Две женщины - Мартина Коул

– Правда, здесь хорошо, тетя Дэбби? Мы скоро пойдем гулять на набережную. Нам мисс Бичэм обещала.

– Почему бы вам не присоединиться к нам, Дэбби? – предложила мисс Бичэм.

По виду Аланы нельзя было сказать, что она очень этому рада, но малышка Рози одарила Дэбби лучезарной улыбкой, словно понимала все, о чем говорилось. Дэбби ничего не сказала – она просто улыбнулась, что означало ее согласие.

Позднее, когда Дэбби наблюдала, как играют дети, она испытала укол зависти к Сьюзен. А вот у нее никого нет… Если ничего осязаемого этот визит Дэбби не принес, то, по крайней мере, он определенно направил ее жизнь в другое русло.

– Ты в порядке, Мэтти?

– Если ты спросишь меня об этом еще раз, я просто сойду с ума, – огрызнулась сокамерница.

– Ты просто плохо выглядишь, подружка. Подавленно. Я волнуюсь за тебя, вот и все.

Мэтти встала. Усадив Сьюзен на стул, она начала причесывать ее. Аккуратно заплетая волосы Сьюзен в модную французскую косичку, она с горечью в голосе вдруг сказала:

– Иногда, Сьюзен, прошлое догоняет тебя, и ты уже больше не можешь бороться с ним. Нет, я скажу иначе. У тебя нет сил, чтобы бороться с ним.

– Ты это о чем, Мэтти?

– Да все о том же. Я подошла в своей жизни к тому, что называется переломным моментом.

Сьюзен рассмеялась:

– По-моему, ты немного ошибаешься, Мэтти. Я думала, переломным моментом в нашей жизни было изобретение унитазов и туалетных комнат.

Мэтти слегка потянула ее за волосы, заставляя Сьюзен сидеть ровно.

– Переломный момент – это когда что-то случается и тебе приходится принимать решение. Решение, которое повлияет на всю твою оставшуюся жизнь. Порой я задумываюсь, что я делаю? Мы все что-то делаем, суетимся, хотя мы узники. Что бы мы ни делали, о чем бы мы ни думали, мы здесь узники, и мы сами это знаем. Все наши мысли лишь о том, как выбраться отсюда, вернуться назад к нормальной жизни. В твоем случае – вернуться к семье, для тебя это важнее всего. А вот я по своей сути очень эгоистичный человек. Я всегда таковой была, и тюрьма меня не изменила. Я даже стала еще большей эгоисткой…

– Прекрати это, Мэтти. У тебя обычная тюремная хандра. Боже мой, твоя апелляция уже не за горами, это всего лишь вопрос дней. В твою поддержку выступает такая знаменитость, как Джеральдина О'Хара. А кто выступает в мою поддержку? – стала утешать сокамерницу Сьюзен. – Выше нос. Если ты позволишь себе расклеиться здесь, считай, ты пропала. Каждый день я приказываю себе быть веселой, не унывать, встречать новый день с хорошим настроением.

Мэтти обошла вокруг Сьюзен и встала перед ней. Положив руки ей на плечи, она серьезно сказала:

– Сьюзен, ты единственный человек, о котором я беспокоюсь. Я сказала тебе, что поговорю со своим адвокатом, но не сделала это. Не сделала, потому что хотела, чтобы мисс О'Хара работала на меня, и только на меня. Вот такой я отзывчивый и добрый человек. Я совсем не такая благородная, какой ты хочешь меня видеть. Так что будь начеку со мной и с такими людьми, как я. Мы несем разрушение. Мы разрушаем все, к чему прикасаемся. Мы не можем себе помочь. Я – твой Барри в юбке. Поэтому я прошу тебя, не питай иллюзий на мой счет.

Сьюзен тяжело вздохнула:

– Нет, ты не такая. Ты просто несчастная заблудшая душа, как и я. Тебе нужно выговориться, выплеснуть из себя всю эту гниль. Я не психоаналитик, но, думаю, все, о чем ты говоришь, не твоя вина, подружка. Люди становятся такими в силу определенных обстоятельств. Родители лепят детей по своему образу и подобию. Мужья и жены стараются подстроить друг друга под себя. Я, конечно, ни в коем случае не пытаюсь выставить себя всезнайкой, Мэтти, мне до твоих мозгов как до луны. Ты умная, очень умная женщина. Подумай о себе, помоги себе, ты ведь знаешь, что спасение утопающих – дело рук самих утопающих.

Мэтти только усмехнулась и покачала головой.

Джеральдина чувствовала себя уставшей, но гораздо лучше, чем до разговора с Колином, на который они потратили пару часов. Глаза у нее слипались. Белое вино всегда оказывало на нее такое действие.

Когда она увидела, что Колин вновь наполнил бокалы, то мысленно смирилась с похмельем, которое навалится на нее завтра утром. Этот парень ей нравился. С ним было легко, он оказался веселым и добрым. Очень добрым.

– Думаете, Сьюзен согласится сотрудничать с нами?

Джеральдина взяла бокал и пожала плечами.

– Думаю, после того, что случилось с Венди, она будет согласна на все, лишь бы выбраться из тюрьмы.

Колин по-прежнему не разделял ее убежденности.

– Если нам удастся устроить закрытое слушание дела, мы сможем рассказать правду, а правда – наше самое грозное оружие. К тому же правду гораздо сложнее опровергнуть, не так ли?

– Нам остается только узнать мнение Сьюзен на сей счет. Это единственное, что мы можем сделать на данный момент. Будем ждать.

– У вас усталый вид.

– Да я почти пьяна! Никогда не умела пить.

Он усмехнулся:

– Значит, в этом вы не пошли по стопам своего отца, да? Он имел славу не только великого адвоката, но и большого любителя выпить.

Джеральдина ничего не ответила.

– Вы скучаете по нему? – продолжал свой допрос Колин. Пару секунд она молча смотрела на свой бокал.

– Нет, на самом деле не скучаю. Я никогда, по сути, не любила его, – задумчиво произнесла Джеральдина. – Он был типичным ирландцем. Мозги как компьютер и природное обаяние делали его всеобщим любимчиком. Но видите ли, Колин, дома, с женой и дочерьми, он превращался в монстра: огромного, разъяренного пьяного монстра. Поэтому нет, я ни грамма не скучаю по нему.

– Я даже никогда и не догадывался…

Он осекся, не найдя подходящих слов.

– Никто не догадывался. Мы решили не выносить сор из избы. Даже после его смерти продолжали притворяться. Ведь именно так поступают все люди, правда? Он и умер-то в объятиях семнадцатилетней проститутки. Он забавлялся с нею у себя в кабинете. Но его друзья подсуетились и все замяли, – сами знаете, как это бывает в нашей среде. И Мэтти Эндерби упекли за решетку именно потому, что ее муж был юристом, был одним из наших. Хотя меня все равно не покидает чувство, что она хладнокровно убила Виктора… Не все в этой жизни представляется в реальности таким, как нам изначально кажется. Вы, Колин, так же как и остальные, думали, что мой отец святой, защитник простых людей, заступник униженных и оскорбленных, жертв несправедливости. Но на самом деле ему не было никакого дела до своих клиентов. Единственное, что имело для него значение, – это победа. Она была для него всем. – Джеральдина нежно погладила Колина по руке и улыбнулась: – Извините меня, я не должна была говорить вам подобных вещей.