Warhammer 40000: Ересь Хоруса. Омнибус. Том II - Дэн Абнетт

Посреди последовавшей тишины в воксе затрещал голос Дал Ака.

— Капитан! Приближаются вражеские противопланетные заряды! — произнес он. — Множественные сигналы!

10

Децим сжимал цепной топор руками, скользкими от крови, которая текла из дюжины ран. Он лишился собственного оружия — а также нескольких единиц, добытых у павших друзей и врагов — ранее в ходе боя. Мускулы пылали, броня висела изодранными лоскутами. Одно из легких утратило целостность, вторичное сердце тяжело стучало, принимая эстафету у ослабшего основного, пронзенного осколками. Он знал, что у него больше дюжины внутренних травм, требующих немедленного внимания медиков.

Магистр ордена раздробил череп предателя обухом топора, скривившись от боли при ударе. Он отбросил цепной топор в сторону — у оружия не хватало такого количества зубьев, что оно представляло собой немногим более, нежели дубину. Он подобрал грубо сработанный нож, который сжимал вражеский легионер. Тот был горячим на ощупь, и руку начало странным образом пощипывать. К горлу подступила желчь. Децим швырнул проклятый клинок прочь.

— Вот, мой повелитель, — произнес раненый сержант Ультрадесанта, протягивая свой силовой меч. Воин был до такой степени залит кровью, что его можно было бы спутать с Несущим Слово.

— Благодарю, сержант Конор, — сказал Децим, принимая клинок. Он вдавил активационную руну, и по всей длине меча разлилась энергия. — Макраггский?

Сержант устало кивнул.

— С самих гор Венца.

Визг приближающегося артиллерийского снаряда заставил Ультрадесантников забраться в укрытие. Децим не стал утруждаться. Он определил по звуку, что это мимо цели, влево от него. Над усыпанной трупами равниной забушевал горячий ветер, и удушливые облака на мгновение разошлись от завихрения воздуха, вызванного невидимым взрывом.

Враг вновь шел на них. Ряды легионеров и дредноутов наступали вместе с «Поборниками» и «Носорогами». Их все еще были тысячи.

— Мой повелитель! — раздался крик. Он слишком устал, чтобы определить, кто говорит. — Мой повелитель, смотрите!

Подняв взгляд к небу, Аэк Децим увидел, как сквозь верхние слои атмосферы падают десятки пылающих предметов. За каждым оставался огненный след. Он встал среди грязи и крови, тяжело дыша. Дело было сделано.

— Подкрепления? — спросил один из его легионеров, и Децим почувствовал укол стыда. Он не рассказал о своем последнем приказе никому, за исключением самых высокопоставленных офицеров и группы подвергнутых взысканию легионеров. Он решил, что так будет лучше.

Несколько из его людей издали хриплый ликующий крик, подумав, что Магистр ордена подтвердил прибытие подкреплений. Впрочем, другие были умнее.

— Это не десантные капсулы, — произнес сержант Конор, понизив голос, чтобы его слышал только Децим. — Подкрепление не придет, так ведь.

Это был не вопрос.

— Нет, — ответил он. — Планета погибла, как и мы. Однако мы заберем вместе с собой всех этих языческих вероломных ублюдков.

С помощью сержанта он устало взобрался на крышу разбитого остова «Носорога» и высоко поднял силовой меч, чтобы всем было видно. Их осталась жалкая горстка, однако он видел горящую в глазах гордость. Гордость и злость.

Первый из орбитальных ударов пришелся к северу. Полыхнула слепящая вспышка, и за горизонтом в воздух поднялся гриб зеленого пламени. Магистр ордена прикинул, что звук будет идти до них почти минуту. Другие падали над головой, ближе, чем первый.

История не станет сурово судить его за это, однако лишь потому, что после завершения здесь не останется ни одного выжившего из XIII Легиона, кто рассказал бы о том, что он привел в действие. Ни у кого никогда даже не возникнет вопросов, чья сторона обрушила этот кошмар на верный мир Пяти Сотен. Время сомнений прошло.

— Последняя атака, сыны Ультрамара! — взревел Децим. — Последняя атака во имя Жиллимана и Императора!

Он спрыгнул с «Носорога», уйдя в липкую трясину до середины голени.

— Идемте, братья. Честь и слава!

— Честь и слава! — отозвались они как один.

Схватка длилась недолго. Легионер без доспеха не мог поспорить с легионером в доспехе.

Когда Волхар Реф нанес колющий удар, Сор Талгрон поймал его за руку. Хрустнули кости, нож с лязгом упал на пол. Проповедник ударил кулаком в боковую часть шлема Сор Талгрона, расколов линзу и смяв керамит.

— Большего ты не добьешься, — произнес Сор Талгрон. Свет треснувшей линзы мерцал.

Он схватил Рефа за шею и впечатал его телом в стену. Один раз, другой — используя всю свою силу, увеличенную сервоприводами. Кирпичи вокруг Рефа осыпались, и он осел на колени. Подойдя ближе, Сор Талгрон тяжело ударил его тыльной стороной руки в висок, мгновенно уложив.

Сор Талгрон присел над проповедником, уперев одно колено посередине спины и прижимая его к полу, а одной рукой надавил ему на затылок. Второй рукой он подобрал клинок Ярулека. Даже через перчатку рукоять атама казалась теплой.

— Это мой наставник, а также воин, который в свое время заслуживал уважения самого примарха, — прорычал Сор Талгрон. Он прижимал клинок атама к задней стороне шеи Волхара Рефа. — Я не допущу, чтобы он страдал без необходимости.

— Это сработает, капитан, — заверил его Ярулек.

— Если нет, я перережу тебе глотку. Обещаю.

А затем он вдавил нож между позвонков Рефа, погружая его в хребет.

Они еще не прибыли на поверхность, а двери уже начало разъедать. Температура внутри транспортера заметно упала, из вентиляции сочилась резкая алхимическая вонь. Над головой скрипел трос подъемника. Сор Талгрон не был уверен, что они вообще доберутся доверху.

То, что враг запустит планетоубийцы, стало ошеломляющим поворотом. Он даже не рассматривал подобное как стратегическую возможность для XIII-го.

— Этот мир погибнет вместе с бессчетными тысячами воинов Семнадцатого, однако похоже, что вы впечатлены, — произнес Ярулек.

— Это так, — ответил Сор Талгрон. — Я не думал, что в них такое есть.

Он отдал приказ об эвакуации, но было маловероятно, что до удара бомб планету покинул кто-либо, кроме малой доли его легионеров. Теперь вокс затопило помехами.

— Нам следовало остаться внизу, — сказал Ярулек.

— Молчи, жрец, — огрызнулся Сор Талгрон. — Остаться там означало смертный приговор. Нам нужно выбираться с планеты.

— Посмотрите, что они выпустили на свободу! — ощерился Ярулек. Внутрь подъемника сквозь вентиляцию и трещины в двери сочился химический туман. Там, где дымка соприкасалась с голым металлом, трепетали языки бледного пламени. Они потянулись к Ярулеку, привлеченные его жестом. — Вы думали, они на такое неспособны? Этот мир сгорит.

Сор Талгрон развернулся и оттолкнул Ярулека к задней стене, сомкнув руки у него на горле.

— Твои боги тоже этого не предвидели, жрец, — произнес он. — Похоже, что все мы недооценили, насколько Тринадцатый нас ненавидит. Насколько далеко они зайдут, чтобы пустить нам кровь.

Он еще раз толкнул Ярулека и с отвращением отвернулся. Отвращение вызывал не только Темный Апостол, а вообще все: то, во что превратился Легион, наследственная слабость в его генах, собственные поступки на Терре — и это было лишь немногое.

— Выйти наружу значит умереть, — сказал Ярулек. — Есть иные способы, иные пути, которыми можно пройти. Если знать, как именно.

Внутри Сор Талгрона поднялась холодная ярость.

— Я не побегу, будто червь в нору, оставив своих легионеров на смерть, — произнес он, на мгновение бросив на Ярулека уничтожающий взгляд, а затем вновь отвернувшись.

— Да будет так, — выдохнул Ярулек.

Температура внутри подъемника резко упала, по стенам пополз иней. Вокруг Несущих Слово закружилось множество теней и нашептываний.

Когда Сор Талгрон обернулся, Ярулека не было.

Транспортер со стоном остановился. Пожираемый едким химическим туманом металл уже начинал прогибаться и разваливаться.

Двери открылись. Мир снаружи пылал.

11

Фосфекс, как впоследствии напишет Робаут Жиллиман, представлял собой «несомненно, самое позорное оружие из созданных людьми, которое человечество когда-либо к своему стыду применяло против живого мира».

Чрезвычайно летучая зажигательная смесь обладала способностью гореть без кислорода и практически без подпитки топливом. Она могла гореть под водой — в сущности, она воспламеняла саму воду — и прожигала сплошной камень, самый огнеупорный керамит и адамантий, совершенно уничтожая всю жизнь на углеродной основе, с которой соприкасалась.

Известная под различными названиями, как то: «живой огонь», «ползучая смерть» и «ледяной огонь» за тягу к движению и отрицательной температуре горения, после высвобождения они распространялась по экспоненте, сжигая все на своем пути. Ее создавали для одной-единственной цели — абсолютного истребления жизни на планете. Загрязнение остатками ее сгорания было гораздо более стойким, чем даже самая смертоносная радиация от ядерных осадков или выброса из плазменного ядра, что делало любую соприкоснувшуюся с ней местность непригодной для обитания.