Бумеранг на один бросок - Евгений Филенко

— Только один, — заметил я.

— Которого более чем достаточно, — сказал он и мгновенно сделался серьезен. — Мой долг помочь тебе вернуться домой, и я намерен его немедленно исполнить. Следуй за мной, юный Тиллантарн.

Но как он за пару секунд сумел разглядеть письмена на моем тартеге, да еще и прочесть?!

— У меня достаточно острое зрение, — сообщил он, заметив удивление на моем лице. — Но я ничего не прочел. Зато в формах эхайнских тартегов я разбираюсь неплохо. Когда-то ваша родовая атрибутика входила в сферу моих интересов… Конечно, возникали сомнения: тартеги Эйлхакиахегеххов имеют те же овальные очертания, но на них наличествуют три поля, а не два, как у вас.

«Нгаара, всякий эхайн гордится своим родом, даже если этот род вот уже несколько поколений влачит жалкое существование и давно уже не прославлен никем из своих представителей. Если задеть родовую честь эхайна, он становится раздражителен, как больной ребенок. Сопоставление, пусть и позитивное, пусть и с тем из родов, что занимают более высокую ступень в обществе, хотя бы даже и с правящим, конечно, не послужит основанием для Суда справедливости и силы, но омрачит самую безобидную беседу…»

— Глупости! — перебил я со всем высокомерием, на какое только был способен. — Между моим родом и этими… нет ничего общего.

— Ну-ну, — сказал он увещевающе. — Я никого не желал задеть. Просто вы все такие похожие, между вами так мало различий, и, может быть, поэтому вы так стараетесь отличаться. Как будто в этом присутствует какой-то смысл, высшая мудрость, способная оправдать вас перед небесами…

— Присутствует, — отрезал я, безбожно переигрывая. — И смысл, и мудрость, и честь.

— Ну-ну, — снова проворчал он. — Вот мы, кажется, и пришли. Правила следующие: говорить буду я, а ты…

— Надувать щеки и шевелить усами, — фыркнул я.

— Шевелить усами, — сказал Мячик очень серьезно, — здесь умеют лучше кого бы то ни было.

Он толкнул пластиковую перегородку с надписью на двух языках (один из которых был положительно непонятен, а другой являлся отчего-то архаичной латиницей и доводил до всеобщего сведения, что далее имеет место быть офис представительства Первой транспортной компании халифата — о! — Рагуррааханаш) и затейливой эмблемой — что-то вроде перепутанной лозы с торчащими шипами, и протиснулся в тесное, плохо освещенное помещение. Половину офиса занимал громадный стол, возле которого громоздилось нелепое кресло с кожаной обивкой и на колесиках. Все остальное пространство было заполнено разнообразными коробками, ящиками и контейнерами, за полупрозрачными крышками некоторых мне мерещилось суетливое шевеление.

Над столом, раскинув по нему просторные ладони, нависал мохнатый субъект самого мрачного вида. Он был облачен в мешковатую хламиду, а может быть, и халат, — в халифатах все ходят в халатах! — из толстого синего материала с длинным свалявшимся ворсом. А мохнатым выглядел не только и не столько из-за халата, сколько из-за ярко-синей с белыми проплешинками шерсти, что целиком покрывала его круглую голову, и в некоторых местах носила следы тщательного ухода. Шерсть росла и на короткой толстой шее, и на тыльной стороне ладоней, которые, вдобавок ко всему, были семипалыми (крайние пальцы необычно раздваивались от первого сустава на манер клешней) и когтистыми. Что еще привлекало взгляд, так это небольшие заостренные уши — разумеется, с кисточками, — внимательные темные глазки чуть навыкате, а также полное отсутствие рта и носа. Усы, однако же, были — пышные и вразлет. Еще один нечеловек на моем пути.

Мячик старательно сморщился и несколько раз негромко мяукнул. В ответ дивовидный хозяин офиса собрал шерстистую физиономию в гармошку и отозвался в том же духе, обнаружив при этом довольно крупный рот.

— Ну и прекрасно, — сказал Мячик и плюхнулся в кресло. — А теперь, директор Мурнармигх, перейдем на эхойлан, чтобы нас понимал наш юный друг.

— Эхойлан нехорошо знать, — промурлыкал тот.

— Что же в том нехорошего?! — поразился я.

— Директор Мурнармигх имел в виду, что его владение эхойланом далеко от совершенства, — пояснил Мячик.

«Мое тоже», — заметил я про себя.

— В таком случае, нам ничего не остается иного, как избрать в качестве средства межрасового общения земной интерлинг, — сказал виав. — Если, разумеется, у вас, Сева, нет возражений.

— Ни малейших, — ответил я, утопив на уровне второго эмоционального слоя любые проявления радостного облегчения.

— Интерлинг знать классно, — отозвался Мурнармигх, и это вновь прозвучало более чем двусмысленно. Не то он был высокого мнения о своем знании человеческого языка — что не слишком-то соответствовало действительности, — не то утверждал, что таковое знание есть великое преимущество или даже привилегия. А может быть, отвесил мне, эхайну, комплимент.

— Если мне не изменяет память, — сказал Мячик, — ваша компания единственная в этой области Галактики имеет постоянное транспортное сообщение с эхайнскими мирами.

— О, так! — горделиво подтвердил Мурнармигх.

— Этот юноша — Черный Эхайн.

— Мрррм, — лицо директора, которое так и подмывало назвать мордой, сложилось в отчетливо недоверчивую гримасу. — Так сказать?

— Именно так он и сказал, — кивнул Мячик.

— Слишком человечный, — продолжал сомневаться Мурнармигх.

— Меня это также поначалу ввело в заблуждение, — сказал Мячик. — Но затем юноша предъявил убедительные доказательства.

— Тартег? — уточнил директор, склонив голову на плечо.

— Совершенно верно, — промолвил Мячик с удовлетворением.

Наступила томительная пауза, на протяжении которой мохнатый директор переваливал башку с одного плеча на другое, стучал когтями по столешнице, прядал ушами и разнообразно гримасничал, я обливался холодным потом и хотел к маме, а Мячик безмятежно смотрел в потолок.

— Эхайны здесь не быть, — наконец объявил Мурнармигх и сопроводил сказанное угрожающим горловым звуком. Бог знает, что он имел в виду: что здесь до сей поры не ступала нога эхайна; что эхайнам вообще нечего здесь делать; что данному конкретному эхайну самая пора выметаться; а может быть, все сразу и одновременно.

— Согласен, — сказал Мячик.

— Маршрут нет эхайны, нет люди, — продолжал директор в своей экономно-иносказательной манере. — Только вукрту.

— Простите… — не утерпел я.

— Вряд ли это станет нелегким испытанием для высокородного эхайна, — сказал Мячик, откровенно веселясь. — Провести по меньшей мере два рейса в компании, целиком состоящей из вукрту, то есть представителей великой расы, к которой счастливо принадлежит директор Мурнармигх, — тот покивал с самым важным видом, на какой только была способна его физия. — Ни один из которых не говорит ни на интерлинге, ни на эхойлане.