Путеводитель по миру Persona. Поиск себя и скрытых смыслов - Клеманс Пости
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Когда Эго начинает избавляться от отождествления с уроборосом, и прерывается его связь с лоном, оно занимает по отношению к миру новую позицию. ‹…› Отделение от уробороса означает рождение и переход в низший мир реальности, полный опасностей и препятствий»[305].
Мотив пряничного домика также навевает чувство незащищенности. В известной одноименной сказке юные брат и сестра Гензель и Гретель, заблудившись в лесу, натыкаются на пряничный домик, который тут же съедают по кусочку. Его хозяйка, сварливая старуха, оставляет их взаперти и пытается откормить Гензеля, чтобы потом его сожрать. В своей книге «О пользе волшебства. Смысл и значение волшебных сказок» Бруно Беттельгейм объясняет реакцию детей и символизм старухи через призму психоанализа:
«Таким образом, дом, который, не заботясь ни о чем, поедают счастливые Гензель и Гретель, с точки зрения бессознательного символизирует „хорошую“ мать, которая предлагает свое тело как источник пищи. Это та самая Мать-Подательница Всего, которую надеется отыскать где-то на свете каждый ребенок после того, как его собственная мать начинает предъявлять к нему требования и налагать на него ограничения. ‹…› Волшебница, в образе которой персонифицируются разрушительные аспекты орального, стремится съесть детей. Точно так же Гензель и Гретель стремятся уничтожить пряничный домик. Когда дети поддаются неконтролируемым импульсам Оно (что символизирует их неукротимая жадность), они рискуют погибнуть. Дети поедают лишь то, что символически замещает мать – пряничный домик; волшебница хочет съесть их самих»[306].
В случае с маленькой Май очевидно, что ассоциация между лабиринтом и пряничным домиком символизирует возвращение в зону материнского комфорта – защищенное от внешнего мира пространство, где всего в изобилии. Чуть дальше мы рассмотрим двойственность материнской фигуры в лице Сэцуко Сономуры, матери Маки, которая ближе к концу истории буквально превращается в людоедку.
Также можно легко провести параллель между Маки из первой Persona и Рэй из Persona Q: Shadow of the Labyrinth. У них много общего: обе долгое время находились в больнице, завидовали нормальной жизни своих сверстников, презирали собственное существование и укрылись в альтернативной реальности, созданной из их воспоминаний. Переход в идеальную вселенную отвечает тому же желанию вырваться из тяжелого положения, найти мир вне времени, где нет ничего, кроме игр и счастья. Однако эта красивая картинка рушится, когда в дверь стучится правда, после чего начинается болезненное испытание принятия. Его начальная фаза часто принимает форму отрицания, а потому артефакты, разбросанные по лабиринтам воображаемого мира, вовсе не случайно вызывают у маленькой Рэй крайнее отвращение. Она даже отказывается смотреть на них; перед нами вновь образ сокровища в самом центре лабиринта, защищенного от внешней среды. Интересно также, что во время приключения Рэй объедается сладостями. В любом случае зона комфорта не может существовать вечно, и в какой-то момент должна произойти встреча с реальностью. Для того чтобы получить истинную концовку в Persona, необходимо в том числе сказать маленькой Май, что ей нужно перестать прятаться.
Рассмотрев спонтанные откровения бессознательного при его всплесках наружу, обратим внимание на другой способ заглянуть в глубины души – с помощью зеркала, ведь этот символ чрезвычайно часто появляется в серии, особенно в первом опусе. Пудреница Маки необходима как главным героям, так и Кандори, а совмещение двух ее половинок образует целостность, необходимую для слияния двух миров, сознательного и бессознательного. Эпизод с Тисато напрямую отсылает к сказке о Белоснежке, где мачеха спрашивает у своего зеркала, «она ль на свете всех милее». К сожалению, поскольку зеркало отражает действительность, истину, во взаимодействии с ним не может быть и речи о фантазиях или отрицании: его оценка резка и беспощадна. Зеркало Тисато разбивается, когда девушка принимает правду и вновь приходит к разумному смирению. В данном случае зеркало отсылает к эгоцентризму, непостоянному внешнему очарованию и ловушкам, которые представляет наружность.
Зеркало также обладает полезным свойством, так как отражает то, что необходимо увидеть. Например, в Persona 2: Innocent Sin главные герои пересекают пещеры горы Ивато и по пути натыкаются на небольшие водоемы. Отражения в них показывают наблюдателям подавленные истины, то есть события в храме Алая. Юнг говорил о зеркале следующее:
«Тот, кто смотрит в зеркало водной глади, сперва видит свое собственное лицо. Тот, кто идет на встречу с самим собой, рискует столкнуться с самим собой. Зеркало не льстит, но достоверно показывает все, что в нем отражено: лицо, которое мы не раскрываем миру, поскольку прячем его за своей персоной, театральной маской. Но зеркало переходит за пределы маски и являет то самое истинное лицо».
Но вопрос о бессознательном нельзя считать исключительной прерогативой Persona. Конечно, отдельные трактовки могут отличаться в своей специфике, но самым главным в приключениях героев JRPG все же кажется постановка внутреннего конфликта, поэтому в таких играх нередки сцены на уровне психики. В качестве примера можно привести известную Final Fantasy VII, где представлен настоящий терапевтический самоанализ, когда Клауду приходится разбираться со своими подавленными эмоциями и приводить в порядок воспоминания, искаженные психическими расстройствами. Тифа и Клауд оказываются в бессознательном последнего и становятся свидетелями реальных обстоятельств – первоначальных воспоминаний Клауда до того, как они были изменены. Этот образ представляет особый интерес, поскольку мы видим, как разные части Клауда накладываются друг на друга и превращаются в единое целое, подобно героям Persona 4, когда они ассимилируют свою Тень, то есть ту часть себя, которую не хотят признавать.
Авторы Shadow Hearts тоже приблизились к архетипической теории бессознательного и представили измученный разум протагониста по имени Юрий в виде кладбища, по которому можно пройтись. С каждым побежденным врагом игровой индикатор заполняется до «предела», указывая на то, что пришло время отправиться в бессознательное Юрия и сразиться с остаточной энергией, сконцентрировавшейся в виде монстра. Существа (по три для каждой из шести стихий) по большей части соотносятся с божествами из мифологии, а их психологические свойства сопоставимы с Персонами, обитающими в коллективном бессознательном, хоть эти создания и отличаются по своим механикам. Если выбраться из дебрей JRPG, можно вспомнить превосходную игру Тима Шейфера Psychonauts, где вопрос о бессознательном и его проявлениях лег в основу игрового процесса: Раз, персонаж, которым управляет игрок, должен проникнуть в сознание своих юных товарищей[307] и помочь им преодолеть их травмы.
Персона
Пожалуй, пора взглянуть на концепцию, предоставившую серии игр Atlus само ее название. Термин первоначально происходит из латыни и относится к маскам, которые носили актеры в античном театре. Зрители привыкли различать разнообразные типы таких масок, указывающие на характеры и роли персонажей. Юнг использовал термин «персона» для обозначения социальной маски, которую каждый человек надевает при контакте с другими. Конечно, речь идет не о буквальной маске, а скорее о функции, деформирующей «я» и приводящей его в соответствие с тем, что, по его собственному мнению, ожидает от индивида внешний мир. Следовательно, «я» как личность станет адаптироваться, как только ему придется разговаривать с супругом, начальником, родителями, детьми и так далее.
Следует понимать, что юнгианская концепция персоны сама по себе не имеет ничего общего с тем, что из себя представляют Персоны в серии. В играх в них воплощены личности героев, образы их психической совокупности: будучи извлеченной из бессознательного, Персона превращается в орудие в руках сознания. Более того, поскольку большинство Персон отсылают к фигурам из фольклора, культур и мифологий со всего мира, их высокая архетипическая ценность почти противоречит первоначальной концепции, которую Юнг хотел
