Эвис: Неоднозначный выбор - Василий Горъ

ближайшей конюшне, потом вывозишь Шандоров за пределы дворца и доставляешь к нам домой. Найта, ты — ко мне! Амси, где сейчас Террейл?

— В Круглом зале… — тут же откликнулась призрачная хозяйка.

— Спасибо! — выдохнул я, вывесил перед глазами нужную картинку, окинул взглядом помещение, в котором король и члены его семьи обычно готовились к выходу в Большой Зал Приемов, подбежал к двери в приемную, толкнул правую створку и, рывком за руку развернув к себе стражника, встревожено вслушивавшегося в еле слышные крики, приказал: — Дан, бежишь в Круглый зал… по Изумрудной анфиладе. И передаешь Тетиве[2], чтобы он немедленно уводил принца Террейла в кабинет Зейна! Потом отправляешься в Большой Зал Приемов, находишь там моих вассалов и Магнуса ар Койрена, говоришь, что тебя прислал я, и с их помощью выводишь абсолютно всех обитателей дворца за пределы ограды! Желательно через Серый коридор, Медное крыло и так далее. Если благородные заартачатся, можешь обратиться к Витсиру ар Диргу или Элмару ар Сиерсу, и сказать, что это приказ короля и моя настоятельная просьба…

— Сделаю, арр! — кивнул воин и, проскользнув между мною и дверным косяком, рванул в указанном направлении. А я, вбив створку на место, попросил Сарджа показать мне «наших» имперцев.

Искин тут же вывесил передо мной картинку с нужной камеры. И, дав полюбоваться на самый конец побоища, устроенного бойцами этой ДРГ в одном из коридоров, угрюмо поинтересовался:

— Как я понимаю, ты решил выполнить свой вассальный долг?

— Угу… — так же угрюмо буркнул я.

— Что ж, тогда слушай меня внимательно…

…Имперцы ломились к нам с Найтой, как атакующий медведь сквозь заросли лещины. Мелкие препятствия вроде запертых дверей выносили пинками или реактивными гранатами. Ловушки не замечали. Там, где можно было сократить путь, взрывали стены. А попадавшихся на пути стражников или боевые двойки Теней выносили походя, без единого выстрела. То есть, убивали воинов прикладами стрелковых комплексов, ударами кулаков или оплеухами, благо экзоскелет и сервоприводы скафандров планетарной пехоты позволяли и не такое. После чего весело комментировали «особо удачные» попадания.

Нет, торлима, одного из наиболее распространенных языков Империи, по словам Сарджа, основательно изменившегося за тысячу лет, я, естественно, не понимал. Зато слышал взрывы смеха и видел довольные лица двух из трех имперцев, давно оценивших уровень «опасности» наших мечников, поэтому после первого же боя, точнее, побоища поднявших линзы шлемов.

Я тоже оценил уровень опасности этой троицы. Поэтому поручил Стеше контролировать перемещения Шандоров и Дайны, кружными путями пробирающихся в сторону конюшен Серебряного двора, а также процесс вывода из дворца его обитателей и гостей. А сам наблюдал за единственным имперцем, не собирающимся расслабляться, поглядывал на таймер, отсчитывающий время до момента нашей встречи, и судорожно искал выход из сложившейся ситуации. Увы, ничего толкового в голову не приходило, так что мое настроение стремительно ухудшалось и в какой-то момент заставило задергаться Найту, по своему обыкновению, жившую в моих эмоциях:

— Что-то не так?

— Наше положение постоянно отслеживается, значит, от этой троицы нам не уйти. Кроме того, Шандоры только добрались до конюшни, а во дворце еще слишком много людей. Значит, этих имперцев надо валить. И валить только холодным оружием, так как я не знаю, как оборудование их скафов отреагирует на воздействие Дара. Но один из этих воинов настороже и до сих пор не поднял линзу шлема!

— Надо — поднимет! — пообещала девушка и, схватив меня за рукав, потянула к двери, ведущей к покоям меньшиц Зейна.

Я не сопротивлялся и не пытался выяснить, что такого она придумала. Просто рванул за Дарующей, чтобы секунд через пятнадцать-двадцать оказаться на пороге ближайшей спальни.

— Хватай мерную свечу и зажигай те лампы, которые висят на стенах перед кроватью… — приказала девушка, срывая с себя верх от костюма и бросая на пол рядом с порогом. — Потом раздевайся так, как будто делал это, сгорая от страсти, и забирайся ко мне…

Осветив комнату, я добавил к дорожке из одежды Найты еще несколько штрихов — сорванную штору, «случайно перевернутое» кресло, свой камзол, рубашку и штаны. А когда повернулся к кровати, то не поверил своим глазам — Дарующая заталкивала сбрую со своими ножами под подушку, будучи полностью раздетой! Мало того, закончив прятать оружие, она легла на спину, согнула ноги в коленях и бесстыдно развела бедра!

— Ну же, Нейл, они совсем близко! — громким шепотом «взвыла» она и призывно похлопала по простыне рядом с собой. А когда я сорвал с себя трусы, отшвырнул их в сторону и упал на указанное место, вдруг полыхнула таким безумным желанием, что чуть не лишила меня способности связно мыслить, и язвительно поинтересовалась: — Что делать с обнаженной женщиной, догадываешься или подсказать?

Вторая вспышка желания, которой Тень полыхнула в тот момент, когда я смял одну ее грудь ладонью, и впился губами в сосок второй, зацепила намного меньше, ибо ее петельки на мне уже не было. Зато на имперцев, не привыкших к такому воздействию, подействовала, как запах течной суки на кобеля. Поэтому через считанные мгновения дверь, «предусмотрительно закрытая» мною на задвижку, сорвалась с петель и рухнула на пол.

Среагировав на грохот, я откатился от «возлюбленной», дотянулся до изголовья, выдернул из ножен «первый попавшийся под руку» нож и, повернувшись к имперцу, замершему на пороге, грязно выругался: шлем воина, прикипевшего взглядом к лону одной из самых красивых женщин нашего мира, оставался закрыт! Слава Пресветлой, за те пару мгновений, во время которых я спешно обдумывал варианты своих действий, Найта увидела «жуткую фигуру в невиданной броне» и, «испугавшись», попыталась отползти подальше. Но почти сразу же уткнулась спиной в изголовье, снова уперлась ногами в постель и застыла, увидев, что рядом с первым имперцем появился второй! А после появления третьего «догадалась прикрыться». Но была «настолько напугана», что сделала это крайне неловко и только привлекла внимание к своим прелестям.

Трудно сказать, что именно свело с ума имперца в закрытом шлеме — в страхе прикушенная нижняя губа, левая грудь, не пожелавшая помещаться под предплечьем и поэтому глядящая на него возбужденным соском, смятая пальцами правая или разведенные бедра, открывающие нескромным взорам лоно, но он отбросил в сторону стрелковый комплекс, поднял линзу и потянулся к сенсору аварийного открывания скафандра. В этот момент отмер и я — неловко вскочил с кровати, «не нашел, чем прикрыть срам», и «заставил себя» броситься в атаку. При этом старательно копировал пластику альковных