Избранное - Юрий Куранов

К вечеру возвращается Александра в деревню навстречу прищуренному солнцу — и словно год не была дома. И кажется, что дома обязательно что-то случилось. Или вернулся со своим тракторным обозом из города Егор, или хоть письмо прислал.

Не спешит домой, а так вот, словно дышит ожиданием. Но дома ничего не случилось. И Егор не вернулся, и письма нет.

Но такой обман почему-то не обижает или оттого, что ясно — не сегодня, так завтра Егор приедет, или оттого, что ожидание-то само по себе счастливое.

1960 г.

ОСТРОВА

МАЛЕНЬКАЯ ДОЩАТАЯ ПЛОСКОДОНКА

Утром туман обложил острова. Он густо лег на воду. Игорь садился в свою маленькую дощатую плоскодонку, и видны были только два-три черных поплавка от сетей, поставленных рыбаками вдоль берега. За ночь весла отсырели, стали тяжелыми. Солнце уже взошло, туман светился голубоватым ситцевым сиянием, отчего и вода стала белой.

Грести было неудобно: второпях Игорь забыл снять со спины ранец, и ремни теперь оттягивали плечи и резали их. Оттуда, со стороны школы, выплыл из тумана красный осиновый лист. Он стоял на корешке и был похож на маленький парус. Лист приблизился к лодке, закружился возле весла и уплыл и исчез покачиваясь. Впереди длинно прозвонил колокольчик, и стали доноситься голоса ребят и топот их по школьному крыльцу.

Вскоре обозначился за спиной берег, словно сотканный из тонкого серого пепла. Он рос и темнел: длинная сосна, старый пень справа, причальные мостки, а в глубине острова — школа, островерхая, высокая, будто голубятня.

Справа и слева выплывали к берегу из тумана другие маленькие лодки, и ребята уже окликали друг друга издали.

— Игорь? Ты тоже заблудился? — крикнула, выпрыгивая на берег, Наташа. — А я целый час вдоль Бурого острова путалась, все заливы обследовала. Меня даже лось чуть не поймал.

Игорь усмехнулся, беспечно сказал, что он просто задержался дома — и весело представил себе, как все перемены Наташа будет теперь рассказывать про лося, которого вряд ли видела. Еще напишет на последнем уроке сочинение про этого лося, такая уж она, Наташа.

В полдень, когда ребята трудились над сочинением и когда Наташа действительно писала о лосе, над школой шумел ветер. Стены сухо, звенели от березового и осинового шелеста листьев, и казалось, что остров плывет куда-то в этот летучий шум. В окнах синели далекие разливы озера, и шел белый пароход, а над пароходом летели белые чайки. Чайки иногда садились на камни среди волн, и тогда сквозь глубину летящей листвы чудилось, что на эти бурые и красные камни уже выпал снег.

Игорь сперва хотел писать о пароходе и о чайках. Но ничего не получилось. Тогда он стал оглядывать стены и подыскивать, о чем бы таком другом придумать. Вот над классной доской висит на кнопке тетрадный лист. Он сердито исписан почерком Наташи.

Я обязуюсь посещать все уроки, хорошо учить математику, готовить все домашние задания, исправить дисциплину на «пять». Учиться хорошо.

17 сентября».

Игорь взялся писать о Наташе: о том, что она не так уж плохо учится, просто никогда сама не решает задачек и потому неважно отвечает у доски, но что она великая выдумщица и вообще отлично удит рыбу и знает все заливы Оленьего острова. Тут Игорь вдруг застыдился, вырвал исписанный лист и спрятал его в карман.

И стал он писать об отце: как тот летает на длинном серебряном самолете, как выжимает одной рукой гирю; о городе, в котором отец до сих пор живет, и о мороженом, которое можно купить в любом переулке этого города.

Игорь начал уже распространяться о вкусном мороженом, когда учительница Нина Павловна поднялась из-за своего столика, посмотрела на часы и тихо сказала:

— Ребята, до конца урока еще десять минут, но я должна отлучиться и, может быть, не приду. Закончите работу, положите тетради на стол и можете расходиться по домам. У меня сегодня дела.

Она медленно пошла к двери — маленькая, ростом чуть выше Игоря, в лесенкой вязанном белом свитере, с толстым и высоким воротом до самого подбородка. Ее широкая влажно поблескивающая коса собрана была на затылке в мягкие кольца, отчего Нина Павловна казалась чуть старше и чуть красивее, чем была.

Кто пошел домой по острову пешком, а кто направился к лодкам. Наташа убежала раньше всех. Игорь оттолкнул свою плоскодонку последним и уже расправлял весла. Наташа, стоя в лодке, что-то кричала издали и показывала рукой в небо, где белым строем, как лебеди, шли большие самолеты.

— Игорь! — окликнула сзади Нина Павловна.

Игорь оглянулся. Нина Павловна шла тропинкой из-за школы, от своего домика, и вела за руку молодого мужчину в коротком черном пальто и узких лакированных черных ботинках. Молодой мужчина весело смотрел ей в лицо, говорил что-то, жестикулируя свободной рукой, словно наматывал на растопыренные пальцы пряжу.

— Игорь, — сказала Нина Павловна, — отвези его, пожалуйста, на Олений остров к пароходу, ему нужно в город. Дай ему весла, и пусть он сам гребет, а то он здесь совсем разленился.

Молодой мужчина улыбнулся; сначала улыбнулся, как улыбаются все, а потом еще — одними глазами.

— Вас зовут Виктор Николаевич? — спросил Игорь.

— Да, — сказала Нина Павловна.

— Виктор меня зовут, — сказал молодой мужчина и опять улыбнулся Игорю небольшими синими глазами сквозь прямые черные ресницы.

— Я и сам догребу, — сказал Игорь, — вы только садитесь.

Теперь от солнца и от ветра озеро стало фиолетовым. Волны, холодно и жирно поблескивая, шли широко, длинно и шумели в сухих тростниках под берегами. Ветер был сильный, он шел порывами, и с каждым порывом от него пахло то окунями, то листвой. Лодку высоко раскачивало. Здесь и там на воде сидели чайки, их тоже качало.

— Кто вы будете? — спросил Игорь.

— В каком смысле?

— Что вы на свете делаете?

— Вот видишь, приехал на остров.

— На остров может всякий приехать.

— А что же я, по-твоему, на свете должен делать?

— Ну пароходы, или самолеты, или баллистические ракеты.

— А если я просто учусь?

— Неужели все еще учитесь? — удивился Игорь.

— Я учусь делать самолеты. В институте.

— Я тоже пойду учиться делать самолеты.

— Давай. Тогда уж, видно, мне придется учить тебя этому ремеслу.

— Меня отец научит. Он летчик, — сказал Игорь, правя рулем за мыс, откуда до Оленьего острова рукой подать. — А где такой институт есть?