Альтерверс - Анатолий Мухин

Марченко задумался. Сколько лет он метался между мирами? Пропустил первое слово сына, первый шаг. Сколько людей принёс в жертву во имя дела — не ради себя, не ради семьи? Ради чужого порядка.

— Да, Матвей. Готов.

Егор встал со скамейки, собрался уходить, но, сделав пару шагов, обернулся:

— Я надеюсь, завтра нас там примут, а не посадят в клетку?

— Не волнуйся, — улыбнулся Матвей, — я всё продумал.

***

Ночной путь по дороге, которую не ремонтировали десятилетиями, был не из приятных. Кромешная тьма, редкий гул генераторов вдали и пара окон с тусклым светом — в домах, где, по идее, давно уже никто не должен жить. Но люди — упрямая порода. Не каждый готов бросить привычную жизнь, даже под страхом смерти.

К утру залили последнюю канистру дизеля — топлива должно хватить до точки перехода. Их вёз старенький, но надёжный внедорожник с большим кузовом. В нём поместился переносной генератор, детали для сборки ворот и несколько бухт проводов. За рулём — Андрей Петренко, бывший сотрудник СКАР с приличным опытом. Попросился вести всю дорогу: мол, а рулём лучше думается.

Иванов, картограф, дремал на заднем сиденье. Иногда приоткрывал один глаз, чтобы взглянуть на смену пейзажа, но в темноте это было почти бессмысленно.Марченко не спал ни минуты, молча курил самокрутки с табаком, который сам же и вырастил.

Матвей, едва устроившись на сиденье, уснул. Последние дни выжали его до капли — физически и морально. Сон стал единственным спасением. Во снах он уносился куда-то за пределы вселенной, где не существовало ни того, что он сделал, ни того, что потерял.

Неподалёку от Гатчины, в небольшом пролеске, они остановились. Место идеально подходило для перехода. Иванов сверил координаты — на всякий случай, чтобы не оказаться в чьей-то гостиной — и запустил процесс. Ворота потрескивали, техника явно требовала ремонта, но работала. Натужным гулом конструкция ожила.

Квантовый туннельный переход открывался медленно. Матвей невольно напрягся — на миг в голове промелькнули варианты поломки, починки, подсчёты времени и запасных деталей. Но всё это улетучилось, когда за голубой пеленой показалась полянка и несколько деревьев.

— Что теперь? — спросил Егор.

— Идём, — ответил Матвей, — и ждём.

— В смысле «ждём»? — удивился Марченко.

— Они наверняка зафиксировали открытие перехода. Если я всё правильно рассчитал, то Императорская служба появится минут через двадцать. Но переход пока лучше не закрывать, — Матвей повернулся к Иванову, — хорошо?

— Постараюсь, — ответил тот.

Матвей не ошибся: примерно через двадцать минут появились агенты ИСАР. Из двух автомобилей неизвестной марки вылезли четверо габаритных мужчин в чёрных костюмах с широкими воротниками. Молча, без предупреждений, они направили оружие на друзей.

— Меня зовут Матвей Фёдоров! — крикнул молодой человек и поднял руки вверх. — Я оперативник СКАР, прибыл инкогнито. Во внутреннем кармане куртки документы и удостоверение. Я прибыл, чтобы встретиться с Елизаветой Константиновной Абрамовой. Она знает меня лично.

— Ты смотри какой, — буркнул один агент другому. — Хочет с шефом встретиться.

— Наглец, — ответил второй. — Проверь документы.Второй развернул Матвея к переходу и начал обыскивать. Увидев по ту сторону пелены Иванова, Матвей кивнул, дав команду на закрытие перехода.

— Эй! — крикнул третий. — Они закрывают! Эй!

Но было поздно. Иванов обрубил питание квантового туннельного перехода, и пелена испарилась в никуда.

— Он не врёт, — второй поднял вверх документы Фёдорова, — реально из СКАР.

— Слушайте, я понимаю, как это звучит, но мне очень нужно поговорить с Елизаветой.

— Поехали, — недовольно гаркнул бугай, — поговоришь.

Им с Марченко заломили руки за спиной и посадили в разные автомобили.

Егор, закованный в наручники — на случай, если вздумает напасть на агентов ИСАР, — спокойно смотрел в окно. Он никогда раньше не бывал в объектах десятой классификации. Много читал, изучал их ещё в академии, но теперь впервые наблюдал своими глазами.

— Ну, и на кой чёрт вы припёрлись? — спросил один из агентов. — Что опять надо вашему брату от нас? Еле-еле от вас отвязываемся.

— Ох, парни, не того вы спрашиваете. В соседней машине, вот он всё и скажет.

— А ты, значит, не в курсе?

— Нет.

— Так, может, ты и не нужен?

— Бывали где? — неожиданно перевёл тему Егор.

— В смысле?

— В коромысле. Или вы только на побегушках бегаете, ловите иногородних?

— Нахал, — прокомментировал водитель. — Я шесть лет мотался. Много где был. А что?

— В седьмой бывали? Хотя у вас-то, наверное, другое обозначение. После ядерной войны.

Оба мужчины повернулись к Егору, наплевав на дорогу, и открыли рты.

— Ты там был? — с искренним удивлением спросил водитель.

— Это моя специализация. Те, кто там бывали… поймут, о чём я. И не важно, откуда ты.

— Нет, милостивый государь. У нас все объекты, где произошла ядерная катастрофа или война, запрещены. Мы читали, что есть в некоторых службах психи, которые там работают. Но никогда не встречали.

— Судя по моей медицинской карте, я здоров. У нас с этим строго. Проверки каждые три месяца.

— Расскажите. Расскажите, что там. Как там?

Егор улыбнулся. Нащупал ту самую тонкую соломинку, за которую можно зацепиться.

Матвей же всю дорогу ехал молча. Он ждал встречи с Елизаветой, которая стала ему близка и которая оказалась единственным человеком во всём множестве реальностей, способным помочь.

Их привезли к пятиугольному зданию на территории Трубецкого бастиона, по телу Матвея снова пробежал холодок, как в первый раз, когда он здесь оказался. Их вывели из машин и сопроводили к одноэтажному зданию внутри бывшей тюрьмы, где располагался кабинет Абрамова. Егор смотрел на всё вокруг с детским изумлением, Матвей поймал себя на мысли, что отец Елизаветы — генерал Абрамов — наверняка сообщит о них в СКАР. Теперь к неприятному холодку добавилось чувство тревоги.

— Ждите, — скомандовал один из агентов, и все четверо удалились.

— Так, а теперь что? — тихо спросил Марченко.

— И теперь ждём, — улыбнулся Матвей, — что остаётся?

Через несколько минут дверь кабинета генерала открылась, перед ними показалась она. Роскошная, властная, высокая. Немного уставшая. Елизавета Абрамова.

— Матвей? — удивилась она. — Я думала,