которые будет применять ФБР согласно Закону о патриотизме, который сенат принял в тот день: перехват адресов электронной почты, прослушивание разговоров по сотовым телефонам, вскрытие голосовой почты, выборка номеров кредитных карт и банковских счетов из Интернета. Все это будет делаться согласно закону, сказал он, с вызовами в суд и ордерами на обыск.

Но Закона о патриотизме для Белого дома было недостаточно. 4 октября Буш распорядился, чтобы Агентство национальной безопасности начало работать вместе с ФБР в рамках секретной программы под кодовым названием «Звездный ветер».