Катарина - Кристина Вуд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Началась стрельба.
Люди, которые все это время следили за нами, тотчас же обнажили пистолеты и погнались за Алексеем. Мужчина, который чистил обувь, мигом опрокинул оборудование и бросился в погоню. Женщина, молниеносно сбросив туфли с каблуками, погналась за парнем, предприняв несколько пустых попыток подстрелить его. А двое солдат, что отшивались у «чистильщика» обуви, уже получили пулю с лоб от советского разведчика.
Алексей бежал зигзагами, скрывался за деревьями и опрокидывал все на своем пути, создавая как можно больше препятствий для врагов. Я с замиранием сердца наблюдала, как он удалялся с каждой секундой. Но в один момент едва не повалилась с ног, когда «чистильщик» обуви выстрелил в него. В следующую секунду я все же уловила спину Алексея без единой капли крови. За считанные мгновения он увернулся и даже успел ранить даму с пистолетом. Шаг за шагом он устранял врагов, а я забывала дышать, и каждый раз испуганно дергалась от громких выстрелов.
Параллельно стрельбе на набережной, выстрелы раздались и в кафе. Я нервно оглянулась и уловила напарника Алексея, который устранял подоспевших полицейских, чтобы отвлечь их внимание от советского разведчика. Вокруг царила полная неразбериха из выстрелов, визгов женщин и громких мужских криков. Я терялась во времени, нервно озираясь то в сторону набережной, то в сторону кафе. В конце концов, я испуганно схватилась за голову дрожащими пальцами и села на корточки, чтобы случайным образом не подцепить шальную пулю.
Но в какой-то момент едва не поседела, когда меня схватили за запястье и потащили куда-то в сторону дороги. В том человеке я сразу же узнала шофера, который должен был отвезти меня в Гестапо. Он молча кивнул в сторону машины, куда и повел меня ошарашенную и до ужаса напуганную.
Я не знала удалось ли спастись Алексею. Пока мы ехали по городу, я буквально не отлипала от окон, вглядываясь в очертания мелькающих полицейских в темно-зеленой форме. Но его нигде не было. Я сделала неутешительные выводы: либо его убили… либо ему на время удалось скрыться. Но вряд ли ему надолго удастся спрятаться от Кристофа в Германии. Я ведь даже не знала сколько ему было лет, но при относительно моложавой внешности ему не дашь и больше двадцати пяти. Он ведь был буквально моим ровесником! И уже имел достаточно храбрости рисковать собственной жизнью на благо родины…
Мне вдруг стало невыносимо тоскливо за него. А за свою трусость и неуклюжесть стыдно и мерзко на душе.
Когда я уловила знакомые очертания здания, где располагался штаб Гестапо, меня начало трясти еще больше. Слез уже не было, но лицо почему-то по-прежнему оставалось влажным. Глаза щипали и неприятно зудели, горло лишилось влаги, я была даже не в силах сглотнуть слюну. Мысли беспощадно путались, сосредоточиться на чем-то конкретном было просто невозможно. Дышала я то через рот, то через нос и с силой оттягивала воротник платья. Казалось, воздуха в машине категорически не хватало.
Кристоф был в ярости, когда увидел меня.
Я сидела в его кабинете с привязанными к стулу руками как мышка, боясь пошевелиться. А он наворачивал круги вокруг меня с перекошенной от злости гримасой.
— Какого черта ты устроила?! Что наговорила ему?! — нервозно кричал офицер.
— Он обо всем догадался, — повторила я уже третий раз подряд.
Нойманн все не мог поверить, что операция сорвалась.
Но я вдруг осознала, что всех людей, которые следили за нами, Алексей либо убил, либо обезвредил. И, скорее всего, он сражался с ними до последнего, чтобы они ни в коем случае не выдали то, о чем мы говорили.
Кристоф Нойманн лишь строил догадки о том, что же там произошло. А у меня было время ввести его в заблуждение.
— Что он тебе наговорил?! — вновь закричал он, приближаясь ко мне угрожающе-быстро. В бледно-зеленых глазах мелькали опасные искорки. — Отвечай, русская дрянь!
— Мы с ним знакомы! Я знаю его, он служил в дивизии Мюллера! — отчаянно завопила я сквозь слезы. — Пожалуйста… я сделала все, что смогла. Я не шпион… я не шпион… я не…
В какой-то момент его лицо исказилось от злобы, на нем отпечаталась вспышка ярости. Он замахнулся и влепил мне звонкую болезненную пощечину. Я не успела даже зажмуриться. В ту же секунду правая щека загорелась алым пламенем, а верхняя губа мгновенно запульсировала от удара.
Мне стало чертовски страшно и за свою жизнь, и за жизнь Аньки. Я вся затряслась как испуганный суслик, и боль от удара почти сразу отошла на второй план. Неизвестно на что был способен Кристоф в порыве гнева. Точнее было прекрасно известно, страшно было представить…
— Сучка большевистская! — прокричал Нойманн мне в лицо, а после грубо схватил за волосы таким образом, чтобы я взглянула в его безумные глаза. — Я всегда знал, что Мюллер работает на русских! Но за все то время не мог собрать вещественных доказательств. Он отличный конспиратор… Отвечай! Ты поэтому так хорошо знаешь немецкий?! На два фронта поработать захотелось?!
— Мюллер… он самый честный немец, которого я знаю! Хватит, прошу вас! Я не разведчица! — в отчаянии прокричала я, плача навзрыд. — В феврале сорок второго меня насильно угнали из дома, а потом я попала к фрау Шульц! У нее я выучила немецкий! У нее! Ее сын признал во мне какую-то родственницу! Фрау Шульц сказала, что я буду играть роль ее племянницы… У меня не было выбора! Я не могла отказать ей!
— Я эти легенды каждый день слышу от ваших шпионов, — прорычал он злобно, понизив голос. Его пальцы все еще болезненно стягивали мои волосы. — А финал у всех один…
— Пожалуйста, моя сестра… не трогайте ее! Она ни в чем…
— Что он сказал тебе?! Говори все, что слышала… до мельчайших подробностей! — никак не мог угомониться полковник. Но в тот момент он все же отпустил мои волосы, хоть достаточно резко и грубо. — Иначе я отдам тебя в руки своих лучших мясников. Думаю, ты навряд ли мне пригодишься. Среди разведчиков и диверсантов ты уже засветилась и никуда тебя больше не пропихнешь…
— Мне нечего сказать! Я ничего не знаю! Я не шпион! Пожалуйста… Пожалуйста, отпустите!
Не
