В Россию с любовью - Сергей Анатольевич Кусков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Но сборы проходишь?
— Обижаешь! Каждое лето по две недели. Мы в Грузии не просто военнообязанные. Если начнётся война с турчанками или персиянками, именно мы станем первыми на пути резни, пока вы с континента будете войска собирать и подтягивать. Так что у нас не принято «косить» от сборов, как тут, у некоторых бояр в центральной части. Мы гордимся службой.
Миры разные, а проблемы схожие. К сожалению, люди не меняются ни в зависимости от мира, ни даже от пола.
Сборы — это аналог призыва на переподготовку выпускников военных кафедр. Ибо дворяне — это простонародье, получающее за службу повышение. Не хочешь привилегий — не служи, вернёшься в простые подданные без льгот и обязательств. А бояре служат с рождения, всегда и все. Из бояр формируются отдельные роты полевиков, и по мощи дара это куда более серьёзные войска, чем «дворянские». И в случае войны именно они составят основу объединенной армии. Но постоянно держать на границах такую силищу, да в таком количестве не требуется, потому боре и князья у нас по большей части собираются на сборы, молодёжь — летом на время каникул в универах, кто постарше — в любое время. Проходят переподготовку, бегают, прыгают, стреляют. И вновь распускаются по домам. Дети до двадцати пяти — каждый год, кто постарше — раз в несколько лет. Если беременна — сборы сдвигаются, но не отменяются, кроме вопиющих случаев, что боярыня одна женщина в семье, даже мужа нет, и детей больше не на кого оставить. А это слишком редкий случай в текущей парадигме общества. Бояре должны служить, точка, остальное не колышет! Кто не хочет — заявление, и тебя лишат боярского статуса, одновременно отберут вотчину, а также налоговые и иные привилегии. Таких дураков нет, хотя в целом в истории случаи добровольного отказа от статуса были. Что говорить, но даже Машка каждый год на две недели свинчивает на сборы! Как и Женька, а раньше ездила и Оля. Кроме этого года: Мама отмазала всех из-за меня, чтобы рядом были — вдруг это поможет вспомнить прошлое?
— А как учёба в Преображенском? Там, говорят, целый студенческий город?
— О! — закатила глаза Тома. — Не просто город. А город, который постоянно стоит на ушах. Где всегда что-то происходит… Только мальчиков маловато. Хотя по сравнению с «гражданкой» их гораздо больше, но люди так устроены, что им всегда мальчиков мало.
— Больше… В мысле там их больше, чем на гражданке? Или больше, чем девочек?
— Чем на гражданке… Если это можно назвать «гражданкой», разве что в кавычках.
— Ты меня поняла, не цепляйся.
Ухмылочка.
— Девочки из знатных семей часто выбирают военную службу, Саш. А куда деться мальчикам, которые хотят чего-то достичь в жизни? Вот и идут учиться «по гражданке». А в МГУ готовят лучших в стране учёных, инженеров, специалистов разных. Так что у нас один мальчик на две-три девочки, а не на пять, как везде. Это много, но всё же для нашего самолюбия недостаточно.
— Ну, у кого-то суп жидкий, а у кого-то жемчуг мелкий, — поддел я.
— Так и есть. — Довольная улыбка.
— А ты прям не экономист, а психолог. Так рассуждаешь на разные темы…
— Княжна из младшей ветви всегда должна быть психологом, без относительно того, на кого учится! — совершенно серьёзно поделилась собеседница житейской мудростью.
Так мы и шли, чинно беседуя с горской красавицей, пока не достигли Чистых Прудов.
— Народ, гуляем! — обернулась к нам Машка. — Я давно мечтала покататься на лодке!
— Ур-ра! Лодки! — замахала руками и Тома, но не искренне — поддержать морально. Зайки же просто улыбались — видно, давно в Москве, уже катались летом, перед поступлением.
— Чистые пруды раньше назывались «погаными», — просвещала мою персону, проводя индивидуальную экскурсию… Нет, не природная москвичка Маша, а грузинка Тома. — Кто-то говорит, что тут капище языческое было, а кто-то, что сюда с Мясницкой и других улиц стоки сливали. И заодно канализацию, которой не было, ведь это проще, чем золотарям за вывоз платить. Но когда при Софье Второй начали сносить стены и строить бульвары, для отдыха, дошли руки и до этой лужи. И её облагородили, очистили, запретили сливать гадости. И даже рыбу завели. Ну, и переименовали.
Рыбные спины в мутной воде проступали, и немало. Наверняка подкармливают — ибо в природном водоёме столько рыбы не выжило бы, не хватило бы кормовой базы.
— Ты столько всего знаешь! — похвалил я. — Хотя не местная.
— Я здесь учусь, — расплылась в хитрой улыбке Геловани. — Как раз с москвичами и москвичами. А ещё умею смотреть и слушать. А ещё здесь тусовка музыкантов-неформалов, вон там, у памятника Жилину. Мы проходили мимо.
Жилин это местный писатель и поэт восемнадцатого века. Ага, мужчинка, талантливый, а куда нашему брату податься, как не в искусство?
— Так там играли что-то типа авторской песни, — недопонял я. — Какой неформат?
— А какой он ещё должен быть?
М-да, разница восприятий. Если попса это что-то вроде «Всё, что в жизни есть у меня», то неформат — «Изгиб гитары жёлтой ты обнимаешь нежно». Правда, с более провокационными текстами, но меня не вставило — прошёл мимо. А это, оказывается, местные нефоры тусили! Кстати, одеты были критически — у парней брюки-клёш, а у девок — мини-юбки. До колена! Или чуть-чуть ниже колена. У нас это АРХИмини! Понятно, почему раньше не видел, а узрев, удивился, что впервые вижу. Оказывается, это местные стиляги. Причём не подражающие кому-то, а создающие свой стиль сами — свободный, протестный, раскрепощённый.
Надо будет сходить сюда с гитарой в свободное время, понять чо как. Может, понравится, вольюсь?
А мне лодки не зашли. Честно. В отличие от трёх крышелёток, устроивших ралли по пруду с тремя такими же безбашенными с другой лодки. Меня пересадили от греха в лодку с Томой (они трёхместные, изначально я ехал с Зайками), точнее это Тома перелезла ко мне, а Зайки — к Маше. И они устроили с незнакомками водную баталию. Мы же продолжили чинно кататься, взирая на всё спокойными мудрыми взрослыми глазами. Зачем? А чтоб я не выпал, если лодка перевернётся. Я ж маленький, слабый и хлипкий. А они,
