Первое решение - Casperdog

С тех пор ко мне и прилипла кличка «Бешеная кошка». Взрослые говорили, что я не плакала и не кричала, а шипела на всех… Простите, Сергей, что вывалила на Вас свою боль. Это впервые в моей жизни, когда я рассказываю о родителях. Не знаю что со мной такое. Не понимаю. Я Вас вот, можно сказать, второй день как знаю, но и самой странно, что решилась на такое. Вы, как я вижу, тоже в шрамах. Воевали?

— Пришлось.

— Афган, судя по вашему возрасту?

— Застал самое окончание, да и потом поездил по миру. Где только не был. Но это в прошлом. Скажите, Настя. Вот что мне не даёт покоя. А как потом оформляют Ваших соратников, ну… которые погибли не совсем обычным образом? Ведь должно быть оформление соответствующее?

Настя впервые за разговор посмотрела на собеседника и улыбнулась, правда как-то криво, через силу.

— Это не проблема. В каждом регионе у братства есть свои люди, которые работают и в больницах и в моргах. Туда и отвозят останки наших. Оформляют по-разному, но чаще всего — автомобильная авария. Не только наших, кстати, но и посторонних, простых случайных людей, кто погиб не своей смертью. Вы понимаете, о чём я. Так что для всех — смерть заурядная…

- -

Посидели, помолчали, каждый думая о своём…

— Сергей Павлович. — Настя уже успокоилась и полностью взяла себя в руки. — Можно задать два вопроса. Они мне крайне важны.

— Если смогу ответить, то почему нет.

— Что у Вас за техника такая, что я не смогла прочесть ни Ваших мыслей, ни Вашего тела. Такого со мной никогда не случалось. Пожалуйста, скажите. То ведь не мне в первую очередь надо, а всем, кто готовится сражаться, как и я.

— Это не секрет. Как думаете, почему я объявил победителем Белого? Это его методика защиты разума. Он с неделю назад как меня этому научил.

— С неделю? — Настя смотрела на генерала огромными удивлёнными глазами. — Простите, но я не чувствую в Вас ДАРА. То есть Вы — обычный человек, но смогли защитить свой разум настолько, что Я не смогла пробиться через эту защиту?

— Настя. Вообщем, тут такое дело… — Сергей почесал, словно мальчишка, в затылке, а потом решил рассказать всё и об игре внучки и как его «смотрел» Всеволод и какое тот вынес заключение…

- -

— Я охреневаю. — Настя была растеряна. — То есть Вы с помощью воздействия определённой программы на мозг, стали что-то вроде медиума? Звучит фантастически и совершенно неправдоподобно. Такого не может быть по одной простой причине…

— Что такого не может быть вообще? — Сергей улыбнулся. — Тем не менее, вот он я, весь перед Вами и мне нечего скрывать, да и незачем. Не верите — спросите у Олега Белого или у Всеволода, пока не уехали от нас.

— И спрошу. По крайней мере, я должна добыть у Белого эту так называемую игру для своей школы. Костьми лягу, но добуду.

— Не надо произносить таких громких слов. Просто поговорите с Олегом. Он удивительный человек. Я сейчас благодарю всех богов, что мне удалось пообщаться с ним, да и девочку мою именно он спас, отдав ей часть себя. Белый ведь в какой- то степени и родственником оказался. Там «вода на кителе», тем не менее.

— Сергей… Павлович. Вы мне расскажете потом подробно об этом?

— Почему нет, расскажу. И какой второй у Вас вопрос?

— Вы позволите нам охранять Катю? Понимаю, что я проиграла спор, тем не менее, прошу Вас не отказать. Нас ведь готовили именно для таких случаев.

— Настя, я не против, но давайте чуть позже вернёмся к этому вопросу. Лучше в городе. А сейчас пойдёмте, а то там собрались такие кадры, что навыдумывают что угодно.

Они поднялись. И, сделав шаг вниз по склону, генерал почувствовал, что его пытаются остановить, схватив за руку.

Генерал повернулся и в тот же миг Настя, буквально подпрыгнув, обняв его руками за шею, поцеловала. Потом, смутившись, опустив глаза, еле слышно произнесла.

— Спасибо, Сергей, что не стали избивать и позорить меня публично, спасибо за добрые и ласковые слова, которые мне не говорил никто кроме родителей. И ещё… Мне ведь не двадцать лет, а уже тридцать один. Знаю, что выгляжу как девочка, но это генетика. Саше, моей сестре, ведь на год больше, а и её все воспринимают как двадцатилетнюю. Так что… Я благодарна Вам за добрый разговор. Знаете, ведь это впервые, когда я расслабилась и стала сама собой. Впервые с тех пор, как простилась с родителями. Спасибо Вам….

Генерал улыбнулся, поцеловал девушку в макушку и, взяв её руку в свою, повёл в лагерь.

* * *

На берегу офицеры рассаживались в лодки, готовясь отчалить и трое соратников Насти также сидели в Пелле, дожидаясь только её.

Попрощавшись со всеми, генерал пошёл к палаткам, около которых Белый разговаривал с Всеволодом и Дмитрием Михайловичем. Не стал беспокоть их, и подходить ближе, а, подогрев воду, заварил себе крепкий чай, такой, какой не пил уже много-много лет.

— Сергей Павлович, — донеслось от Белого, — не сочтите за труд, сделайте, пожалуйста, ещё пару чашек для моих собеседников.

— Без проблемм, — откликнулся Ярый и, налив в чайник ещё воды, поставил на плитку, а сам сел и задумался. Вынырнул из своих мыслей от того, что его погладили по голове.

— Дедушка, не помешаю?

— Конечно, нет, роднуля. Пить хочешь? Есть сок. Могу чаю сделать, как ты любишь, скоро вода вскипит.

— Не, не хочу. Если только попозже. Деда, — Катя была смущённой и старательно отводила в сторону глазки. — Она тебе понравилась? Да?

— Кто понравилась? — с наигранным непониманием переспросил Сергей девочку.

— Дедушка. Ты всё прекрасно понял. У тебя на лице такое мечтательное выражением было, когда Вы спускались с горы, словно о чём-то уже договорились. Так о чём?

— Солнышонок. Мы ни о чём не договаривались, просто Настя мне немного рассказала о себе и о своей семье. У них, а Саша, которая была здесь, её родная старшая сестра, родители погибли рано, вот она поэтому и такая. С виду неприступная и задиристая, а на деле, как я понял, нежная и очень ранимая.

— Ты в неё влюбился, правда? Ну, скажи, только честно. Пожа-а-алуйста.

— Катя, — Ярый изумлённо смотрел на ребёнка. — Откуда такие мысли? Я ведь повода не давал.

— Какой ещё надо повод, если ты сам её поцеловал у всех на глазах. Было такое? Было. Значит теперь надо жениться.

Генерал хмыкнул, а потом, не сдержавшись, засмеялся.

— Родной ты мой