Любовь до востребования (СИ) - Зика Натаэль

- Как вы не понимаете?! Я должна извиниться за побег и обман. И поблагодарить за помощь и… остальное!

- Напиши письмо, отдай Тулуну, при случае он его перешлёт.

Волчица возмущённо вскинула голову.

- Нельзя заочно извиняться или в любви признаваться! Это надо делать, глядя в глаза.

- Ты собралась в любви признаваться? – удивился волк.

- Нет, причём тут любовь? Я же объяснила, зачем хочу узнать, где сейчас Максим, - волчица даже ногой притопнула от негодования. – А вы все меня за нос водите и отговорками кормите.

- Туда, где сейчас Максим, тебе всё равно не добраться, там границы, сложный климат и отдалённая местность. Тебя никто туда не отпустит. А главное, откуда ты знаешь – будет ли Максим рад встрече? – Андрей помолчал и добавил, - не майся дурью, просто напиши письмо.

Ольга задохнулась – как это – не будет рад? Но Тулун говорил, что…

И сама себя одёрнула – наверное, Верховный имеет в виду, что Максим обрадовался бы, появись она с готовым желанием строить пару, а она же о таком и не думает. Альфа это понимает и хочет уберечь Решетникова от разочарования, а её от новой ошибки.

Ей всего-то надо попросить прощения и сказать спасибо. Глядя в глаза, да. Она не трусиха, чтобы извиняться письменно, но, похоже, личная встреча им не грозит.

Умка высунула нос из клубка и намекнула – может быть, волки не так уж и не правы? Ну куда им опять срываться? Главное, к чему спешка? За зимой обязательно настанет весна, а за ней и лето. За несколько месяцев кто-нибудь обязательно проговорится, куда унесло этого противного Снега. А летом путешествовать приятнее и безопаснее. Или, как вариант, волку надоест тот медвежий угол, и он сам вернётся.

Следующие два дня оказались заполнены до предела. У Верховного все документы были с собой, поэтому Ольгино вступление в права наследования прямо тут и оформили. Как оказалось, Валентина от своей доли отказалась в пользу дочери.

Накануне Оля говорила с матерью, но душевного спокойствия разговор не принёс.

- Я не держу на тебя зла, но лучше бы умерла ты, а не Виктор, - первое, что сказала дочери Валентина.

- Мама, ты о чём? – шокировано воскликнула Ольга.

- Из-за тебя я лишилась брата, - горько бросила волчица. – Да, я знаю, что он хотел тебя убить, но ты сама виновата, вынудила его так поступить!

Женщина дышала надсадно, с сипением, будто пробежала километров пять, не меньше.

- Я всего лишь спросила, что нам оставил мой папа, - тихо произнесла Ольга. – По-моему, я имела на это право.

- Ты ничего не понимаешь! – голос матери взвился и под конец фразы снова потух. – Виктор поддерживал нас все эти годы! Кормил, содержал, дал тебе образование, мы жили в уважении и почёте! Витя не делал разницы между тобой и Алиной, любил, как родную дочь!

- Мама, это не была благотворительность, дядя содержал нас и себя с Алиной не на свои, а на наши же деньги! А насчёт в уважении и почёте… Меня не принимали сверстники, я всю жизнь была изгоем и терпела бесконечные издевательства.

- Дети не виноваты, что ты не умеешь дружить! Щенки во всём подражают взрослым, и строят свои отношения, как мини-стаю. Если вожак рычит на волка, на него будут рычать и другие. Набросится один – следом кинется вся стая. Тебе всего-то и нужно было найти с кузиной общий язык, но ты держала себя так, будто ей ровня! Да, вы двоюродные сёстры, но она – дочь альфы, а ты – дочь беты и должна была уступать. Мы – стайные, одиночки не выживают, поэтому каждый щенок должен уметь поддерживать отношения, должен найти своё место и вписаться в Сообщество. И этому не научить, это идёт от инстинкта и силы зверя. Но в тебе играла гордыня, что посадила, то и пожала!

- Мама, ты ко мне несправедлива, - ответила дочь, сдерживая рыдания. – У тебя самой нет подруг, ни с кем не общаешься, а меня упрекаешь в неумении строить отношения? Думаю, мы поговорим в другой раз, когда ты успокоишься.

- Нет уж, мы поговорим сейчас! Я и так долго откладывала, пока не случилось непоправимое! Говоришь, нет подруг? Теперь нет, верно. А почему? Потому что никто не мог понять, что я чувствовала, когда погиб мой Петя! Все волчицы до одной не только рождены в парах из притёршихся потенциальных, но и сами состоят в таких же отношениях. Да, они привязаны друг к другу, да, у них рождаются щенки и стоят метки, да, они горюют, если кто-то уходит первым. Но потеря половинки не станет для них крахом, концом света! А для меня с потерей Пети жизнь остановилась. Я перестала делиться своими чувствами и ликвидировала подруг, когда узнала, что они осуждают такой долгий траур и не понимают, зачем так убиваться, ведь я-то жива! Встречу ещё одного потенциального. А мне не надо никого, кроме Пети!

- Мама, хватит рвать себе сердце, - Ольга сглотнула. – Папу не вернёшь, а с подругами ты не была бы так одинока…

- Что ты знаешь о боли? Вот встретишь своего истинного, я посмотрю, как запоёшь! Хотя я не желала тебе этого, поэтому и просила Виктора подобрать тебе пару, чтобы, не дай Луна…

- Дядя давил на меня и старался спихнуть по твоей просьбе? – растерялась Оля. – Мама, зачем? За что??? Ты же любила папу, ты на себе почувствовала, каково это – быть единственной, и собиралась лишить дочь такого счастья?

- Дура ты у меня, Олька. Я хотела оградить тебя не от счастья, а от боли. Счастливой и с потенциальным можно стать. Жить спокойно, в любви и уважении, без фейерверков и потрясений. Хотела, чтобы ты никогда не узнала, что такое – потерять истинного.

- Но я его ещё даже не нашла! Потом, не все же гибнут! По-моему, ты на своём горе просто помешалась.

- Как ты могла пойти против дяди?! Проявить такую неблагодарность? Как посмела забыть, что он для нас сделал? Я не выжила бы без его участия, не смогла бы пережить гибель Петра! – не слушая дочь, продолжала Валентина. – Если бы ты не вынудила Виктора, он никогда бы не поднял на тебя руку! Ты не оставила ему выбора, можно сказать – ты сама его и убила!

Разговор пошёл по второму кругу, мама, как глухарь по весне, «токовала» о своём и не слышала дочь.

Ольга попрощалась и сбросила вызов.

Что ж, после гибели отца не только изменилась их жизнь, изменились и они сами. Мать замкнулась в своём горе, жила воспоминаниями и цеплялась за брата, как за единственного мужчину в семье. Поэтому мама и из клана не хотела уезжать, ведь здесь она была счастлива. Пётр забрал с собой сердце волчицы, она больше не жила, а просто плыла по течению, переключив остатки любви и привязанности не на дочь, а на брата. И теперь ей легче обвинить во всём Ольгу, чем признать, что Виктор был этого недостоин.

Пусть, если маме от этого легче. Её дочь уже большая девочка, она справится, как справлялась всё детство.

После вступления в права наследования, Верховный объяснил, что переданные волчице активы и счета – это не единственное, чем она отныне владеет. Ей обязательно вернут всё, что дядя успел присвоить, но в денежном эквиваленте или в виде имущества, пока сказать сложно.

- Как всё подсчитаем, разберёмся, где чьё, так и получишь, - говорил Волков. – Марков, как оказалось, неплохо жировал не только на вас. Похоже, он считал всех волков стаи своими должниками, а деньги, принадлежащие им и клану – его личными средствами. Если бы такое было возможно, решил бы, что он не волк, а лисовин.

Но договор по аренде участков тайги и тони на Амуре, собственность Ольги на которые была подтверждена, они переоформили.

Оля с интересом поглядывала на Анатолия. Тот не знал, куда глаза девать, мялся, потел, будто не оборотень, а человек. Наконец на такое поведение альфы обратил внимание Верховный.

- Анатолий, что ты нервничаешь? Насколько я вижу, Ольга Петровна не собирается обдирать северных, и не потребовала ничего дополнительного, сверх уже оговорённых условий. Или я чего-то не знаю?

- Недавно Анатолий Владимирович, - вместо багрового Кузнецова ответила Ольга, - не слишком удачно пошутил, а теперь ему стыдно.