Друсс-Легенда. Легенда. Легенда о Побратиме Смерти - Дэвид Геммел

— Добрый день, паренек.

В подлеске слева от Друсса что-то шевельнулось. Справа тоже донесся шорох ветки, задевшей о ткань.

— Что привело тебя в наш прекрасный лес? — спросил человек в зеленом.

Друсс не спеша подошел к ближайшему буку и сел, прислонившись спиной к стволу.

— Любовь к уединению.

— Ты искал уединения, но оказался в обществе. Не повезло тебе.

— Значит, в другой раз повезет, — с улыбкой ответил Друсс. — Почему ты не пригласишь своих друзей присоединиться к нам? В кустах, должно быть, сыро.

— Я и в самом деле веду себя некрасиво. Элдред, Ринг, выходите и познакомьтесь с нашим гостем. — На свет вылезли еще двое юнцов в таких же зеленых камзолах и кожаных штанах. — Ну вот. Теперь все мы в сборе.

— Кроме бородача с длинным луком, — сказал Друсс.

— Выходи, Йорак, — рассмеялся молодой человек. — От этого деда ничего не скроешь, как я погляжу. — На поляну вышел четвертый — на голову выше Друсса и здоровый как бык. Длинный лук в его ручищах казался игрушечным. — Итак, все налицо. Будь так добр вручить нам все свои ценности, ибо мы спешим. В лагере жарится олень и готовится сладкий молодой картофель, приправленный мятой, — я не хотел бы опаздывать. — И он улыбнулся мягко, словно прося его извинить.

Друсс поднялся одним движением, и его голубые глаза вспыхнули боевым задором.

— Если вам нужен мой кошелек, придется его заработать.

— Ого! — Молодой человек улыбнулся и снова сел. — Говорил я тебе, Йорак, — у этого старикана вид настоящего воина.

— А я говорил тебе, что надо его попросту пристрелить и забрать у него кошелек.

— Это нечестно. Слушай, старче, — из-за того, что мы не захотели подло убивать тебя издали, мы попали в трудное положение. Мы непременно должны забрать у тебя кошелек — иначе какой смысл именоваться грабителями? — Поразмыслив, молодой человек продолжил: — Ты явно небогат, а потому и трудов больших не стоишь. Может, бросим монетку? Выигрываешь ты — твои деньги остаются при тебе, выигрываем мы — деньги наши. Вдобавок я еще и накормлю тебя — даром. Жареная оленина! Ну как — идет?

— А что, если я в случае выигрыша заберу ваши кошельки — не считая дарового обеда?

— Ну-ну, старый конь. Не нужно запрашивать слишком много, пользуясь нашей любезностью. Ладно — давай честь по чести. Не хочешь ли схватиться с Йораком? Ты крепкий на вид, а он здорово дерется на кулачках.

— Идет! — сказал Друсс. — Каковы правила?

— Правила? Кто останется на ногах, тот и побеждает. Обед в любом случае за нами. Ты мне нравишься — ты чем-то похож на моего деда.

Друсс широко улыбнулся и достал из котомки черные перчатки.

— Ты не против, Йорак? Стариковская кожа непрочная — я могу разбить себе костяшки.

— Меньше слов, — сказал, подходя, Йорак.

Друсс ступил навстречу, бегло окинув взглядом внушительные плечи противника. Йорак атаковал, занеся для удара правый кулак. Друсс пригнулся и ударил его, тоже правой, в живот. Изо рта гиганта с шумом вырвался воздух. Друсс отступил и той же правой двинул Йорака в челюсть. Тот рухнул на землю ничком, дернулся и затих.

— Эх, молодежь нынешняя, — вздохнул Друсс, — никакой стойкости!

Молодой вожак хмыкнул:

— Твоя взяла, почтеннейший. Но мой престиж тает на глазах — дай мне возможность превзойти тебя хоть в чем-то. Ставлю свой кошелек против твоего, что я лучше стреляю из лука.

— Вряд ли это будет честный спор, паренек. Я согласен — но на своих условиях: попади в этот ствол позади меня одной стрелой, и деньги твои.

— Да полно — что же в этом трудного? Тут меньше  пятнадцати шагов, а ствол шириной в три ладони.

— А ты попробуй.

Молодой разбойник пожал плечами, взял свой лук и достал из оленьего колчана длинную стрелу. Плавным движением сильных пальцев он натянул и отпустил тетиву. В этот самый миг Друсс выхватил Снагу — описав в воздухе ярко-белую дугу, топор расколол стрелу разбойника пополам. Молодой человек моргнул и проглотил слюну.

— За такое деньги надо брать.

— Вот я и взял. Где твой кошелек?

— Как ни печально, он пуст, — сказал разбойник, извлекая кошелек из-за пояса. — Однако он твой, как договорились. Где это ты обучился таким штукам?

— В Вентрии, давным-давно.

— Я видел многих искусников топора — но это превосходит всякую вероятность. Меня зовут Лучник.

— А меня Друсс.

— Я уже понял это, старый конь. Дела говорят лучше слов.

Глава 8

Хогун подавил отчаяние. Голова его лихорадочно работала. Он с двумя сотнями своих легионеров оказался против передовых конников Ульрика, которых было больше тысячи.

Хогун отъехал на сто пятьдесят миль от Дельноха, имея приказ разведать численность надирских сил и их местонахождение. Он прямо-таки упрашивал Оррина отказаться от этого замысла, но Первый ган уперся.

— Неподчинение приказу свыше карается немедленной отставкой для любого гана. Вы этого хотите, Хогун?

— О неподчинении речь не идет. Я просто говорю вам, что эта затея бессмысленна. От шпионов и бесчисленных беженцев нам и так уже известно, сколько у надиров войска. Слать двести человек им навстречу — просто безумие.

Карие глаза Оррина гневно сверкнули, и жирный подбородок затрясся от едва сдерживаемой ярости.

— Безумие, говорите? Не знаю, не знаю. Вам действительно не нравится мой план, или прославленный герой Кортсвейна просто боится встречи с надирами?

— Черные Всадники — единственные регулярные, испытанные войска, которые у вас есть, Оррин, — как можно убедительнее сказал Хогун. — С вашей затеей вы рискуете потерять обе сотни — и ничего нового при этом все равно не узнаете. Ульрик ведет пятьсот тысяч человек — а если считать лагерных служителей, поваров, механиков и шлюх, то вдвое больше. И будет он здесь через шесть недель.

— Это только слухи. Вы отправитесь на рассвете.

Хогун чуть не убил его тогда — и Оррин это почувствовал.

— Я старший над вами, — почти что жалобно сказал он. — Вы обязаны мне подчиняться.

И Хогун подчинился. С двумя сотнями своих отборных солдат на вороных конях — эта порода боевых лошадей взращивалась на континенте уже много поколений — он поскакал на север, как только солнце взошло над Дельнохскими горами.

Когда Дрос скрылся из виду, он сбавил ход и дал сигнал ехать вольно, с разрешением разговаривать в строю. Дун Эликас поравнялся с ним, и они поехали шагом.

— Скверное дело, командир.

Хогун улыбнулся, но не ответил. Ему нравился молодой Эликас, настоящий воин и хороший начальник своим солдатам. Он сидел на коне так, будто родился на нем. А каким удальцом он держался в бою со своей серебристой сабелькой, на вершок короче обыкновенной.