История России от Рюрика до Путина. Люди. События. Даты - Евгений Анисимов

Советское общество после войны

Победа в войне воодушевила людей. Пройдя страшные испытания в боях, многие фронтовики возвысились в собственных глазах, утратили довоенные иллюзии о непогрешимости «вождя», всего режима. У многих исчез привычный страх перед властью, авторитетом «гения всех времен и народов». Многим казалось, что, идя навстречу желаниям общества, власти непременно проведут либеральные экономические реформы: «колхозы распустят», смягчится цензура, будут даны «послабления» в идеологии, вообще режим «помягчеет». Однако этого не произошло. Наоборот, власть, столкнувшись с «брожением умов», стала ужесточать порядки в стране. Напряженная международная обстановка, ощущение отставания в ядерной области, массовое вооруженное сопротивление советской власти в республиках Прибалтики и в западных областях Украины и Белоруссии – все это стало поводом для усиления полицейского и идеологического давления на общество.

Долгое время сохранялся суровый дух законов военного времени. За 15-минутное опоздание на работу, самовольный уход раньше времени рабочий мог угодить в лагерь по действовавшему тогда закону 1940 г. Была ограничена свобода человека менять место работы по собственной воле. Этот крепостнический закон был отменен лишь в 1956 г. В столь же тяжелом положении оказались и колхозники. Фактически они находились на положении крепостных: не имели права покинуть колхоз, под угрозой лагеря и отнятия приусадебного участка они должны были выполнять «обязательный минимум трудодней», за которые почти ничего не платили. Дополнением к свирепому закону «о пяти колосках» стал закон 1947 г., по которому «хищение социалистической собственности» в составе «преступной группы» (даже если это были трое-четверо детей) каралось 25-летним сроком заключения.

ГУЛАГ после войны пополнился обильным потоком новых зэков. Кроме коллаборантов, сотрудничавших с немцами, там оказывались люди, которые просто жили «под немцем» и работали ради куска хлеба. В лагерях оказались также бывшие советские военнопленные, отсидевшие годы в немецких концлагерях. Вина их заключалась лишь в том, что они, брошенные командованием при отступлениях, не погибли, а оказались в плену. В ГУЛАГ везли также репатриантов из Западной Европы, пойманных или переданных союзниками «белых» казаков, офицеров, дворян. Там же оказывались бендеровцы, «лесные братья», все «классово чуждые и антисоветские элементы» из Прибалтики и Украины.

Система сталинских лагерей в послевоенное время приобрела еще более суровые черты. Часть лагерей (так называемые «лагеря особого назначения») стали похожи на немецкие концлагеря уничтожения: особая полосатая одежда заключенных, номера вместо фамилий и имен. Эти лагеря считались уже не местами «перевоспитания» врагов, а являлись фабриками уничтожения заключенных. Неслучайно в послевоенное время происходили восстания зэков. Организаторами и вожаками, как правило, были бывшие офицеры Красной армии. В отличие от множества политических заключенных 1930-х гг., думавших, что их посадили «по ошибке», «по навету», что «партия разберется», новое поколение зэков никаких иллюзий относительно партии и Сталина не питало. Для них вся система «усатого» воспринималась как вражеская. С ней они боролись так, как это делали, сидя в немецких концлагерях. После смерти Сталина эти восстания выливались в подлинные бои с вохрой и даже регулярной армией. Против мятежных заключенных командование использовало самолеты, танки и другую технику.

Август 1946 – Постановление ЦК ВКП(б) «О журналах „Звезда“ и „Ленинград“»

Дубинка была запасена и для «расслабившейся» в годы войны интеллигенции. В августе 1946 г. было принято постановление ЦК ВКП(б) «О журналах „Звезда“ и „Ленинград“», а потом ряд других постановлений о кино, театре, музыке, в которых шельмованию подверглись выдающиеся деятели литературы и искусства: А. Ахматова, М. Зощенко, С. Прокофьев, А. Хачатурян, В. Мурадели. Только «о недостатках журнала „Крокодил“ и мерах его улучшения» было принято два специальных постановления ЦК. Говорили, что «главный специалист» по культуре А. А. Жданов, сев за фортепьяно, «учил» гениальных композиторов тому, как нужно сочинять «понятную народу музыку», а не их «сумбур вместо музыки». Этой «темой», применительно к Д. Д. Шостаковичу, Жданов занимался еще в 1936 г. Верными проводниками линии партии по «искоренению» влияния западной культуры были руководители творческих союзов писатель А. Фадеев и композитор Т. Хренников, хотя о последнем известно, что негласно он помогал изгнанным из союза людям. Всеми этими шагами Сталин напоминал интеллигенции, что не потерпит ослабления контроля партии над интеллектуальной сферой.

В одном из своих выступлений Сталин говорил: «Писатели думают, что они политикой не занимаются… Написал человек красиво, и все. А там есть плохие, вредные места, мысли, которые отравляют сознание молодежи… Почему я недолюбливаю людей вроде Зощенко? Потому, что они пишут что-то похожее на рвотный порошок. Можем ли мы терпеть на посту руководителей людей, которые это пропускают в печать?.. У нас журнал – не частное предприятие… Он не имеет права приспосабливаться к вкусам людей, которые не хотят признавать наш строй. Кто не хочет перестраиваться, например Зощенко, пускай убираются ко всем чертям. Не нам переделывать свои вкусы, не нам приспосабливать свои мысли и чувства к Зощенко и Ахматовой. Разве Анна Ахматова может воспитывать? Разве этот дурак, балаганный рассказчик, писака Зощенко может воспитывать?»

В 1948—1949 гг. по воле партии усиливается «патриотический настрой» во всех сферах жизни. Началась кампания по борьбе с «низкопоклонством перед Западом» и «космополитизмом» – словом, вдруг ставшим ругательством. Жертвами нового курса пали не только «французские» булки, переименованные в «городские», или кафе «Норд» в Ленинграде, превратившееся в «Север», но и более важные вещи. Ученые стали поспешно изыскивать в России корни всех научных открытий и главнейших изобретений в технике, включая изобретения паровоза, самолета, подводной лодки и т. д. За шутки о том, что «СССР – родина слонов» (так как в Сибири в доледниковую эпоху водились мамонты), можно было угодить в такие места, где действительно на земляных лагерных работах шутник мог встретить останки мамонта.

Страшный удар был нанесен биологии, где воцарился (в результате провокационно устроенной «дискуссии» 1948 г.) невежественный академик Лысенко, понравившийся Сталину тем, что в одном из своих выступлений стал клеймить «кулаков от науки». Благодаря Лысенко и его окружению была разгромлена генетика. Ее объявили лженаукой, а все исследования в этой области на долгие годы прекратились. Такими же невеждами от науки, как Лысенко, была объявлена лженаукой кибернетика, квантовая механика. Зато была открыта дорога различным шарлатанам вроде О. Б. Лепешинской и других «лжеученых», обещавших завалить страну хлебом, изобрести «эликсир молодости», «живое вещество», столь необходимые стареющему «вождю».

К несчастью для тысяч ученых, Сталин после войны увлекся «наведением порядка» в гуманитарных науках: языкознании, экономике, философии, истории. Во многих вузах прошли публичные шельмования крупных ученых, которых клеймили и унижали ретивые коллеги и даже студенты, а потом изгоев увольняли и сажали в тюрьму за «буржуазные взгляды», «низкопоклонство перед Западом» и т. п.

«Ленинградское» и другие дела

Но пострашнее «дискуссий» и поучений композиторам оказались послевоенные политические гонения, которые стали пугающе напоминать страшный 1937 г. В 1950 г. было «сшито» так называемое «Ленинградское дело», по которому руководители Ленинграда во главе с членом Политбюро Н. А. Вознесенским и секретарем ЦК А. А. Кузнецовым (всего 6 человек) были расстреляны через час после вынесения бездоказательного приговора. Их обвинили в создании «антипартийной группы» и «вредительско-подрывной работе».

Этот процесс напоминал «антизиновьевские» дела 1930-х гг. Как и тогда, Ленинград оставался в глазах Сталина центром антипартийной оппозиции, гнездом шпионов и вредителей. После главного процесса в Ленинграде прошли подобные же расстрельные процессы в других городах над теми ленинградцами – партийными деятелями, которые ранее по делам службы покинули Ленинград, но якобы составляли единую вредительскую организацию. Репрессии не прекращались и позже. В августе 1952 г. арестовали и осудили к тюремному заключению свыше 50 человек, работавших секретарями райкомов и председателями райисполкомов в блокадном Ленинграде («Дело Смольнинского района» и др.). Всего по «Ленинградскому делу» пострадало около 10 тыс. человек.

Летом 1952 г. состоялся суд по «Делу Еврейского антифашистского комитета». К расстрелу приговорили 13 человек. Их обвинили в шпионаже и антисоветской националистической деятельности. В том же году началось дело «врачей-вредителей», якобы объединенных в террористическую группу, которая состояла на службе еврейской организации «Джойнт» – «филиала» ЦРУ. Врачи старались, как было сказано в обвинении, «в первую очередь подорвать здоровье советских руководящих военных кадров, вывести их из строя и ослабить оборону страны». «Врачи-убийцы» якобы уже до этого расправились с товарищем А. А. Ждановым (ум. в 1948 г.), а также «сократили жизнь товарища А. С. Щербакова».