Роско планета Анджела - Николай Полунин

Внезапно, в отблесках догоревшего костра, встал со своего места Чагар. Ни слова не говоря, подхватил узелок с пожитками Анджелки, разворошил ногой угли. Сошел к воде, стал укладывать вещи в ялик. Анджелка потянула за ним и Роско. Поднявшись, он последний раз посмотрел на Наставника Скина, с изумлением взиравшего снизу вверх. Сошел в воду. На руках перенес через борт Анджелку. Оттолкнулся.

И через несколько взмахов весел Наставник Скин пропал в тумане на берегу.

…В борт плескали мелкие волны. Анджелка уже смело опускала в них ладони по обе стороны кормы.

— Между прочим, ему ничего не стоит сейчас вдруг появиться прямо тут, — сказал Роско, сидевший на веслах.

— Вряд ли он станет, — уверенно заявил Чагар.

— Почему?

— В одном из моих бедных сгоревших свитков я нашел строчку древнего мудреца. Кажется, они назывались поэтами. «Я жив, он мертв — о чем нам говорить?» Слушай, Роско, это правда, что мы можем неуспеть, куда идем?

— Вообще-то… — Роско покосился на Анджелку. Она ответила бледной в тумане улыбкой. — Можем.

— Тогда поторопись. Эй, если делать вдвоем то, что ты один делаешь сейчас, выйдет быстрее.

— Ну да.

— Подвинься, сынок. Я кое-что читал у себя про это.

Усевшись рядом, он вдруг хлопнул Роско по плечу:

— А вообще тут у вас в раю ничего. Всего чуть прохладнее, чем в Дни Гроз. То-то, Роско, ты ж ведь у нас только в Дни Льда да в Дни Буранов и бывал.

7

Северные Ходы (Последнее табу Земли)

— Теперь я твоя жена? По-настоящему? Так считается у вас на Земле?

— Да, Анджи. — Золотая головка девочки-женщины лежала у него на груди, и дыхание их уже успокоилось, и было сладко и страшно, и чудесно, удивительно, и только что она шептала: «Бабушка говорила, на Земле живут боги, ты — бог…»

Разве мог он ей ответить, как считается на Земле. Считалось…

— Да, Анджи. Солнечная, по-настоящему.

Потому что и сам в это верил. И потому что очень хорошо помнил, что ему сказал Ник Чагар. И потому что сейчас ему было на слова Чагара наплевать.

— Да, Солнечная, я тебя люблю, отныне и навсегда ты — моя настоящая жена. Поспи, родная…

Это была их последняя стоянка перед плато Кан, где начинался Главный отрог Инка. Туманная мгла, скрывшая былое великолепие цилиндрических видов пространства Земли, лишь мерцала. Солнце окончательно замерло на какой-то определенной силе тусклого свечения, и мгла слабо светилась со всех сторон.

Они долго, слишком долго пересекали Срединное море, и Роско понял, что они проблуждали в тумане. Север он знал гораздо хуже, чем Юг, но им повезло — случай вывел ялик прямо на Искристый пляж. В саду Крааса от них в сторону бросилось какое-то голое существо. Роско с отвращением и жалостью узнал Ольми. В зубах тот держал пойманную крысу.

Через эвкалиптовую рощу, через весь Заповедник, мимо Старого города, который Роско знал по руинам опрокинутой решетчатой башни, старыми дорогами, нащупывая путь только чутьем, Роско вел Ника Чагара и Анджелку по развалинам своего рая. Туман не только скрывал, но и был милосерден: они не видели всего.

Наткнувшись наконец на широкую реку, другой берег которой тонул в тумане, Роско облегченно вздохнул. Он уверенно взял вверх по течению. Это была Холодная, в верховьях он знал один дом, а от него горную тропу. По ней он поднимался всего единожды — когда искал подтверждения своей догадке.

Секрет Земли, который после откровений Наставника Скина кажется маленьким и по-детски очевидным. Но именно сюда Роско Анджелку вел.

Она дышала у него на руке. Он осторожно высвободился. Она по-ребячьи сопнула и обняла подушку. Роско сполз в ноги, приподнял Анджелке одеяло до колен. Левая ступня была не только меньше правой, но и вся голень искривлена и укорочена. Кроме того, пятка вывернута внутрь. Роско стиснул свои такие ненужные ладони, такие неумелые, такие бессильные… Тихонько, стараясь не коснуться, но как можно ближе, обхватил. Замер, напрягшись так, что пот дорожками побежал с бровей.

…«Ты самая умная, хорошая и красивая девочка вашего Города, Анджи. Я верю, все у тебя поправится… верю, верю… И я люблю тебя»…

Убрал дрожащие руки. Ступня не изменилась. Как вчера, когда она тоже спала. Да он и не надеялся. «Только травмы, только раны. Решись я сломать эту бедную ножку, и что? Восстановится прежнее. Но мы уже почти дошли».

Он поцеловал эти пальцы, вспомнив, как Анджелка в первый же их день на Земле решительно потребовала, чтобы они с Чагаром удалились, а сама полезла плескаться в ручей. И делала это ежедневно, пока шли.

— Роско, не смей! — Анджелка спрятала ногу, вспыхнув. — Роско, любимый, прошу тебя!

— Подожди, не плачь. Ну не плачь же… ну? Ну вот. Иди ко мне. — Он обнял всхлипнувшую Анджелку, стал целовать. — Я хочу тебя кое о чем спросить. Чагар, он сказал мне, будто твоя бабушка передала тебе некую вещь. Она, как бы это сказать, колдовская. Эта вещь поможет тебе обрести силу бороться с вашими огнями. Там, внизу, ведь мы отправляемся вниз, ты знаешь, только используем другой путь. Мой «кораблик» нас больше не повезет. Что это может быть за вещь? Ведь это важно.

— Но как же, Роско, ты должен помнить, там в ущелье… ты меня сам потом лечил.

— Только это? Больше ничего? Припомни.

— Только… нет, еще… вот. — Протянула розовый флакон. — Только это уже не нужно. И потом, я бы все равно этим не воспользовалась. С тобой.

— Что это?

— Такое средство… тайное, женское. Считается, что если дать это мужчине, он наверняка будет твой. Роско, клянусь тебе, я бы никогда…

— Что с этим делают?

— Пьют. Несколько капель.

— А если все выпить — умрешь? Или выпьет сама женщина?

— Ки-волшебство никогда не убивает. Но ведь не надо, чтоб за тобой ходили толпы. Или мужчина стал зверем. — Анджелка покраснела, пряча глаза.

— Решено. Пьем на двоих. Я хочу за тобой ходить толпой. И чтобы мы оба стали зверьми друг с другом.

(«И чтоб отвязался Чагар. Все, что мог, я сделал. Надо же, использовать не хотела, а с собой взяла».) Я люблю тебя, Анджи, — сказал он, отпивая свою долю. Во флаконе была жидкость без запаха. «Даже не горькая», — подумал он.

Анджелка растерянно моргала, потом протянула руку.

Они подождали.

Ничего не случилось.

Роско, склонившись, поцеловал Анджелку, говоря:

— Я люблю тебя, Солнечная, и ты моя самая настоящая: жена навечно. Поднимайся, пора. Я разбужу Чагара, он на первом этаже.

…Два остроконечных столба в тумане Роско видел уже давно. Он только недоумевал, где третий. Они приблизились, и стало ясно.