Дикий вьюнок - Юлия Шолох

Я вскочила. Все, хватит с меня!

Видят звезды, я очень старалась. Я ужасно старалась привыкнуть к замку, круоргам и смириться со своей новой ролью. Но они все против меня! Они так обожают своего князя, что однажды, пожалуй, придушат меня собственными руками, лишь бы сделать ему приятно. Сделать его счастливым. Даже Леш… предатель!

Я летела по коридору к кабинету Яноша, намереваясь немедленно со всем этим покончить. Я никогда не хотела такой жизни. Богатство? Да пропади оно пропадом! Все эти люди… Вся эта сила… Власть.

В бездну!

Распахнув дверь, я залетела без предупреждения и застала его каким-то непонятным занятием. Он стоял у стола и услышав звук, дернул плечом, немного отставляя локоть. Стало видно, что Янош держит перед собой в руках какой-то предмет. И встал спиной к двери, чтобы этого не заметили входящие люди. Поведение настолько необычное, что стоило выяснить… выяснить причину происходящего немедленно. Что еще он скрывает?

Когда я подошла ближе, то увидела, что он крепко сжимает картину в темной простой раме. Тот самый портрет его родителей, который мне показали в первое посещение дома пана Гектора. Оказывается, портрет не потерян, а всегда был с ним? Или пан Гектор привез?

Судя по лежащей на столе упаковочной бумаге и коробке из плотного картона, картину хранят где-то в ящике. Интересно, почему он не повесил портрет в своем кабинете, а держит взаперти, как что-то запретное?

Янош дернулся, но не обернулся. Почувствовал меня спиной, как у него это часто получалось в последнее время.

— Хорошо, что они меня сейчас не видят, правда? — глухо спросил он, не отрывая взгляда от родных лиц. Я стояла чуть сбоку и видела, как жадно он рассматривает людей, подаривших ему жизнь.

— Почему? — по-настоящему удивилась я.

— Потому что они не смогли бы мной гордиться, — с какой-то застарелой горечью произнес Янош.

— Почему не смогли? — еще больше удивилась я.

— Ты же мной не гордишься.

Он сказал так просто, так сухо, что возражения застряли в горле, как кусок колючей травы. Сказал так уверено и легко, будто что-то неважное, но шло из глубины, о которой я давно не думала. Ведь давно уже Янош был для меня просто картонной фигурой, выкрашенным черной краской магом, который меня любит. И вроде ничего не изменилось… И гром не прогрохотал, и комнату не озарило яркой вспышкой, но всего за секунду ось вселенной со скрипом сдвинулась, еле-еле повернулось и все стало по-другому.

— И не любишь меня, — ничего не замечая, продолжал он. — Не хочешь от меня ничего. Денег, общего завтрака, утреннего поцелуя… детей.

И опять я ничего не смогла сказать.

— Я не жалуюсь, — словно опомнившись, быстро добавил он. — Сам виноват. Мне хватит того, что есть. Просто… иногда мне кажется, что ты со мной несчастна. И…

Он вздохнул и замолчал.

Янош…

Я подошла, молча утыкаясь лбом ему в спину. Как давно я не видела, чтобы он проявлял хотя бы малейшую слабость. Так привыкла к его силе, ведь после приезда в замок, хотя нет… гораздо раньше я начала считать его самым сильным человеком из всех мне известных. Полным магической, физической и духовной силы. Я легко привыкла, что он всегда улыбается мне и пытается сделать мою жизнь легче, даже если это значит, что ему приходиться брать на себя дополнительные заботы, которыми должна заниматься хозяйка замка. Но не занимается, потому что все еще плавает где-то далеко, пытаясь увериться, что сама по себе и не видит под собственным носом единственного человека, которому любовь нужна так же сильно, как и ей самой.

— Янош…

Спина шевелилась, хруст бумаги указывал на то, что он пакует картину обратно. Привычно быстро. Как часто он ее достает? Смотрит на них и жалеет, что стал сыном, которым невозможно гордиться? А я об этом не знаю?

А что тогда я вообще о нем знаю?

— Ты почему пришла? Что-то случилось? — картина спряталась в ящике, ящик задвинулся в стол, а его голос стал деловым.

Неужели я не могу прийти просто так? Когда… я приходила к нему просто так? Хотя бы поздороваться?

— Я… — но голос сорвался. Лавина схлынула и ушла. Да, я не смогла ее остановить. Но она столько всего унесла с собой. Столько всего лишнего.

Раздался стук в дверь и внутрь заглянул пан Гектор.

— Янош, — по мне скользнули равнодушные глаза. — Пора.

Пан Гектор вернулся в коридор, но дверь оставил приоткрытой.

— Мне нужно идти. Так что случилось? Все хорошо?

Нет, хорошо не было. Но…

— Иди, — сказала я.

Он развернулся, немного нахмурился, будто колебался, наклонился, но поцеловать не попробовал. Только посмотрел как-то обречено и ушел.

Я уперлась руками в стол и медленно опустилась на диванчик.

Что же произошло? Как так получилось?

Я его наказываю? В голове тут же зазвучали возмущенные голоса протеста, перечисляя самые весомые доказательства обратного. Приехала с ним в замок, сделала все, как он хотел. Вышла замуж, пускаю по ночам в свою постель. Простила его!

Так что я тогда делаю?

Я его наказываю…

Нет, не может быть!

Но ведь что-то я делаю неправильно?

Сложно просто взять и саму себя отругать. Потому я прибегла к проверенному способу — представила бабушку. Она не смотрела укоризненно, не покачивала головой, ни цокала языком, а как обычно просто мягко положила мне на макушку руку.

— Ты не права, Ула, — беззлобно сказала. — Каким бы сильным он тебе не казался, есть вещи, против которых не выстроишь защиту, даже если ты сильнейший круорг из ныне живущих.

Как можно не поверить собственной бабушке?

И что теперь?

Янош, конечно, сильный. Он еще долго выдержит, верно? И простит мне все, в это можно не сомневаться. Все простит, даже измену. Даже, наверное, предательство. Только потому, что сам винит себя во всех событиях прошлого и считает, что видимо лучшей семьи не заслужил.

Но ведь это уже прошлое? А значит, оно прошло, его больше нет.

Что я делаю? Неужели мне до сих пор не хватило времени расставить приоритеты? Выбрать между сладкой жалостью к самой себе и возможным будущим счастьем нашей семьи? Решить, что самое важное? На это не нужно много времени, ведь я точно знаю, что!

Нет ничего важнее Яноша и нашего общего счастья. Так сколько я буду упрямо считать, что все и так прекрасно?!

Совершено точно так дальше нельзя. Но главное, теперь я и сама так больше не смогу.

Ужинать не хотелось, я сидела в комнате до самой темноты. Янош всегда приходил в одно и то же время. Когда до его прихода оставалось всего ничего, я встала и выскочила в коридор, даже не прикрыв за собой дверь.