Хроники Нарнии - Клайв Льюис

Гном прав, — сказал доктор Корнелиус.

— А ты что молчишь, Трампкин? — спросил Каспиан у рыжего гнома, который слушал разговор с совершенно безразличным видом.

— Вашему величеству прекрасно известно, что я думаю. А для остальных повторю: по-моему, и этот рог, и вон та каменюка, и король Питер, и Эслан ваш — все это пустая болтовня, бабушкины сказки. Трубите, ваше величество, коли вам приспичило, только никому не рассказывайте. Не надо обманывать тех, кто вам доверяет. А вы их непременно обманете, ибо проку от вашего рога — ну никакого!

— Что ж… Во имя Эслана! Я протрублю в рог королевы Сьюзен! — вскричал Каспиан.

— Не спешите, государь, — сказал Корнелиус, — Прежде вам следует сделать кое-что другое. Мы не знаем, что за помощь к нам придет. Вполне возможно, рог призовет Эслана из-за моря. Но мне сдается, что скорее всего он приведет к нам верховного короля Питера и его сподвижников из славного прошлого. Но вряд ли можно ожидать, что они — кто бы то ни был — появятся именно здесь…

— Первые разумные слова, — пробурчал Трампкин.

— Думаю, — продолжал доктор, — наша помощь явится в каком-либо из Древнейших Мест. Мы с вами находимся в самом древнем из них и в самом что ни на есть волшебном, но существуют также два других. Первое — Фонарный Угол; это вверх по реке, к западу от Бобриной Плотины, там дети-короли впервые появились в Нарнии, как гласит легенда. Второе — в устье реки, где когда-то стоял замок Кэйр-Паравел. И если даже к нам на выручку придет сам Эслан, вероятнее всего встретить его именно там, ибо в преданиях говорится, что он — сын заморского императора и должен прийти из-за моря. Я предлагаю послать дозорных и вниз, и вверх по течению, и в Фонарный Угол, и к устью, чтобы было кому встретить нашу подмогу.

— Так я и думал, — буркнул Трампкин. — Мало нам хлопот, еще и двух воинов потеряем.

— Кого же нам послать, доктор Корнелиус? — спросил Каспиан.

— По вражеской территории сподручнее всего пробираться белке, — проговорил Землерой.

— Все наши белки — а у нас их не так уж много, — отозвался Никабрик, — существа легкомысленные. Единственная, кому я доверяю, — Балаболка.

— Пускай будет Балаболка, — решил Каспиан. — А второй посланец? Я бы предложил Землероя, но он не то чтобы скор на ногу. И вы тоже, доктор Корнелиус.

— Я не пойду, — заявил Никабрик. — Люди и звери тут кишмя кишат, а значит, при короле нужен гном, чтобы гномов никто обидеть не посмел.

— Иголки да колючки! — в ярости вскричал Трампкин. — Да как ты смеешь обвинять короля?! Пошлите меня, государь!

— Тебя? — удивился Каспиан. — Ты же не веришь в силу рога, Трампкин.

— Не верю, ваше величество, — согласился рыжий гном. — Но разве это важно? Какая разница, где погибать? Вы — мой король. Мое дело — советовать, ваше — повелевать. Совет вы слышали, теперь приказывайте.

— Ты настоящий друг, Трампкин, — Каспиан повернулся к Корнелиусу. — Пошлите за Балаболкой. Доктор, когда я должен протрубить в рог?

— Я бы подождал рассвета, ваше величество, — откликнулся Корнелиус. — Белая магия действеннее, когда ее творят при свете дня.

Несколько минут спустя прибежала Балаболка. Ей подробно объяснили, что нужно сделать, и она пообещала все в точности исполнить. Чувствовалось, что ей не терпится отправиться в путь (подобно многим другим белкам, Балаболка отличалась неуемным любопытством и всегда была готова к приключениям). Торопливо перекусив перед дорогой, попрощались с Каспианом, барсуком и Корнелиусом и двинулись каждый в свою сторону: белка умчалась на северо-запад, в направлении Фонарного Угла, а угрюмый Трампкин, бурча под нос, зашагал вниз по течению реки.

Глава 8

Расставание с островом

— И вот, — закончил Трампкин (именно он, как вы уже наверняка догадались, и был тем самым гномом, которого ребята спасли от неминуемой смерти), — я сунул в карман пару галет, из оружия прихватил с собой только кинжал и рано поутру двинулся к лесу. За спиной осталось уже немало миль, когда я услыхал звук, подобного которому в жизни не слышал. Провалиться мне на этом месте! Он словно заполнял псе вокруг — громкий, точно раскат грома, и нескончаемо протяженный, а еще отчетливый и сладостный, как музыка, плывущая над водой. И от него содрогнулись деревья! Я сказал себе: «Если это не рог, значит, я — кролик». А потом подивился, почему в рог не протрубили раньше…

— Когда это было? — перебил Эдмунд.

— Часов в девять — или в десять. В общем, где-то между.

— Мы сидели на станции! — воскликнули хором ребята и, не сговариваясь, подмигнули друг другу.

— Пожалуйста, продолжайте, — попросила Люси.

— Что ж, подивиться я подивился, но шаг не сбавил. Шел всю ночь напролет — а раненько поутру втемяшилось мне в голову пробежать по открытому месту, чтобы речную петлю срезать. Одно слово, олух! Ладно бы, великаном был, с них-то спрос какой. Так ведь нет… Короче, меня поймали. И кто? Дряхлый старикашка, который того и гляди лопнет от спеси! Он держит ближайшую к побережью крепость Мираза. Разумеется, правды они у меня не выпытали, да только кровь моя сама за себя говорила: гном — стало быть, бунтовщик. Борода моя торчком! По счастью, Миразов наместник оказался еще глупее меня. Будь на его месте кто другой, со мной не стали бы церемониться. А он решил устроить зрелище: торжественно спровадить беднягу Трампкина к призракам, тщательно соблюдая все традиции. Ну вот… Затем сия юная дама, — гном кивком головы указал на Сьюзен, — проявила свое умение стрелять из лука; и скажу откровенно — стреляет она очень даже неплохо. Теперь я с вами, живой, но без оружия и без доспехов — их у меня, конечно же, забрали, — он выбил трубку и набил ее по-новой.

— Великие небеса! — вскричал Питер. — Значит, это рог — твой рог, Сью, — призвал нас сюда! Даже не верится… Но сколько ни зажмуривайся, вот она, наша Нарния!

— Почему не верится? — удивилась Люси. — Еще как верится! Вспомни сказки: в них обязательно кто-нибудь да переносится по воле волшебства с места на место — или из мира в мир. Ну, когда в «Тысячи и одной ночи» колдун вызывает джинна, тот не может ослушаться, правда? Мы сейчас — вроде того джинна…

— Джинны и джиннии, — усмехнулся Питер, — В сказ-ках-то непременно призывают кого-нибудь в наш мир, а не наоборот. Мы к этому привыкли, а потому нам трудно представить, что может быть иначе.

— Зато теперь мы знаем, что чувствуют джинны, когда их призывают, — Эдмунд хмыкнул. — Выходит, в любой момент кого угодно можно вот этак высвистать… Брр! А папа нас всякой ерундой пугал: дескать, ныне человек — придаток телефона, и все такое…