Чаша и Крест - Вера Семенова

Мы не сводили глаз с волны, накрывшей его голову. Долгие мгновения в воде ничего не было заметно, потом снова вынырнула темная голова. Но она не была человеческой — это была голова огромного черного тюленя.

Он горделиво фыркнул, глядя на нас выпуклыми глазами, и снова нырнул, словно демонстрируя свое великолепное сильное тело. Лодка Рандалин покачнулась, но она устояла на ногах, взмахнув веслом. Мы с Жераром дружно ухватили ее за плечи и втащили на причал.

— Что это? — спросил я с ужасом. — Что вы с ним сделали?

— Он сам это сделал, — Рандалин стиснула руками виски, и я почувствовал, что она вздрагивает. — Он попросил у меня заклинание о превращении. Это наша самая запретная магия. Он сам выбрал, кем стать. Теперь он будет духом этого моря.

Жерар в ужасе передернулся. В свете выглянувшей луны его лицо приобрело отчетливо зеленоватый оттенок.

— И что, так можно превратить кого угодно? — пробормотал он.

— Превратить никого нельзя, — серьезно сказала Рандалин. — Каждый может это сделать только сам. И нет никакой уверенности, что у него это получится — только если он действительно этого хочет.

— На всякий случай прошу запомнить, — Жерар судорожно сглотнул, постепенно приходя в себя, — я этого точно не хочу.

Через два дня мы сидели на скалах, у подножия Оружейного замка. Чудесная лодка Ньялля качалась на волнах у наших ног. На ее дне лежали мотки веревки и железные крюки, напильник, несколько сухих плащей, мешок с сухарями и тщательно закупоренная фляга с водой. Мы ждали смены ночного караула.

Жерар и Бэрд болтали ногами в воде. Мы с Рандалин сидели на камнях чуть выше. Я внимательно смотрел на небо — заранее прикидывал, как лучше двигаться по созвездиям в открытом море и сам упрекал себя за поспешность. Планировать все заранее — дурная примета в Ордене. Но я уже успел свыкнуться с мыслью, что моя жизнь не будет больше связана с Орденом.

Я покосился на Рандалин. Она в своей излюбленной манере подтянула колени к подбородку. На ее лице застыло странное выражение какого-то непонятного раздумья.

— Рэнди, — позвал я, — вас что-то беспокоит? Что-нибудь не так?

Она медленно повернула ко мне лицо, на котором светились в темноте светло-серые, широко раскрытые глаза.

— Вам никогда не приходилось считать себя предателем, Торстейн?

— Например, сейчас, — сказал я, настолько ее слова совпали с тем, что происходило в моей душе. — Я предаю интересы своего Ордена. Но не слишком жалею об этом.

— Хорошая у нас компания, — протянула Рандалин. — Такое веселое сборище предателей. Я вот, например, предаю человека, которого любила больше своей жизни. Пусть он даже сейчас мертвый, я все равно его предаю. И тоже не испытываю страшных угрызений совести по этому поводу.

Я посмотрел на нее. Она подобрала лежащий рядом камешек и бросила его в воду. Потом еще один.

— Это очень странно, Торстейн, — сказала она, уже глядя в мою сторону. — Он так похож на моего мужа, и вместе с тем не похож. Иногда мне кажется, что это Бенджамен пришел ко мне из могилы. Но он все-таки был совсем другим. Он говорил по-другому, держался по-другому, даже на лошадь садился по-другому. Получается, что я его разлюбила? Я думала, что вечная любовь существует. Выходит, что нет?

В ее голосе звучала такая искренняя печаль, что мои губы невольно разомкнулись.

— Вы ошибаетесь, Рэнди. Вечная любовь на самом деле есть.

— Почему вы так думаете?

Она снова обернулась ко мне. В ее глазах стал медленно проявляться зеленоватый оттенок, как всегда, когда ей было любопытно.

"Я считаю вас своим другом, Торстейн, — неожиданно прозвучал в моих ушах голос Гвендора. — Если она все узнает, будет нетрудно догадаться, от кого".

— …только, видимо, не всем дано ее испытать, — закончил я, сквозь зубы, так сильно мне пришлось сжать челюсти. — Получается, что это не ваш случай. Вот в хрониках, например, про основателей Ордена…

Она разочарованно отвернулась.

— Откуда мы можем знать, как все было на самом деле? Вы верите всему написанному, как истинный хронист, Торстейн.

— Потому что я сам стараюсь писать только правду.

— Интересно, что же вы в итоге напишете про меня. Или я недостойна чести стать героиней вашей хроники?

— Почему же, — сказал я искренне. — Если мы останемся в живых, я обязательно напишу хронику "О Гвендоре и Рандалин", Только в Ордене ее вряд ли напечатают. Она будет передаваться тайно, в рукописи, и скорее всего будет запрещена в орденских библиотеках.

— Вы правы, — пробормотала Рандалин, неожиданно мягко поднимаясь на ноги. — Для этого нам действительно надо остаться в живых. Эй, созерцатели! — позвала она шепотом. — Видите факел на внутренней лестнице? Караул сменяется.

— Правда, — Бэрд тоже поднялся. — Пошли.

Они с Жераром подтянули канаты, удерживающие лодку, и мы по очереди попрыгали в нее с камней. Замыкающий Бэрд потянул за канаты, развязав хитрый узел, и лодка свободно закачалась на волнах. Мы тихо двинулись вдоль скал, направляясь к отвесной стене замка.

Ньялль действительно умел все, что касалось моря. Его лодка взлетала на гребне прибоя, но мягко соскальзывала обратно, хотя обьчную посудину давно вдребезги бы разнесло волной о скалы. Рандалин сидела на руле. Я заметил, как она что-то прошептала и погладила рукой борт.

У поворота, где начиналась стена замка, наполовину вырубленная в скале, наполовину достроенная руками орденских строителей, мы чуть помедлили. Бэрд нерешительно обернулся в сторону Рандалин.

— Ну начинайте, — сказал он. — Охрана…

— Охране уже не до нас, — отрезала она. — Плывем дальше.

Действительно, мне показалось, что я слышу приглушенные голоса. На лестничной площадке в открытых оконных проемах мелькнуло несколько факелов, словно кто-то торопливо убегал. Из одного окна на мгновение вылетело нечто черное и развернуло перепончатые крылья, превратившись в большую летучую мышь. Она издала торжествующий вопль и метнулась обратно.

— В первоначальном сценарии были пчелы, — заметил Жерар, сидевший на веслах.

— Скажите спасибо, что так, — проворчала Рандалин, удерживая лодку на волне. — Уж как получилось. Теперь ваш выход на сцену.

— Давай, Торстейн, — Жерар прицепил к поясу моток веревки и вытащил два длинных крюка, один из которых перебросил мне. — Я первый, ты для страховки снизу. Вспомним ту веселую ночку в Ташире, а? Помнишь, как я заглянул в окно к тридцать пятому племяннику Гариде, и чем он там в этот момент занимался?

— Лично я тогда не подглядывал в окно, а брал крепость щтурмом, — сказал я сухо. Жерар опять принимался за свое, а так как я уже успел отдохнуть от его выходок, возвращаться к прежним мучениям не хотелось.