Психоанализ: учебное пособие - Валерий Лейбин

Однажды, делясь со мной воспоминаниями о своем детстве, пациент с горечью признался, что занятия в музыкальной школе были для него «сплошным кошмаром, поскольку он испытывал постоянные унижения со стороны наставника, который бил линейкой по рукам нерадивых учеников». Одновременно он выразил сожаление, что из-за занятий музыкой у него не оставалось свободного времени для чего-то другого, в частности рисования, которое было его любимым предметом в школе. Мальчик ничего не говорил об этом своей маме, которую боялся и не хотел огорчать. В нем постоянно присутствовал протест против матери и ее безумного стремления сделать из него музыканта. Будучи послушным и слабохарактерным, он безропотно подчинялся ее давлению и, вопреки своему нежеланию, все-таки окончил музыкальную школу. Но в день ее окончания он забросил свой аккордеон на антресоли и крайне редко брал его в руки, за исключением тех случаев, когда к маме приходили гости и он был к вынужден идти навстречу ее настоятельной просьбе что-нибудь сыграть.

В дальнейшем молодой человек окончил строительный институт, женился, преуспел в бизнесе и стал жить отдельно от матери. Став взрослым и самостоятельным, он перестал подчиняться матери, которая по-прежнему пыталась оказывать давление на него. Она часто упрекала сына в том, что он не захотел стать музыкантом и не оправдал ее надежд. При встречах с ним и по телефону она устраивала сыну скандалы, он начал отвечать ей тем же и не знал, что делать и как изменить данную ситуацию, осложнявшую ему жизнь. Когда у него родился сын, он твердо решил, что не отдаст его на воспитание авторитарной бабушке и сделает все для того, чтобы не определять его в музыкальную школу, как бы на этом ни настаивала его мать. Возможно поэтому, чтобы не оставалось у ребенка времени на музыку, он склонил мальчика к занятиям рисованием. Тот охотно посещал изостудию, но спустя какое-то время интересы мальчика изменились и его уже не привлекало рисование. Однако отец, забыв о своем печальном детстве, когда ему из-под палки приходилось заниматься музыкой по настоянию своей матери, воспроизвел туже самую модель воспитания и заставил сына продолжать ходить в студию. Прошло несколько лет, и между отцом и сыном сложились такие отношения, которые оказались почти точной копией отношений пациента со своей матерью. Своей строгостью воспитания, воспроизводящей, по сути дела, ситуацию собственного детства, отец добился того, что сын стал поступать в художественное училище. Однако он не выдержал вступительные экзамены. После этого отношения между отцом и сыном обострились, поскольку первый воспринял провал мальчика на экзаменах как проявление скрытого бунта против него. «Это он сделал специально, – утверждал пациент. – Как говорится, достиг своего не мытьем, так катаньем. Неужели он не понимает, что я желаю ему только добра!»

Понадобилось несколько встреч, прежде чем пациент понял, что, заставляя сына учиться живописи, он тем самым загнал его точно в такую же ситуацию, в которой находился сам. когда под давлением матери ему приходилось заниматься музыкой, к которой он не питал никакого пристрастия. И хотя в процессе аналитической работы он признал, что сам является, по-видимому, виновником испортившихся отношений с сыном, тем не менее время от времени у него прорывалась обида на «непутевого сына». На бессознательном уровне его собственное Сверх-Я заставляло его руководствоваться теми предписаниями, которые в свое время исходили от его матери, но, вызывая внутренний протест, тем не менее не сопровождались открытым бунтом против жесткого воспитания.

Говоря о формировании Сверх-Я, Фрейд подчеркивал, что строгость этой инстанции обусловлена строгостью родителей, придерживающихся жестких методов воспитания ребенка. Создается впечатление, что Сверх-Я односторонне воспринимает те функции родителей, которые связаны с запретами и наказаниями. Можно также предположить, что методы воспитания ребенка, включающие в себя ласку и заботу, а не наказание и принуждение, будут способствовать образованию не жесткого, а скорее мягкого Сверх-Я. Подчас именно так и бывает. Однако здесь нет какой-либо прямой зависимости. В реальной жизни часто оказывается, что даже при использовании мягких методов воспитания, когда угрозы и наказания со стороны родителей сведены до минимума, может сформироваться не менее жесткое и тираническое Сверх-Я, как это случается при твердом воспитании, основанном на методах насильственного принуждения к послушанию.

Основатель психоанализа утверждал, что строгость и жесткость Сверх-Я обусловлены филогенетически. Воспитывая ребенка, родители руководствуются, как правило, не своим Я, олицетворяющим разум и рассудок, а предписаниями собственного Сверх-Я, основанными на идентификации со своими родителями. Несмотря на возникающие в процессе воспитания расхождения между Я и Сверх-Я, сознательными и бессознательными интенциями, в большинстве случаев по отношению к детям родители воспроизводят все то, что некогда испытывали сами, когда их собственные родители налагали на них различного рода ограничения. Исторически так складывается, что Сверх-Я ребенка формируется не столько на основе примера своих родителей, сколько по образу и подобию родительского Сверх-Я. Как замечал Фрейд, Сверх-Я ребенка наполняется тем же содержанием, становится носителем традиции, всех тех сохранившихся во времени ценностей, которые продолжают существовать на этом пути через поколения.

Нередко в семьях складываются такие ситуации, когда родители, не имевшие возможность проявить себя в какой-либо сфере деятельности, предпринимают всяческие попытки к тому, чтобы их дети пошли по пути, о котором они сами мечтали. Они прибегают к строгим методам воспитания, заставляя своих детей делать то, к чему те не предрасположены или не испытывают ни малейшего желания. В результате подобного воспитания у детей формируется такое Сверх-Я, функциональная деятельность которого сказывается, в свою очередь, на их собственных детях.

Для Фрейда Сверх-Я выступает в качестве совести, которая может оказывать тираническое воздействие на человека, вызывая у него постоянное чувство виновности. Это – одна из функций Сверх-Я, изучение которой способствует пониманию внутриличностных конфликтов. При аналитической терапии придается важное значение раскрытию данной функции Сверх-Я, поскольку обостренное чувство вины не только за действия, но и за помыслы часто оказывается основой, на которой развертывается конфликт между завышенными требованиями нравственности и бессознательными влечениями человека.

В психоанализе Сверх-Я не только персонифицирует совесть. Другая, не менее важная функция Сверх-Я заключается в том, что оно является носителем идеала. В этом смысле Сверх-Я представляет собой тот идеал (Я-идеал), с которым Я соизмеряет себя. Если совесть олицетворяет собой родительские заповеди и запреты, то Я-идеал включает в себя приписываемые ребенком совершенные качества родителей, связанные с его восхищением ими и подражанием им. Стало быть, в Сверх-Я находит свое отражение та амбивалентность, которая ранее наблюдалась у ребенка по отношению к своим родителям. Не случайно возникновение Сверх-Я продиктовано, с точки зрения Фрейда, важными биологическими и психологическими факторами: длительной зависимостью ребенка от родителей и эдиповым комплексом. В итоге Сверх-Я оказывается, с одной стороны, носителем моральных ограничений, а с другой – поборником стремления к совершенствованию. Таковы две основные функции, которые выполняет Сверх-Я в структуре личности.

В понимании Фрейда, помимо совести и идеала, Сверх-Я наделено функцией самонаблюдения. Человек как бы постоянно находится под бдительным оком особой внутренней инстанции, от которой невозможно спрятаться. От наблюдения, осуществляемого извне, будь то родители, воспитатели, идеологи, можно попытаться убежать. Во всяком случае, у человека имеется возможность скрыться от посторонних глаз. Но от самого себя никуда не денешься. Самонаблюдение может оказаться таким навязчивым и неотступным, что человек начинает страдать бредом наблюдения и различного рода галлюцинациями, в которых находят отражение результаты самонаблюдения.

Все это свидетельствует о том, что в своей тройственной функции Сверх-Я может оказаться своего рода «государством в государстве», и, превратившись в самостоятельную, независимую часть личности, способно подавлять ее. Сверх-Я становится подчас внутренним тираном, который презрительно относится к Я, мучает его укорами совести, подталкивает к достижению недостижимого и преследует на каждом шагу не только в действии, но и в мысли. Отсюда возможность, а иногда и неизбежность соскальзывания в болезнь, осуществляемая под воздействием тиранического Сверх-Я.