Бородинское поле - Иван Шевцов

Внизу угрюмо молчали обнаженные горы. Виктор помнит их прежними - в густом зеленом наряде. С высоты самолета их вершины тогда казались округлыми и мягкими. Это было несколько месяцев тому назад. Здесь они пролетали на бомбежку дороги Хо Ши Мина. Потом этот район обработали ядохимикатами, и деревья и кустарники, укрывавшие горы листвой, сбросили с себя одежды, оголили бурые скалы с заостренными пиками хребтов.

Сразу за горной грядой запестрели зеленые и желтые квадраты рисовых полей. Над ними колыхались белые зонтики головных уборов вьетнамцев. Это была цель двух американских самолетов, тот важный "стратегический" объект, на который Пентагон приказал сбросить кассетные бомбы. Зонтики вдруг заметались, засуетились, словно над ними пронесся ураган, и Дэвид Куни, как хищник, настигающий свою беззащитную жертву, с диким торжеством закричал:

- А-а-а! Заметили, крысы, забегали!.. - И затем, через несколько минут, освобождая самолет от смертоносного груза, продолжал в безумном азарте вопить: - Принимайте подарки - апельсины, мандарины и прочие фрукты от Дэвида Куни и Виктора Раймона!.. Жрите, наслаждайтесь, давитесь, подыхайте!..

Крик штурмана раздражал Виктора: он не любил шумового оформления чего бы то ни было; он предпочитал делать дело буднично, без эмоций, как повседневную необходимость. Он не хотел представить себе, что в эти минуты происходило там, на земле, на рисовом поле. Виктор предпочитал не думать об этом: он делал разворот, сбавляя высоту, чтоб сбросить фугасные бомбы точно на цель - ирригационную дамбу. Она должна быть разрушена - вот и все. Зачем - он не знал и не задавал себе такого вопроса. Приказ есть приказ, и в штабе знают, какую опасность для США представляет этот еле заметный с высоты земляной вал, к которому прильнуло зеркало воды, похожее на небольшой осколок. Самолет слегка вздрогнул, и Виктор понял, что это оторвались две фугасные бомбы. Виктор не смотрит вниз - его это не интересует. Наплевать, попали бомбы в цель или нет: он свое отработал, и теперь можно набирать высоту и ложиться на обратный курс.

Внизу блестит серпантиновая лента реки, игриво извивается на солнце, точно нежится. На ней видны две точки, на самой середине. И чем ближе река, тем крупнее точки. Теперь уже несомненно - плывут сампаны. Однако эти вьетконговцы обнаглели: среди бела дня плывут! Это явный вызов. Такого Виктор не может стерпеть. Он никому не позволял еще насмехаться над собой. А эти явно насмехаются. Ну пусть ночью - там другое дело. Впрочем, и ночью самолеты утюжат реку, осветив ее ракетами, подвешенными на парашютах. А эти днем плывут, нахалы.

Куни словно проник в его мысли. Вопит:

- На реке сампаны! Давай искупаем коммунистов! Сами просятся на пулеметы. Душно им. Жаждут искупаться!..

Ну что ж, это можно: прошить сампан пулеметной строчкой не составляет большого труда. Только нужно вместе с Дэсмондом Рили. Его машина идет следом.

- Дэси, видишь на реке сампаны? - сказал Виктор в микрофон.

- Отлично вижу. Я тебя понял, Виктор, - ответил командир второго самолета. - Отличная цель!

- Моя первая, твоя вторая, Дэси, - распределил Виктор и направил самолет на сампаны.

…Это произошло прежде, чем самолеты открыли огонь. Головная машина получила такой удар, какого Раймону никогда раньше не приходилось ощущать. Он полетел вверх вместе с креслом.

Потом кресло отделилось и пошло вниз, а он как бы повис в воздухе. Внизу, над зелено-багряным ковром, сквозь клубы черного дыма пробивались языки пламени: это догорали останки его самолета. Серебристая лента реки удалялась в сторону, а снизу на него надвигался зеленый океан джунглей. Виктор начал быстрым взглядом обшаривать небо. Он нашел тех, кого искал: совсем недалеко от него, чуть повыше, спускался на парашюте Дэвид Куни. В стороне и еще выше, как испуганный ястреб, метался самолет Дэсмонда Рили. Виктор догадался, что Дэси уже сообщил на базу о происшедшем, и в скором времени сюда прилетит спасательный вертолет.

Джунгли надвигались стремительно и зловеще, и сейчас Виктор желал одного: только бы не удалиться от Дэвида Куни -вдвоем все-таки сподручнее. Штурман что-то кричит ему, только не разберешь что. Кажется, спрашивает, не ранен ли.

- О'кей! - на всякий случай прокричал в ответ Виктор и тут же сообразил, как нелеп его ответ: ничего себе "о'кей"!

Падая в джунгли, он заслонил лицо руками и закрыл глаза, тревожно подумав: только бы не повиснуть на дереве. Ветки мягко зашуршали по одежде и притормозили падение. Носки коснулись чего-то мягкого, пружинистого. Он ухватился руками за ветки и устоял на ногах. Стропы парашюта были слегка натянуты, погашенный купол лежал вверху на ветках. Виктор хорошо помнил инструкцию: прежде всего освободиться от парашюта. Это не потребовало особого труда. Теперь проверить, все ли на месте: прежде всего - два миниатюрных передатчика и радиомаяк. Да, они исправны, и маяк уже посылает сигналы в эфир. Это ориентир для спасательных вертолетов. На них вся надежда. Он знает - некоторых летчиков удалось спасти от плена. Знает и то, что многие летчики, сбитые патриотами Вьетнама, захвачены в плен. Что ж, плен так плен, это еще не наихудший вариант. Считай, что им повезло - а ведь могли бы разделить судьбу Хоринга и Сиделя. "Да, Виктор, ты родился в сорочке. Куни - тоже".

Кажется, все на месте: пистолет, нож, компас, ракетница, фонарик. Кругом сумрачно и душно, небо с трудом просматривается сквозь высокие заросли. Редкие солнечные медяшки, проникшие сквозь плотное покрывало листвы, покрытой толстым слоем пыли, кажутся неестественными, театральными и совсем неуместными в этой затхлой, душной парной, где терпкий воздух неподвижен и густ, как кисель. Этот район не обрабатывался ядохимикатами. "Следовательно, - подумал Виктор, - здесь не базируются партизаны". Хотя, как было хорошо известно, партизан можно ожидать везде, даже в расположении американских гарнизонов. И что ж получается: не базируются, а самолет сбили. Ракетой. Выходит, даже очень базируются.

Было тихо и душно. И вдруг в этой густой, душной тишине раздался треск. Виктор вздрогнул, холодок пронзил все тело, но хриплый голос Куни, прозвучавший из радиопередатчика, все объяснил. Виктор переключил приемник на наушники. Куни спрашивал, как дела, и просил указать свое местонахождение. "Идиот! - мысленно выругался Виктор по адресу штурмана. - Орет, словно находится в баре. Указать свое местонахождение! Как будто это так просто: мол, такая-то авеню, такой-то номер". И, присев на корточки, прошептал в зажатый в кулак микрофон:

- Не ори так громко, ты не в Детройте. И доложи свои координаты.

- Черт побери, мы где-то рядом, - уже вполголоса отозвался Куни. - Вик, ты слышишь самолет? Нас ищут.

"Слышу", - мысленно произнес Виктор и прибавил:

- Мы две иголки в стоге сена.

Он воздерживался от лишних разговоров, опасаясь обнаружить себя. В этой чащобе в двух шагах от тебя будет находиться партизан - и не увидишь. Где-то вверху слышался приглушенный гул мотора. Не похоже на вертолет. Должно быть, Рили все еще кружит, поджидая подмогу. Определенно - Рили.

- Слушай меня, Вик. Даю ориентировку. - Это Куни приглушенным голосом. - Вокруг меня непроходимые дебри. Затхлый мрак, как в преисподней. Сигналить ракетой бессмысленно: ничего не увижу, над головой сплошной полог джунглей. А как у тебя?

- То же самое… А самолет все еще здесь кружит. Нас ищут.

- Но сначала мы должны отыскать друг друга. Ты слышишь, Вик?

И тут же совершенно другой, громкий, торопливый голос:

- Раймон, Раймон! Это я, Рили! Ты меня слышишь? Отвечай, Виктор!

- Слышу, Дэси. У нас все в порядке. Только мы не можем соединиться. Ни черта не видно. Сориентируй нас. Использовать ракетницы невозможно.

- Вы совсем рядом. Сейчас придут вертолеты. Попробуй сделать выстрел из пистолета, и пусть Куни идет на звук. Вы совсем рядом.

"Черт возьми, как это до гениального просто - идти на звуки выстрелов. Но ведь и партизаны могут пойти на те же звуки", - мрачно подумал Виктор, но делать нечего, и он прошептал в микрофон:

- Куни, ты слышишь меня?

- Я все слышал, Вик. Стреляй, я жду.

Виктор достал пистолет, сделал один выстрел. К его удивлению, звук был глухой, как из малокалиберной винтовки, - так, хлопок. Его поглотила плотная, непроницаемая листва. Но Куни услышал и сразу же отозвался:

- Я слышал, Вик. Но ты где-то очень далеко.

- Нет, Куни, я близко. Джунгли съедают звук. Иди в мою сторону.

Виктор ждал, вслушиваясь в тишину. Гул самолета удалялся и затем совсем растаял. Посмотрел на часы: да, у Рили горючее на исходе. Но вертолеты должны прилететь, их не оставят. Прислушиваясь к отдаленным звукам, теперь он повнимательнее рассматривал заросли. Широколистые пальмы и бамбук, переплетенные лианами, тянулись вверх, создавая своеобразный зеленый шатер. Внизу было сыро. Земля и растения щедро исторгали густой, удушливый запах. От него начинала кружиться голова. "Тут запросто можно задохнуться, - подумалось с тревогой. - А может, тут наши сбросили ядохимикаты, и это от них такой мерзкий, удушливый запах?" Мысли эти угнетали. Виктору казалось, что он погребен в какой-то мрачной пучине, плотным кольцом обступившей со всех сторон, и нет отсюда выхода. Он спрятал пистолет в кобуру на тот случай, если внезапно нагрянут партизаны. Для себя он твердо решил: не оказывать сопротивления, пусть плен. Так лучше: отвоевался - и точка. В конце концов пора подводить черту. Все ему опротивело, осточертело: бомбежки, пьянки, проститутки и опять бомбежки. Похоже, что эта работа не для него. Определенно не для него.