Отчаянная - Пенелопа Томас

— Теперь мне становится понятнее, почему ты ненавидела мать, — произнесла я.

— Да, я ненавидела и ненавижу ее, — подтвердила Фанни. — Но я уже наказала ее. Я отобрала у нее Винни тоже. Жаль, что это произошло уже после ее смерти. Но мне очень хочется, чтобы она узнала об этом. И я говорю ей об этом каждый раз, когда кладу цветы на ее могилу. Как ты думаешь, она слышит меня?

Потрясающие сообщения сыпались на меня таким стремительным потоком, что я не успевала их воспринимать. В ходе нашей беседы с Фанни я уже не первый раз открывала рот от изумления и в таком состоянии сидела какое-то время. Вот и после сообщения Фанни о том, что Винни ее любовник, я вновь застыла с открытым ртом. В моей голове это совершенно не укладывалось. Взять внешнюю сторону дела: юная красавица Фанни и потасканный светский лев Винни… Ну, с Винни все ясно, ему все равно, кто рядом с ним, лишь бы не его жена. Но Фанни. Как она могла? Неужели жажда мести своей матери в ней настолько сильна, что сметает все, в том числе и нравственные, барьеры?

— Ты и… Винни, — только и смогла я произнести. — Не думаешь же ты в самом деле, что он интересовался тобой? — иронически усмехнулась Фанни. — Ты всего лишь отвлекала внимание Эглантины.

Вот какую роль, оказывается, отвели мне Винни и Фанни. Что ж, сценарий этих спектаклей писала не я. А ту роль, что они мне определили, я играла, пожалуй, неплохо. Не зря Эглантина так бурно высказывала свое негодование и устроила такой эффектный разнос после объявления помолвки.

— А как же доктор Родес? — спохватилась я. — Он любит тебя искренне и глубоко. Винни никогда не сможет так любить тебя, он свои чувства давно раздал.

— О, Господи, не думаешь ли ты в самом деле, что Кеннет интересует меня? — неподдельно возмутилась Фанни. — Он маленький и смешной человек. Я отобрала его у Урсулы только за то, что она отправила меня в Швейцарию…

Я не спускала глаз с лица Фанни, улавливая всякое изменение в его выражении, в выражении ее взгляда. Сейчас ее лицо выражало самодовольство и пренебрежительное отношение к Кеннету. Но постепенно в глазах стало проявляться выражение жесткой решимости, которое быстро переходило в жестокость. В течение считанных секунд жестокость разлилась по ее лицу и превратила его в маску.

— Теперь ты все знаешь, — спокойно и сухо произнесла Фанни. — И ты меня, конечно, поймешь.

— В чем я должна понять тебя? — спросила я, всем телом ощущая противную внутреннюю дрожь.

И еще я почувствовала, что то зло, которое кружилось по Эбби Хаус все более сгущаясь и приближаясь ко мне, теперь нависло надо мной свинцовой тучей и вот-вот рухнет, чтобы раздавить меня.

— Поймешь, почему я должна убить тебя, — все тем — же тоном сказала Фанни. — У меня просто нет другого выхода. Я столько раз заставляла тебя покинуть Эбби Хаус. Я прикидывалась больной, я откладывала сеансы. Я даже заставила Салли пожертвовать ее любимой шляпкой на побережье. Я знала, что миссис Мэдкрофт без тебя не сможет ничего сделать. Мне надо было во что бы то ни стало удержать маму от главного признания. Это мне удалось, но лишь временно. Пока ты жива, ты сможешь вызвать ее, где бы ты ни находилась, и она все расскажет. Вот в чем твоя беда. Когда я поняла окончательно, что вся сила в тебе, я решила, что ты не должна жить.

Фанни замолкла и ледяным взглядом посмотрела мне в глаза. Показалось, стужа сковала мои мысли, и они были неподвижны.

— Я думаю, что из меня получилась бы хорошая артистка, как мама, — произнесла Фанни, продолжая смотреть на меня тем же леденящим взглядом. — А ты, дорогая Хилари, как думаешь?

— Я так же думаю, — пролепетала я, отступая назад, к туннелю.

Фанни подняла правую руку, в ней блеснул нож.

— Пожалуй, я оставлю твое тело в туннеле, — прозаическим тоном сказала Фанни. — Если ты выразишь сейчас такое желание, то я буду приносить тебе цветы, как маме… Эдмонд будет думать, что ты уехала с миссис Мэдкрофт, а миссис Мэдкрофт будет думать, что ты осталась с Эдмондом. Так они никогда и не узнают правду. А спиритистка миссис Мэдкрофт, как ты знаешь, бессильна без твоего участия вызвать твой дух и узнать от него имя убийцы.

Я с ужасом смотрела на Фанни и пятилась в туннель, она, подняв руку с ножом, шла за мной. Она не спешила наносить удар, понимая, что мне некуда деться, если даже я брошусь бежать, она без труда настигнет меня.

— Если они все же поймут, что тебя нет ни в Лондоне, ни в Эбби Хаус, они ни за что не найдут тебя здесь, — продолжала Фанни. — Об этом туннеле знали только я и мама. Мама обнаружила его случайно, когда искала папину коробку с деньгами.

Произнеся последние слова, Фанни сжалась пружиной, готовясь к броску…

В этот момент сзади на мое плечо опустилась такая знакомая мне сильная и надежная рука. Из-за моей спины резко вышел Эдмонд.

— Это нехорошо, Фанни, — произнес он спокойным, слегка насмешливым тоном. — Теперь тебе придется убивать нас двоих. Всего одно мгновенье потребовалось Фанни, чтобы изменить свое мнение. Ее глаза дико блеснули.

— Ах, так? — вскричала она. — Тогда, Эдмонд, я убью тебя одного. Я никогда не любила тебя. Вини в своей смерти Хилари. Власти тоже будут обвинять ее, я укажу на нее, и власти поверят мне.

Такие убийцы, как Фанни, встречаются, наверное, не часто. Она почему-то считала себя обязанной каждому, кого она собиралась убить, дать объяснение, изложить причины и следствия. Но об этом я подумала позже. А в тот момент я дико озиралась по сторонам в поисках хоть какого-нибудь оружия для защиты. Но ни камень, ни палка — ничто не попадалось мне на глаза. Казалось, что Эдмонду с его силой и ростом не составляло большого труда разоружить Фанни. Но в действительности это было не так. Фанни производила впечатление сумасшедшей. Ее глаза необычно блестели, а движения и все поведение были непредсказуемы. Кроме того, чувствовалось, Эдмонд не хотел причинять ей вреда. Он надеялся, что она образумится. Он пытался убедить ее словами. Но все было бесполезно. И тогда Эдмонд приготовился к решительным действиям. Еще мгновенье и он бросился бы. Но…

Бросок не состоялся. Внезапно в церкви прозвучал смех. Он разнесся по всему помещению внизу, поднялся по ступеням к галерее. В этом смехе звучали одновременно угроза и требование мести.

С первыми звуками смеха Фанни вдруг закрутилась на месте, нож выпал из ее рук и зазвенел о доски.

А смех сразу же стал громче и жестче. Он сконцентрировался в небольшом объеме пространства и стремительно налетел на Фанни, подобно тому как приливная волна налетела на меня в пещере. Мне показалось, что оглушающее воздействие смеха было значительно сильнее, чем воздействие природной стихии. В пещере на меня воздействовала слепая стихия, здесь в атаку на Фанни устремилась мощная управляемая энергия мести. Создавалось впечатление, что эта энергия возмездия поставила своей целью лишить Фанни жизнеспособности, чтобы отнятую силу использовать для собственных порочных целей.