Перемещенный - Вячеслав Вигриян

Вослед за рюмками появилась начатая бутылка шнапса и фарфоровое блюдце с тонко нарезанными ломтиками кляйнбернов.

— Так, в общих чертах. Здесь у вас в коридоре темновато.

— Это хорошо, что темновато. Значит и он тебя того — тоже не успел.

Едва рюмка наполнилась до краев, гауптман не дожидаясь гостя опорожнил в себя ее содержимое. Поморщился, но закусывать не стал. После недолгих раздумий Степан последовал все-таки его примеру и почти сразу почувствовал, как забористое пойло поначалу обожгло небо, а затем растеклось по пищеводу горячим огненным сгустком.

— С какой стати меня должна интересовать личность этого вурдалака? — голос получился сиплым, словно у сифилитика.

Гауптман сей вполне законный вопрос казалось вовсе проигнорировал. Плеснул себе еще, выпил, на этот раз выудил пальцами из блюдца розововатую дольку фрукта, положил ее в рот и замер, полузакрыв глаза. Понятно, у нас самообслуживание. Не чинясь (чай не у министра на приеме), Степан и сам налил себе очередную порцию чудо-напитка.

— Ты пей, пей, а я пока в курс дела тебя вводить буду. И слушай внимательно, от этой информации жизнь твоя напрямую зависит.

Согласно кивнув, Степан приготовился слушать. А послушать действительно было что. Оказывается, далеко не все так гладко шло в Советской Империи Рейха, как казалось на первый взгляд непосвященному наблюдателю. Слившись воедино, три идеологии создали свою, особую машину власти, рычагами управления которой наряду с госаппаратом, незримо служили также и три абсолютно независимых друг от друга силовых ведомства: служба безопасности СД, напрямую подчиненная непосредственно самому фюреру Отто Вебенбауэру, Народный Комиссариат Внутренних дел (НКВД), по аналогии подчиненный генеральному секретарю ЦК КПСС Павлу Потоцкому, ну и, собственно, Комитет Охраны Общей Безопасности, в простонародье любовно именуемый «охранкой». Он, естественно, подчинялся самой императрице — Татьяне Романовой.

Официально эти три конторы как бы были соединены в одну, с одним общим названием: Имперская Служба Безопасности. В реальности же дело обстояло несколько иначе. Подчиненные трем разным хозяевам, они вынуждены были непрерывно конкурировать друг с другом, а благодаря тому, что задачи перед этими ведомствами ставились временами прямо скажем диаметрально противоположные, частенько происходили конфликты, причем иногда настолько серьезные, что дело доходило даже до применения оружия.

Вот и сейчас, как понял Степан из несколько скомканного рассказа захмелевшего гауптмана, произошла точно такая же история. Этого красномордого здоровяка, как оказалось, звали Илья. Не Ганс, не Отто, хотя весь его внешний вид буквально кричал о стопроцентно арийском происхождении. Еще одна задача алогичного, слетевшего с катушек мира, на разгадку которой у Степана не было ни малейшего желания тратить свое драгоценное время.

— Илья, значит ты всерьез считаешь, что уничтожение моего эскорта дело рук одной из имперских спецслужб?

— Не считаю, а абсолютно уверен. И даже знаю какой именно, если взять во внимание недавнее посещение того седого, который едва не зашиб тебя дверью у моего кабинета. Помнишь, я акцентировал твое внимание на нем в самом начале нашей беседы?

— Как же, помню, конечно. Выкладывай, кто он и зачем пожаловал.

Шнапс потихоньку делал свое дело. Степан и гауптман, видевшие друг друга впервые в жизни, разговаривали между собой сейчас так, как будто давным-давно были знакомы.

— Правильно: кто пожаловал? А затем: зачем пожаловал? Вот ключевые вопросы, ответь я на которые, и ты сразу поймешь, кто виновен во всех твоих нынешних бедах.

— Ну давай, говори уже, не томи!

— Подполковник Билибин. Так он представился по крайней мере. НКВД.

— Ишь ты! — Степан удивленно присвистнул, пряча за напускной веселостью все свое разочарование. Ему было крайне обидно что именно НКВД приложило руку к содеянному. Свои же черти, свои. Русские.

— Сука.

— Согласен. Теперь перейдем ко второму вопросу: зачем пожаловал? — плеснув себе в рюмку новую порцию шнапса, гауптман на какое-то время залип, задумался.

— Илья…

— Да, о чем это мы?

Степан терпеливо напомнил, после чего тот скороговоркой продолжил:

— Зачем он пожаловал — думаю, что ты и сам уже догадался. По душу твою приходил. Дескать, дезертир залетный, вооруженный до зубов, по свободе разгуливает. В одиночку эскорт императрицы весь положил, тот, что посла дикарей в Петроград сопровождал. Вот кстати на, полюбуйся на свою рожу! — посмеиваясь, гауптман извлек из ящика стола небольшой плакат, на котором красовалась физиономия Степана.

«Разыскивается государственный преступник» — вот что было написано в верхней части плаката.

— Дела…

— Ага, они самые. И имей в виду — такая ориентировка наверняка по всем населенным пунктам уже разослана. По официальной версии посол сиртей убит, а ты являешься дезертиром, в прошлом наводчиком минометного расчета, прикомандированного к дивизии «Фельдхернхалле» и, по совместительству, его убийцей.

— Погоди, выходит, что я убил сам себя? Нелепица какая-то получается.

— А вряд ли кто вот так, сразу, разберется во всей этой абракадабре. Нет, истина, конечно, рано или поздно выплывет наружу, но тебя к тому времени уже не будет.

Теперь становилось все понятно. Некто весьма могущественный, а, впрочем, давно пора уже называть вещи своими именами — ни кто иной, как сам генсек Павел Потоцкий был крайне заинтересован в том, чтобы миротворческая миссия Степана претерпела полное фиаско. В произошедшем виделась также и светлая сторона. Если Потоцкий подошел к делу его ликвидации с таким размахом, значит императрица Татьяна Романова всерьез была настроена уладить проблему с сиртями полюбовно, как в свое время поступили ее предки в смутный период противостояния с Советами и Рейхом.

Видимо, одновременно с ним точно к таким же умозаключениям пришел и Илья. Зашевелился вдруг, нетерпеливо заерзал в своем кресле:

— С императрицей тебе надо встретиться. Попадешь к ней на аудиенцию — и проблема твоя разрешится сама собой.

— Хорошо бы, — Степан так и рвался спросить, с какой стати Илья так мило беседует сейчас с ним вместо того, чтобы предать в руки белоголового силовика из НКВД, но вовремя спохватился. Одного взгляда на мундир гауптмана оказалось достаточно для того, чтобы понять: перед ним не тыловая крыса, не кабинетный вояка, а настоящий боевой офицер. Правая грудь увешана сверху донизу орденами всех мастей и пород, четыре наградных планки за ранение. Такие как он ненавидят безопасников пожалуй даже больше чем кто-либо, включая самого Степана.

— На вот, возьми, — пока он копошился в своих мыслях, гауптман успел встать с кресла, пружинистой походкой подойти к встроенному в стену шкафу и извлечь оттуда точно такой мундир, что был на нем самом. Не хватало разве что кителя. — Одевайся в темпе и проваливай, транспорт с сопровождающим я тебе дам.

— А карета?

— Донерветтер*! К чертям карету! Мой человек отгонит ее куда подальше, чтобы глаза не мозолила.

И тут Степана осенило:

— Погоди, тот хлыщ, подполковник Белябин или как его там, — он ведь не мог ее не увидеть! Она же на самом виду стоит, прямо посреди двора!

— Билибин. Подполковник Билибин, — чисто автоматически поправил его гауптман. — А насчет кареты не волнуйся. Для таких как Билибин черный ход с тыльной части здания предусмотрен, оттуда двора не видно, — в дверь постучали. — Войдите!

Чуть помешкав, через порог переступил немолодой уже унтерфельдфебель с помятым лицом и заспанными глазами.

— Кольбе, где вас носит?

— Виноват, господин гауптман. Разрешите доложить?

— Потом доложишь. Сюда слушай.

Неторопливо, обстоятельно Илья принялся вводить своего подчиненного в курс дела. Степан к их разговору особо не прислушивался. Зато про Джевехарда вспомнил наконец. Высунулся в коридор: на месте корнет, стоит где стоял.

— Ты что там, не один? — догадался Илья.

— Нет. Паренек со мной, корнет из гусарского эскорта.

— Отлично, сюда его зови. Его тоже переодеть надо. Кольбе, займитесь этим, — глянув на вошедшего Джевехарда, краснолицый гауптман не удержался от полупрезрительного смешка — очень уж несерьезно выглядела гусарская форма на взгляд кадрового военного. — С ними поедешь, тайно доставишь к императорскому дворцу, — этот приказ опять же относился непосредственно к Кольбе, который не замедлил тотчас же ответить согласием.

— Яволь.

— Высочайшей аудиенции добьешься сам. Все ясно?

Еще одно «яволь» и Кольбе испарился. Не прошло и пяти минут, как он появился вновь с комплектом новехонькой формы для Джевехарда:

— Переодевайтесь, выезд прямо сейчас.

Принесенная им форма пришлась корнету практически впору. Рубашка в плечах правда была немного широковата, но со стороны это практически не бросалось в глаза. Да и китель при желании можно надеть — он прилагался к комплекту, чего не скажешь о форме Степана, щедрой рукой пожертвованной гауптманом из собственного гардероба.