Прямо к цели - Джеффри Арчер

До университета у меня было немного друзей-мальчиков, потому что в «Святой Хильде» они содержались отдельно и нам не позволялось общаться с ними до девяти утра и после пяти вечера. Пока мне не исполнилось пятнадцать, я считала, что беременность наступает от поцелуя, поэтому была решительно настроена не совершать подобной ошибки, помня о том, как нелегко расти без семьи.

Моим первым серьезным увлечением был Мел Николз, капитан университетской футбольной команды. Когда ему удалось наконец затащить меня в постель, он сообщил, что я единственная девушка в его жизни и, что более важно, первая. После того как я призналась, что это относится и ко мне тоже, Мел наклонился ко мне и заинтересовался вдруг не чем иным, как моим единственным украшением, которое по-прежнему было при мне.

— Я никогда не видел точно такого раньше, — сказал он, взяв крест в руку.

— И это впервые.

— Не совсем, — засмеялся он. — Что-то подобное я видел.

— Что ты имеешь в виду?

— Это медаль, — объяснил он. — У моего отца их три или четыре, но ни одна из них не сделана из серебра.

Оглядываясь назад, я думаю, что такая информация стоила моей потерянной невинности.

В библиотеке Мельбурнского университета имелась большая подборка литературы по первой мировой войне, в которой, естественно, больше внимания уделялось Галлипольской операции и кампании на Дальнем Востоке, чем высадке союзных войск во Франции и Эль-Аламейну. Однако среди страниц, посвященных героизму австралийской пехоты, содержалась глава с описанием английских наград за храбрость с несколькими цветными иллюстрациями.

В ней демонстрировались кресты Виктории, ордена и кресты «За выдающиеся заслуги», ордена Британской империи 2-й и 3-й степени — их разновидности, казалось, будут идти бесконечно, но вот наконец на странице 409 я нашла то, что искала: Военный крест — бело-пурпурная лента с медалью под серебро, на четырех концах которой находилась имперская корона. Им награждались офицеры в звании до майора за отвагу во время боевых действий. В голове у меня мелькнуло предположение о том, что мой отец был героем войны, умершим в молодом возрасте от ужасных военных ран. В этом случае его постоянный крик можно было бы объяснить страданиями от ран.

После этого мои детективные поиски продолжились в антикварном магазине Мельбурна. Человек за прилавком осмотрел медаль и просто предложил мне за нее пять фунтов. Я не стала объяснять ему, почему я не рассталась бы с ней и за пятьсот фунтов, но быстро усвоила из его слов, что единственным настоящим специалистом по наградам в Австралии является мистер Фрэнк Дженнингз, которого можно найти в Сиднее по адресу: Мэмфкинг-стрит 47.

Сидней в то время представлялся мне другим концом света, и я, конечно же, не могла позволить себе такое путешествие на свою крошечную стипендию. Поэтому мне пришлось набраться терпения и ждать летнего семестра, во время которого рассчитывала отправиться в поездку с университетской командой по крикету в качестве счетчика, выставив предварительно свою кандидатуру на эту роль. Но она была отклонена по причине моего пола. «Женщины в силу своей природы не могут постичь всех тонкостей игры», — объяснил мне юнец, который обычно садился на лекциях позади меня, чтобы иметь возможность списывать. Мне ничего не оставалось, как потратить многие часы на отработку ударов от земли и не менее долго тренировать свой удар сверху, прежде чем меня включили во вторую женскую команду по теннису. Не такое уж большое достижение, но меня интересовал только один матч в расписании игр команды: тот, который должен был состояться в группе «А» в Сиднее.

В то же утро, когда команда приехала в Сидней, я отправилась прямо на Мэйфкинг-стрит и была поражена тем, как много молодых людей на улицах города носили военную форму. Мистер Дженнингз проявил к медали гораздо больше интереса, чем делец в Мельбурне.

— Да, это малый Военный крест, — сказал он, разглядывая мой маленький подарок под лупой. — Он надевается с парадной формой на приемы в полковом собрании. А выгравированные на одном из его концов инициалы, едва различимые невооруженным глазом, должны указывать на владельца награды.

Я посмотрела через увеличительное стекло Дженнингза и ясно увидела инициалы «Г.Ф.Т», о существовании которых раньше даже не подозревала.

— Можно ли каким-нибудь образом выяснить, кто такой Г.Ф.Т.?

— О да. — Дженнингз взял с полки книгу в кожаном переплете и стал листать ее, пока не дошел до Годфри С. Томаса и Георга Виктора Тейлора, так и не встретив никого с инициалами Г.Ф.Т.

— Очень жаль, но помочь я вам не могу, — сказал он. — Вашей медалью, по всей видимости, был награжден не австралиец, иначе она была бы указана в этом каталоге. — Он хлопнул по кожаному переплету. — Вам придется написать в военное министерство в Лондон, если захотите получить сведения об этой медали. Там ведется учет всех военнослужащих, которые награждены за отвагу.

Я поблагодарила его за помощь, но прежде он предложил мне десять фунтов за медаль. Улыбнувшись, я поспешила на матч с университетской командой Сиднея, который проиграла со счетом 6:0; 6:1, потому что не могла сосредоточиться ни на чем ином, кроме Г.Ф.Т. В этом сезоне меня больше не взяли в команду университета по теннису.

На следующий день я последовала совету Дженнингза и написала в военное министерство в Лондон. Ответа пришлось ждать несколько месяцев, что в общем-то было неудивительно, поскольку в 1944 году у этого ведомства были дела поважнее. Однако служебный конверт все-таки пришел и после вскрытия проинформировал меня о том, что указанная медаль могла принадлежать либо Грэхаму Фрэнку Тернбуллу из полка герцога Веллингтона, либо Гаю Фрэнсису Трентаму из королевского фузилерного полка.

Так какой же была моя настоящая фамилия: Тернбулл или Трентам?

В тот же вечер я направила письмо в ведомство верховного комиссара в Канберре с вопросом, куда мне обратиться за информацией о двух полках, указанных в письме. Ответ пришел через две недели. Получив два новых адреса, я отправила в Англию еще два письма: одно в Галифакс, другое в Лондон. После этого я затихла и приготовилась к долгому ожиданию. Когда ты уже провела восемнадцать лет в попытках установить свою подлинную личность, несколько дополнительных месяцев не имеют никакого значения. К тому же теперь, когда я училась на последнем курсе университета, работы у меня было выше крыши.

Первым пришел ответ из полка герцога Веллингтона, в котором сообщалось, что лейтенант Грэхам Фрэнк погиб под Пасщендалем 6 ноября 1917 года. Поскольку годом моего рождения был 1924-й, это позволяло исключить лейтенанта Тернбулла из числа подозреваемых. Единственной надеждой оставался Гай Фрэнсис Трентам.

Прошло еще несколько недель, прежде чем пришло письмо из полка королевских фузилеров. В нем сообщалось, что капитан Гай Фрэнсис Трентам был награжден Военным крестом после второго Марнского сражения 18 июля 1918 года. Дальнейшие подробности могут быть получены в библиотеке музея полка в Лондоне, но только в личном порядке, так как они не имеют полномочий высылать сведения о личном составе полка по почте.

Не имея возможности оказаться в Англии, я немедленно начала новое расследование, которое меня ни к чему не привело на сей раз. Отпросившись на все утро, я отправилась искать фамилию Трентам в записях о рождении городской регистратуры Мельбурна на Квин-стрит. Но ни одного Трентама в них не значилось. Из нескольких человек по фамилии Росс ни один не имел похожей на мою даты рождения. Мне стало ясно, что кто-то постарался сделать все, чтобы я не смогла отыскать свои корни. Но зачем?

Неожиданно моей единственной целью в жизни стала поездка в Англию, несмотря на отсутствие денег и тот факт, что война только-только закончилась. Из всего того, что предлагалось студентам выпускных и предвыпускных курсов, по мнению моего руководителя, мне стоило претендовать на стипендию лондонской школы искусств Слейда, в которой ежегодно три места предоставлялись студентам из стран Содружества. Окунувшись с головой в подготовку, я добилась включения меня в состав шести претендентов, окончательное собеседование с которыми должно было состояться в Канберре.

Несмотря на то что нервы были напряжены до предела, собеседование я прошла успешно и даже получила похвалу от экзаменаторов за свой доклад по истории искусств, хотя при этом было замечено, что моя практическая работа не отличается таким же высоким качеством.

Через месяц я нашла в своей студенческой комнате конверт с обратным адресом Слейда и, вскрыв его, достала письмо, которое начиналось:

Уважаемая мисс Росс, с огорчением сообщаем вам…

Затраченный на подготовку труд помог мне лишь выплыть на выпускных экзаменах в университете и получить диплом с отличием. Но Англия была все так же далека от меня.