Милый Каин - Игнасио Гарсиа-Валиньо

В лифте, оказывается, кто-то застрял. На какой-то миг в душе Омедаса зажегся огонек надежды, и он с энтузиазмом стал помогать консьержу открывать стальные двери. В кабине оказался сосед с пятого этажа, тот самый тромбонист. Хулио увидел его в дверях лифта и чуть не заплакал от отчаяния.

Возвращаясь обратно в спортивный центр, он постарался собраться с мыслями и заново оценить все, что видел и слышал с тех пор, как Лаура исчезла. Нико вернулся к началу партии один. Хулио воспроизвел в памяти его объяснения, рассказ про ссору и убежавшую куда-то Лауру и вдруг понял, что эта версия вовсе не кажется ему убедительной. Она никак не оправдывала столь долгого отсутствия девочки и ее опоздание к началу партии.

Как бы Лаура ни разнервничалась, как бы ни распереживалась по поводу ссоры или даже окончательно разорванной дружбы, она ни за что не отказалась бы от участия в финале. Девочка очень долго шла к нему, слишком хотела победить в этом турнире. Любые переживания, разочарования и даже самая яростная вспышка гнева не могли бы заставить ее уступить сопернику победу без боя.

«Кроме того, Нико начал игру испанским дебютом!» — от этой мысли у Хулио холодок побежал по спине.

Такого ни в коем случае не стоило делать любому шахматисту, решившему помериться силами с Лаурой. Этот дебют она выучила в буквальном смысле слова наизусть.

Хулио Омедасу стало совсем плохо, когда к нему пришла простая, но от этого не менее страшная мысль: «Нико прекрасно знал, что Лаура не появится в зале и не сядет за стол, чтобы сыграть с ним эту партию. Он был абсолютно уверен в этом, следовательно, сам позаботился о том, чтобы так все и получилось. Мальчишка понимал, что Лаура ни при каких обстоятельствах не дала бы ему бой за шахматной доской».

Хулио, подавленный самыми мрачными предчувствиями, мысленно восстановил в памяти маршрут своих поисков. Очень скоро он пришел к выводу, что самая дальняя от шахматного зала часть спортивного комплекса осталась им не осмотренной. Это была зона бассейнов. Видимо, Омедас подсознательно старался избежать необходимости заглядывать туда, где все так или иначе напоминало ему о смерти отца.

Хулио резко затормозил перед самыми дверями спортивного комплекса и бросился бежать туда, где больше всего на свете боялся обнаружить свою племянницу. Он влетел в помещение, тотчас же понял, что его худшие предположения сбылись, и с отчаянным криком бросился к борту бассейна для прыжков в воду.

Омедас обнаружил ее на дне, выложенном кафелем небесного цвета. Лаура лежала лицом вниз, широко раскинув руки.

Примерно в то же время совсем недалеко от этого места Нико был объявлен региональным чемпионом в категории игроков до шестнадцати лет. Под гром аплодисментов он гордо поднял над головой сверкающий кубок.

Тело племянницы, лежащее на дне бассейна, светлые пряди волос — этот кошмарный образ навсегда впечатался в память Хулио. Он нырнул, поднял Лауру на поверхность и даже сумел в одиночку вытащить ее на бортик. В его руках была смерть. Тело Лауры оставалось холодным и безжизненным. Он безуспешно пытался делать ей искусственное дыхание и звал на помощь. Было слишком поздно. Легкие Лауры наполнила вода.

Глава двадцатая

Вечный шах

То, что его пугало, было указано ему тем самым указующим перстом, который все мы обнаруживаем рядом с собой, когда наш взгляд устремляется в темноту.

Дорогая Патрисия!

Вот уже почти год, как Лауры нет с нами, а мы с тобой почти не встречались с того страшного дня. Я хотел бы чаще видеть тебя, быть с тобой в это тяжелое время, но ты, похоже, твердо решила не встречаться со мной, чем сделала мою жизнь еще более мрачной и невыносимой.

Я прекрасно понимаю твои чувства, признаю за собой и часть вины за случившееся. Более того, я виноват в том, что скрыл от тебя всю глубину моральной пустоты, зиявшей в душе этого мальчика. Да, знакомство с ним действительно оказалось не просто вредным, а в буквальном смысле пагубным для Лауры. Я должен был это предвидеть, недооценил опасность, но поверь мне. Я в самом деле не мог предугадать, что все обернется таким кошмаром.

Эта тварь, это бездушное чудовище действительно играло с нами, как хотело. Нико сумел убедить меня, что врет и устраивает дома скандалы по причине серьезной психологической травмы, нанесенной ему когда-то, и я, как дурак, клюнул на эту наживку. Сначала он перехватил у меня инициативу, затем сделал так, что во мне разуверилась любимая женщина, но этого ему было мало.

Мальчишка готовил последний сокрушительный удар. С того дня, как он перестал быть моим пациентом, у меня имелись все возможности расстаться с ним раз и навсегда, уйти с этой сцены. Я же, наоборот, продолжал поддерживать отношения с ним, даже когда он начал манипулировать мною в свое удовольствие. Гордость мешала мне признать себя побежденным.

«Я ведь прекрасно знаю все его уловки и ловушки, — говорил я себе. — Больше я в них никогда не попаду».

Конечно, рядом была его мать, та самая женщина, которая тебе, кстати, никогда не нравилась. Вот почему я, сам того не желая, в каком-то смысле согласился с тем, чтобы Нико реализовывал свои планы и замыслы. Я очень надеялся, что Лаура сумеет поставить его на место, и лишь поэтому поступил так глупо. Мне очень жаль, что все так получилось. Я даже не смею просить у тебя прощения. Более того, я сам себе этого никогда не прощу.

Для меня нет никаких сомнений в том, что это сделал именно Николас. Восстановить последовательность тех страшных событий нетрудно. Он просто столкнул ее с вышки для прыжков. Случилось это буквально за считаные минуты до того, как они должны были вернуться в шахматный зал. Мальчишка наверняка знал, что Лаура не умеет плавать, и четко просчитал все риски.

Их, впрочем, имелось не много. Свидетелей преступления не было. Кроме того, в пользу Нико работали еще два фактора. Это принцип презумпции невиновности, который с особой охотой применяется судьями для несовершеннолетних, и отсутствие каких бы то ни было признаков, свидетельствующих об убийстве. Ведь на теле Лауры не могло быть обнаружено признаков насилия или борьбы.

В общем, версия о несчастном случае напрашивалась сама собой. Малолетний Каин добился своего. Он столкнул Лауру в воду и, скорее всего, с наслаждением наблюдал, как она захлебывалась и тонула. После этого мальчишка отлично сыграл безутешного верного товарища, проливающего крокодиловы слезы над телом утонувшей подруги. Многих из присутствующих потряс до слез тот спектакль, который он закатил, когда приехала «скорая помощь».

Я же предпочитаю не вспоминать этот фарс, чудовищный по своему цинизму. В те минуты я был просто парализован ударом, обрушившимся на меня, и не осознавал, что происходит вокруг. Клянусь тебе, я даже не думал, кто виноват в случившемся, есть ли смысл искать этого человека. Я просто смотрел на безжизненное тело нашей Лауры и не мог поверить в то, что случилось.

Я еще чувствовал на своих руках тяжесть ее холодного безжизненного тела, видел, как вытекала вода у нее изо рта, когда раз за разом пытался сделать ей искусственное дыхание. Я смотрел в ее уже невидящие застывшие глаза и был готов кричать во весь голос от отчаяния и сознания собственного бессилия. Не помню, как позвал на помощь, к кому обратился, чтобы вызвали «скорую», в какой момент сообразил, что случившееся уже непоправимо. Надежда померкла в моей душе гораздо позже — когда ко мне вернулась способность мыслить и рассуждать логически. Я сначала понял и лишь затем поверил в то, что обратного хода нет, что смерть навсегда забрала у нас твою дочь.

Я не знаю, что стало с Николасом, да и не хочу это знать. Его мать просто швырнула мальчишку в машину, и они тотчас же уехали с места происшествия. Это последнее, что я помню о них. Больше я с Кораль не виделся. Я не могу заставить себя перестать испытывать ненависть к человеку, который скрывает у себя этого малолетнего убийцу. Видит бог, я не поверю в то, что Кораль, при ее-то уме и интуиции, не поняла, кто виноват в том, что случилось.

Ты, наверное, спросишь, почему я ничего не предпринял, не стал ничего добиваться. Подумай сама, что я могу сделать? У меня же нет прямых доказательств. Мое заключение относительно психологического портрета Николаса не имело бы в суде никакой юридической силы. Кто, скажи на милость, поверил бы моим рассуждениям, если я даже не был свидетелем того, что произошло в бассейне?

Дело даже не в чисто юридической презумпции невиновности, а в том, как обычно смотрят судьи на малолетних обвиняемых, не замеченных ранее в асоциальном поведении и правонарушениях. Да, конечно, я бы мог привести примеры, доказывающие склонность Нико к насилию. Но то, что происходило в их доме, так и осталось похороненным в тех стенах.