Простить и поверить (СИ) - Вера Эн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лена глубоко вздыхает, не позволяя себе злиться. Да, Енакиева уела, конечно, напомнив о том, что Лена не испытывала чуда материнства и вовсе не первой взяла новорожденного Кирилла на руки, но она даже не представляла себе, от какого счастья добровольно отреклась, предпочтя тому карьеру. Лене хватило нескольких дней, чтобы оценить Кира и прикипеть к нему всей душой. И она не откажется от него, даже если придется стоять перед Енакиевой на коленях.
Но пока есть шанс решить дело иначе…
— А я думала, ты поумнела за эти годы, Ксюш, — стараясь хоть немного умерить в своем голосе вызов, говорит Лена. — Научилась просчитывать последствия своих поступков: все-таки в шоу-бизнесе иначе нельзя, можно быстро оказаться за бортом. Так вот, Ксюш, сейчас я предлагаю максимально выгодное для тебя решение проблемы с Кириллом: ты просто подпишешь бумагу с отказом от него, а Юлия Юрьевна ее тут же заверит, — и мы расстанемся полюбовно. В ином случае вся страна узнает, что у примы подиума Ксении Знойной есть ребенок, которого она бросила в полугодовалом возрасте. Как, думаешь, это отразится на твоей репутации?
Ксюшка сдвигает идеальные брови, но поражение признавать и не думает.
— Кто тебе поверит, Черёма? — усмехается превосходяще она. — Мало ли на свете Енакиевых? А мои адвокаты тебя еще и за клевету засудят!
Кажется, Ксюшка пересмотрела американских мелодрам, и отвечает на ее выпад уже Юлия Юрьевна.
— Засудят, госпожа Енакиева, только если это в действительности не ваш ребенок, — сообщает официальным тоном она. — Придется провести сравнительный анализ ДНК: ваш и Кирилла, и, если подтвердится, что они не имеют ничего общего, госпожа Черемных будет иметь право усыновить мальчика без вашего согласия. Если же экспертиза установит, что вы мать Кирилла, господин Корнилов сможет подать на алименты, включая все годы вашего отсутствия в жизни ребенка, а, судя по вашим гонорарам, сумма там соберется приличная. Поэтому я искренне советую вам не идти этим путем: в этом случае вы при любом раскладе остаетесь в проигрыше.
Ксюшка дышит так устрашающе, что Лена удивляется отсутствию пара из ее ноздрей. Все-таки Енакиева — полная дура. И это не исправишь никаким макияжем.
— Что, Ленка, на все готова, лишь бы за Димочку замуж выскочить? — не удостоив Юлию Юрьевну ответом, обращает свой пылающий взор на Лену Ксюшка. — И стриптиз ему простить, и ребенка чужого усыновить? Ты всегда по нему сохла, а он меня выбрал! Вот теперь и мстишь, швабра облезлая!
Швабру Лена глотает, а вот Юлия Юрьевна не хочет.
— Госпожа Енакиева, своими оскорблениями, да еще и в присутствии представителя закона, вы только усугубляете свое положение, — предупреждает она и кладет перед Ксюшкой составленный отказ от материнства. — Предлагаю вам мирное соглашение с госпожой Черемных, которая по доброй воле захотела усыновить вашего сына. Если вас так уязвляет ее желание, подумайте о мальчике: он наверняка не совсем вам безразличен и вы желаете ему добра. Пусть у него будет полная семья, а вы раз и навсегда избавитесь от необходимости выплачивать алименты за его содержание.
Ксюшка скрипит зубами. Ей наверняка наплевать на Кирилла, его чувства и его будущее, но угроза алиментов имеет свое действие. Ксюшка выдергивает у Юлии Юрьевны из-под руки бумагу и пробегает по ней глазами. У Лены быстрее стучит сердце, и Ксюшка будто бы это чувствует.
— А знаешь, как Димочка называл меня, когда ласкал той нашей ночью? — ехидно протягивает она и только что не облизывается, уверенная, что причиняет Лене боль. Но черт с ней, пусть издевается, недолго осталось. А Лена потом найдет, чем эту боль затушить. И Димка будет рад ей в этом помочь. — Так нежно, так страстно… Когда кончал, — между тем продолжает делиться своими интимными воспоминаниями Енакиева. — До сих пор в ушах звучит… Черемуха…
Лена вздрагивает, сердце на секунду замирает, позволяя осознать упавшее сверху откровение. Ксюшка думает, что Лена заходится от ее признания в ревности? Она не знает, что Димка своей Черемухе все уже давно доказал. А Лена осознает совсем иное. Господи, все оказалось так просто и так понятно! А она-то голову ломала…
— Подписывай, Ксюш, — старательно сдержанно говорит она, чувствуя только безумное желание прямо сейчас увидеть обоих Корниловых, обнять их изо всех своих сил и сказать в бесчисленный раз, как она их любит. Они оба наверняка уже извелись, ожидая ее возле ЗАГСа и не зная, куда она делась. А она теряет время с этой размалеванной куклой и слушает ее оскорбления. Идиотка! — И будем считать, что мы никогда не были знакомы. Полагаю, для всех нас так будет лучше.
Ксюшка снова пытается прожечь ее взглядом, но Лена в ответ смотрит спокойно и терпеливо. Она знает, что победила. Ксюшка не знает, а она знает. И это дает ей абсолютное превосходство.
Еще несколько секунду — и бывшая одноклассница ставит внизу бумаги резкую размашистую подпись. Потом швыряет отказ Лене.
— На, подавись! — делает еще одну попытку унизить ее она. — Я, кстати, ребенка в честь Жнеца назвала! Чтобы Корнилова, сволочь, уесть! И живите теперь с этим! Праведники хреновы!
Она поворачивается на каблуках и уходит, так и не заказав себе ничего и не напомнив Лене об обещании оплатить ее завтрак. Лена медленно, глубоко вздыхает. Юлия Юрьевна допивает остывший кофе и задумчиво ставит чашку на стол.
— Ваш жених сделал правильный выбор, — подводит итог она и берет подписанную Енакиевой бумагу на заверение. А Лена бежит потом со всех ног в ЗАГС, абсолютно счастливая и довольная.
— Почему меня с собой не позвала? — нахмурившись, спросил Дима. Злиться на Черемуху за ее желание поскорее усыновить Кирюху он не мог. Но ее решения не понимал. — У меня тоже была к Енакиевой пара вопросов.
Лена прыснула, не в силах в собственной веселости выносить его мрачного взгляда. Какой же ты тупица, Корнилов! Как я тебя люблю!
— Потому и не позвала, Дим, — непонятно объяснила она и быстро поцеловала его в сжатый кулак. — Ты бы ее задушил. Я сама ее чуть не задушила.
Дима внимательно на нее посмотрел. Он достаточно изучил Ленку Черемных, чтобы понимать, когда она что-то скрывает. Сейчас она явно уводила разговор, и ее оживленность не могла это скрыть.
— Что она тебе наговорила, Лен? — сурово спросил он. — Я не требую отчета,
